Уха из золотой рыбки - Дарья Донцова

– Ты, мамочка, очень наивная. Эти педагоги – настоящая мафия, обманщики и мошенники. Они пообещали, что гарантируют поступление, а сами, взяв деньги за занятия, ничего не сделали, вот и врут теперь, что я не ходила к ним. Неужели ты думаешь, что я способна обмануть тебя?

Инга Федоровна заколебалась. Дочь говорила так убедительно! А главное, девочка совсем не растерялась, не испугалась, что ее уличили, не заплакала… Может, Настя говорит правду? И Инга Федоровна поверила ей, потому что очень хотела поверить.

На следующий год она отдала Настю на подготовительные курсы при институте, заплатив немалую сумму за лекции. Дочь послушно ходила на занятия. Но после Нового года Инге Федоровне позвонили из учебной части и сказали:

– Кусакина Анастасия отчислена за непосещаемость. Деньги не возвращаются.

Инга Федоровна потребовала от дочери отчета. Но та только спокойно пожала плечами:

– Знаешь, мамочка, в вуз простым людям не попасть, надо заплатить такие взятки! В институте еще те комбинаторы сидят. Сначала набрали группы с огромным количеством человек, а потом пошерстили среди родителей. У кого кошелек потолще, тех оставили, а бедных, вроде меня, отчислили.

– Так мне сказали, что ты не посещала занятий! – возразила Инга Федоровна.

– Правильно, – кивнула Настя, – к ерунде придрались! Я ведь пропустила две недели, помнишь? Из-за гриппа.

Инга Федоровна кивнула. Действительно, девочка болела… И снова мать поверила врунье. С одной стороны, Инга Федоровна была крайне наивна, с другой – ей очень не хотелось думать, что Настя способна на подлые поступки.

Анастасия осела дома, стало понятно, что высшего образования ей не получить. Девчонка вставала около часа дня, долго крутилась в ванной у зеркала, потом говорила:

– Пойду на собеседование, – и исчезала.

Когда она вечером возвращалась домой, мать, естественно, спрашивала:

– Ну как, устроилась на работу?

– Нет, – вздыхала Настя, – по возрасту не подошла.

Или:

– Там хотят с высшим образованием.

Причины не менялись, в основном работодатели хотели видеть в своих конторах людей, справивших тридцатилетие и имеющих в кармане диплом.

– Наверное, придется идти полы мыть, – проронила один раз Настя.

Инга Федоровна пришла в ужас: чтобы ее девочка бегала с грязным ведром и тряпкой? Нет уж.

– Сиди пока дома, – велела она дочери, – осенью пойдешь на курсы, выбирай, какое дело больше по душе: парикмахер, портниха, маникюрша, продавщица.

– Куда ты велишь, туда и отправлюсь, – смиренно ответила Анастасия, – но работу буду искать.

Инга Федоровна чуть не заплакала, вот ведь какая замечательная девочка выросла, не хочет у бедной матери на шее сидеть.

Потом главная сплетница их двора, Зинка, подловила Ингу Федоровну и со злорадством сообщила:

– Твоя-то, чего, на панель подалась?

Инга Федоровна оторопела:

– Зина, думай, что говоришь! Настя совсем юная девушка!

– Так не в старости же этим заниматься, – гадко захихикала Зинка, – ты приглядись к девке! Ее на машинах домой привозят, на иномарках! И шмотки у ней не на твою зарплату.

Действительно, у Насти то и дело появлялись новые вещи, но на все вопросы мамы она спокойно отвечала:

– Мне Света дала поносить.

Или:

– Родичи купили Тане брюки, а они ей малы, вот мне и отдали на бедность.

Инга Федоровна попыталась выяснить правду про кавалеров, но Настя сделала большие глаза:

– Кто сказал такую глупость?

– Зина, – ответила мать.

– И ты веришь этой врунье! – возмутилась Настя.

Инга Федоровна вновь не усомнилась в ее словах. Зина действительно с огромной радостью рассказывала о всех гадостях. К тому же Инга Федоровна устроилась на хорошую работу, отнимавшую все время.

Прозрение наступило внезапно. Настя иногда приезжала к матери в коттеджный поселок. Случалось это редко. Но в прошлую зиму к Малике Юсуповне прикатил племянник с женой, молодой богатый парень по имени Тахир. Он перебрался в Москву из Узбекистана, имел очень тугой кошелек и тут же начал подыскивать себе особняк, а пока недвижимость не была приобретена, поселился у тети.

И Настя внезапно зачастила к маме, взялась помогать той по хозяйству, перестилать кровати… Инга Федоровна удивилась, но Настя пояснила:

– Никак на работу устроиться не могу, так хоть тебе пособлю, не волнуйся, не попадусь на глаза хозяевам, их все равно днем нет.

Целый месяц Настя шныряла по дому, наводя везде порядок, а потом к Инге Федоровне подошла тихая, всегда безмолвная Раида, жена Тахира, и почти шепотом сказала:

– Ваша дочь пристает к моему мужу, отбить хочет. Вы ей передайте, ничего не выйдет, я Тахира очень уважаю, нас родители поженили, и разойтись они нам не позволят. Насте никогда не стать законной супругой Тахира. Любовницей – запросто, я против ничего иметь не буду. Если мужу хорошо, то и мне хорошо!

Инга Федоровна бросилась к дочери.

– Глупости, – фыркнула Настя, – эта Раида просто сумасшедшая!

– Знаешь, детка, – вздохнула мать, – ты пока сюда не приходи.

– Но как же ты без меня управишься? – воскликнула Настя.

– Ничего-ничего, – стала успокаивать ее Инга Федоровна, – ты же мне не так давно помогаешь.

– Хорошо, – кивнула Настя, – вот только окно домою, и все.

Она и правда исчезла из поселка, начистив до блеска стекла. Инга Федоровна ощутила укол совести. Девочка старается, а она к ней несправедлива.

На следующий день после «изгнания» Насти у хозяев разгорелся дикий скандал. Малика Юсуповна потеряла кольцо, раритетную драгоценность, которую ей подарил муж. Художница велела обыскать комнаты. Перстень нашелся, но не в спальне прислуги, как предполагала Малика Юсуповна, а под матрасом на кровати Раиды. Тахир немедленно отправил жену к родителям, а сам уехал из дома тети. Малика Юсуповна долго не могла успокоиться, приговаривая:

– Говорили ему, не женись на бедной, бери себе ровню, и что!

Инга Федоровна, естественно, рассказала об этом происшествии Насте. Та злорадно усмехнулась:

– Сама воровка, а других обвиняет во всех грехах. Ну зачем мне этот ее узбек, когда кругом русских полно?

– И вы опять ей поверили? – не выдержала я. – Были настолько доверчивы и наивны?

Инга Федоровна судорожно вздохнула, помолчала, потом медленно сказала:

– Верить я ей перестала очень давно, знала, что Настя слова правды не скажет, соврет с самым спокойным и честным видом. Ей следовало в актрисы пойти. Только я все оправдывала дочь. Сначала думала: маленькая, подрастет, исправится. Затем стала утешать себя, что Настеньке хочется удачно выйти замуж, за богатого, надоела ей нищая жизнь. Что же плохого в этом желании? Вон Света Козак, Настина бывшая одноклассница, в соседнем доме живет, нашла себе пару: профессор, на двадцать лет старше, все имеет: дачу, машину. Теперь он молодую жену на руках носит, она ему ребеночка родила. Чем Настя хуже? Но только…

И она замолчала.

– Что – только? – нетерпеливо воскликнула я.

Инга Федоровна встала и подошла у окну.

– Только, сколько Настя ни пыталась завести отношения с солидными людьми, ничего не получалось. Больше месяца ее романы не длились, уж не знаю, в чем причина.

Я с сомнением покосилась на экономку. Думается, она сейчас лукавит, ясно, отчего взрослые, состоявшиеся мужчины шарахались от красавицы, небось ловили ее на беспардонном вранье и убегали. Да, Настя была очень хороша собой, вон там, на буфете, в рамочке стоит фотография: две девушки, обнявшись, сидят возле раскидистой ели. Одна черненькая, не слишком симпатичная, а другая белокурая, очень похожая на Мэрилин Монро, только с косой. Но под ангельской внешностью скрывалась гнилая душа, и это мигом отпугивало женихов.

– И что, она так и не работала? – решила я продолжить разговор.

– Спасибо, Света Козак помогла, пристроила ее.

– Куда?

– Супруг Светы, доктор наук, известный ученый, – тихо пояснила Инга Федоровна, – он взял Настю к себе лаборанткой. Я не очень-то разбираюсь в том, чем профессор занимается, да и Настя не поняла. За мышами она ухаживала, какие-то эксперименты ученые проводят на грызунах, и их следует хорошо содержать: кормить, клетки чистить. Сначала днем ходила, потом ночью стала работать, больше денег за это платили…

Внезапно Инга Федоровна села на стул и заплакала.

– Так и думала, что она плохо кончит! Мы за день до смерти Насти сильно поругались.

– Из-за чего?

– Из-за денег, – ответила Инга Федоровна и замол­чала.

Когда пауза затянулась, я решила подтолкнуть рассказчицу.

– Настя взяла у вас без спроса некую сумму?

– Нет, – покачала головой Инга Федоровна, – я стала убирать у нее в комнате, нашла за батареей косметичку, вытащила, открыла…

Когда мать увидела, что в сумочке лежат зеленые бумажки, ей стало нехорошо. Инга Федоровна пересчитала деньги и ужаснулась: полторы тысячи долларов! Сумасшедшие деньги! Никаких сомнений, где Настя взяла их, у матери не было. Ясное дело, не заработала честным трудом, в лаборатории ей платили копейки, наверняка обманула кого-нибудь или украла.