Монумент - Йан Грэхем

– Ты очнулся, – констатировал он, вновь переводя взгляд на своего гостя.

– Развяжи меня, – сказал Баллас, не утруждая себя долгими предисловиями.

Старик усмехнулся:

– Я думаю, тебя мучает жажда. Ты нахлебался болотной жижи, но это было больше суток назад…

– Слушай, дед, – рявкнул Баллас, – делай как я сказал! Развяжи меня.

Словно не слыша, старик поднес к губам Балласа чашку. Жидкость в ней сладко и необычно пахла, словно сок дюжины разных фруктов. Балласа и впрямь мучила жажда, но он отвернул голову, отказываясь пить. Старик вздохнул и поставил чашку на стол.

– Во-первых, – сказал он, – я связал тебя для твоего же блага. У тебя в жилах больше яда, чем крови. Этот яд парализует жертву – расслабляет определенные мускулы. Конкретно – те, которые полезны для самозащиты и побега: мышцы ног, рук и так далее. Сердце или, скажем, легкие яд не затрагивает: угри в этом болоте предпочитают свежее мясо. Жертва становится беспомощной, но остается живой… Если человеку удается спастись и принять противоядие, выздоровление будет болезненным. Парализованные мышцы сводит сильнейшими судорогами. Тело корчится самым невероятным образом. Можно легко переломать позвоночник или шею. Понимаешь теперь, зачем я тебя связал?

– Но сейчас уже все в порядке?

– Да.

– Так развяжи же меня.

Старик покачал головой.

– Есть еще и «во-вторых». Здесь, на болоте, у меня бывает мало… у меня не бывает гостей. В Кельтримине меня не слишком-то любят. Найдется немало людей, которые обрадуются, узнав о моей смерти. Меня терпят, разумеется: кто еще может поймать таких замечательных вкусных угрей? Это искусство известно немногим. А здешние угри в большом спросе. Кожа идет на разные изделия, мясо, если правильно приготовить, великолепно на вкус. На рынке я продаю лишь малую часть своих угрей, а остальных сдаю купцам. Те перепродают их в Бранхарсте, в Ганбрейте, по всему Друину и получают колоссальную прибыль. Вот почему я до сих пор жив. Только поэтому. И уж конечно, я не могу поселиться в городе. Ты бы смог изо дня в день жить бок о бок с теми, кто презирает тебя и ненавидит? Вот так-то. Я построил себе дом на болоте, и тут угри очень мне помогли. Некоторые натаскивают сторожевых собак, чтобы защитить себя и свое имущество. Ну а у меня есть эти замечательные рыбы… – Старик усмехнулся. – Вот почему люди сюда не суются. А ты меня удивил своим вторжением…

– Ты Люджен Краск?

– Это ни для кого не секрет, – отозвался старик. Баллас сбавил тон.

– Говорят, что ты продаешь запретные тексты. Документы, объявленные Церковью вне закона.

Краск помолчал.

– Неправда, – наконец ответил он.

– Но мне сказали…

– Много лет назад, – перебил Краск с ноткой раздражения в голосе, – я и впрямь продавал эти документы. И не я один. В Друине нас много было таких. Ученые, жадные до «истины». Купцы, которых волновали только деньги. Некоторое время мы благоденствовали. Церковь не знала о наших занятиях. Невежественные и счастливые, мы купались в лучах солнца свободы, и тень святого правосудия нас не тревожила. – Он пожал плечами. – Со временем все переменилось. Церковь стала умнее. Многих из нас арестовали. Церковь конфисковала документы, а мы заплатили страшную цену. Многих казнили Я сам двадцать лет просидел в тюрьме. Двадцать лет я ел черствый хлеб и пил тухлую воду. Двадцать лет я не разговаривал ни с единой живой душой, кроме охранника, приносившего мне еду. Двадцать лет не видел ничего, кроме сырых камней. Краск отвернулся, глянув в окно. – Такие условия заставляют человека пересмотреть свою жизненную философию. В этой камере я усвоил, что знание и деньги ничего не значат. Свобода – вот самая драгоценная вещь на свете. Когда меня выпустили, я поклялся, что никогда больше не стану рисковать свободой.

Он снова перевел взгляд на Балласа.

– Люди в Кельтримине этого не понимают. Я более законопослушен, чем многие из них. И все же они по-прежнему считают меня преступником и богохульником.

– И потому сторонятся тебя?

– Оглянись вокруг, – сказал Краск, словно не слыша Балласа. – Здесь нет никаких запрещенных текстов. Не знаю, какой документ тебе нужен, – да и знать не хочу. В любом случае ты пришел не по адресу.

Баллас покачал головой.

– Мне нужны не документы, а сведения… Кем ты был, Люджен Краск, – ученым или торговцем?

– Гораздо важнее, кто ты такой. Переодетый священный страж? Или, может, это горожане послали тебя искать доказательства того, что я по-прежнему преступник? А?

– Ты ошибаешься, – сказал Баллас. – Я не страж и не провокатор. Продавец виски рассказал мне, где ты живешь, но не взял на себя труд предупредить насчет угрей. Мое нынешнее состояние, – он покосился на следы укусов, – его вина.

Краск вздохнул и снова взял чашку.

– Выпей, – сказал он. – Лекарство выгонит из твоей крови остатки яда. И утолит жажду.

На сей раз Баллас не стал отказываться. Жидкость была сладкой на вкус и приятно освежала.

– Наступает ночь, – сказал Краск, направляясь к двери. – Мне нужно поставить ловушки.

– А меня ты так и оставишь здесь связанным?

– Да. Я тебе не доверяю. Утром я пошлю за стражей. Они уведут тебя отсюда и разберутся, кто ты таков.

– Отпусти меня, – сказал Баллас, взволновавшись при упоминании стражи. – Я уберусь отсюда и не буду больше тебе досаждать.

– Неужели? – Краск скептически покачал головой. – Ты пришел сюда с определенными целями. Думаешь, я поверю, что ты просто развернешься и уйдешь?

– Допустим, я расскажу тебе правду, – сказал Баллас. – Могу я надеяться, что в этом случае мы договоримся?

Краск помолчал. В его глазах появился проблеск любопытства. Он задумчиво потер ладонью щеку и проговорил:

– Что ж… Возможно.

– Я хочу узнать о Белтирране.

– Земля за горами, – пробормотал Краск. – Почему она тебя интересует?

– Не важно, – отрезал Баллас. – Но Белтирран – он существует?

– Несомненно, по ту сторону Гарсбракских гор что-то есть. Но что именно? Этого никто не знает.

– Некоторые из запрещенных текстов касались Белтиррана. Так?

– Верно, – кивнул Краск. – Таких было немало. Но что из них правда, а что ложь? Многие документы, самого разного содержания, были подделками. Фальсификациями, сделанными исключительно для обогащения нечистых на руку торговцев. Если те не могли достать настоящих документов на продажу, то стряпали фальшивки. Они циркулировали по всему Друину. – Краск грустно улыбнулся. – Когда за мной пришли, у меня на руках были только подделки. Думаю, это и спасло мне жизнь. Если б у меня нашли подлинники – отправили бы на виселицу.