Бестолковая любовь - Ирина Лобановская

Лифт тормознулся.

— Пойдем выйдем, ребза! — крикнула Арбузова, залихватски стукнув кулаком Николая по плечу.

Он поморщился.

Ниночка явно была здесь своей. Она быстро спроворила угощение. Сели праздновать встречу, знакомство и просто хороший день.

Хозяйка с удовольствием оглядела большой стол, заставленный всякими салатами, колбасами, сосисками и фруктами:

— Ух! Прямо живое раблезианство! Вовчик у меня молоток! И вечно придуривается, что дома нечего есть, — и вдруг спросила Николая: — Ты меня уважаешь?

Ошеломленный Бакейкин-младший пробормотал:

— Я?.. Мм… Ну да… Конечно…

Писательница так же бодро, не тушуясь, протянула ему свою пузатую керамическую кружку:

— Тады наливай!

Олдовая панкерша, подумал Николай, машинально наливая в кружку заварку. Но тем и интересна. Возможно, даже вполне милый и искренний человек.

— Наталья Ильинична, а у вас хлеба нет? — спросила Ниночка.

— Если нет хлеба, едят пирожные, — глубокомысленно заметила Арбузова. — Сейчас Вовчик принесет и то и другое. А вот вы, — обратилась она к Николаю. Бакейкин-младший прямо покоя ей, видно, не давал. — Вот вы бизнесмен, я уже слышала. И не спрашиваю, чем вы торгуете и что продаете, это совершенно безразлично. Но вы наверняка не помогаете бедным. Хотя если вспомнить Конфуция… Он не любил филантропию. И был прав. Он рассуждал примерно так: «Ну отдашь ты один миллион, имея десять. Что, ты станешь жить хуже и претерпишь скорбь? Риторический вопрос. Фига, не станешь! А бедный, который получит от тебя отстегнутый кусочек, прекрасно зная, что для тебя это — почти ничто и ты все равно куда богаче его, — что это ему даст? Разве он станет жить лучше? Или твой подарок родит в нем подлинное уважение к тебе? Конечно нет! И вообще это позор, духовное падение, ведь ты отчетливо показал, что попросту сделал одолжение! Вот если бы ты отдал бедняку гораздо больше, чем оставил себе, — то да, это называлось бы поступком! А так… Жалкая символическая претензия на него».

Нина смутилась. Потап засмеялся. Сева быстро сменил тему:

— А вы, наверное, теперь всю жизнь посвятили внуку?

Это была трагическая ошибка, неверно взятая нота.

— Молодой человек! — сурово сказала Арбузова, торжественно покрутив пальцем перед носом Севы. — Запомните! Для меня самое важное — мое творчество! Я очень люблю Григория, но первым делом, первым делом — детективы, а уж мальчики, уж мальчики потом! — пропела она и топнула ножкой. — Григорий чересчур увлекается компьютером. Он сел за монитор лет в пять или шесть. А может, и раньше. И всем тогда рассказывал, что любит иглать в комплютер. Его спрашивают: «Во что же ты играешь?» А он так непосредственно, восхищенно рассказывает: «У меня там бегают стлашные монстлы и зомби!» — «Да? И ты их уничтожаешь?» — «Я с ними слажаюсь и из гланатомета палю в монстлов и зомби, а они все лезут, такие зубастые и челные!»

Сева вежливо улыбнулся.

— Юноша, это совсем не смешно! — жестко отчеканила Арбузова. — Все взрослые тоже ему улыбались и говорили типа «молодец». Но когда он уходил, все синхронно невольно вздыхали. Вызывал некоторую тревогу такой вот непосредственный рассказ об этих играх… О современных играх, которые даются невинным детям…

— Но ведь вы сами ему их давали! — не выдержал Николай.

— Молодой человек! — повернулась к нему писательница. — Можно ли запретить ребенку игру?

— Вредную — нужно! — не менее жестко ответил Николай.

Немного удивленная Арбузова замешкалась с ответом, и в это время явился довольный Ве Ве, нагруженный двумя сумками. И продекламировал с порога, обращаясь к высокому Николаю:

Здравствуй, мой друг, наш гамбал, паренек-барсучонок!Вот тебе свеженький спирт с гордым названьем «Рояль»!

— Гекзаметр! — гордо прокомментировала писательница. — А что, юноша, вы думали, один умеете сочинять? У нас абсолютно творческий дом!

И неожиданно для всех она начала заигрывать с мужем, который разгружал сумки, — целовала и нежно опускала ладони ему на плечи. И Мухин так же внезапно разозлился и крикнул:

— А ну, канай отсюда, ты! Нет чтобы помочь — только одна Ниночка мне помогает! Канай!

Арбузова была в легком шоке, а потом, закричав: «Ха-а!», подбежала к мужу и дважды твердо и четко ударила его кулаком по спине.

В ответ Ве Ве застонал и вскрикнул:

— Ну, Наталья! Помилуй! Разошлась! У меня радикулит!.. Ты ведь знаешь!

Сумасшедший дом, подумал Николай. И дама сильно «приветливая»…

— Нет, — прошептала застывшая рядом с пакетами в руках Нина. — Там как раз всегда очень тихо… Больным нужна тишина.

Очевидно, Николай начал озвучивать все свои мысли.

Ситуация матовая…

Глава 21

— Вот, попробуйте: это привезено из Колумбии — особое сладкое печенье! — неожиданно ласково обратилась Арбузова к Николаю, нежно ему разулыбавшись. Сама доброта и смирение.

Он удивился и отозвался ей в тон, с такой же доброй интонацией, в деловитейшем стебе:

— А еще из Колумбии — вот этот белый порошочек!..

Грянул громовой хохот — оценили.

Разлили по бокалам красное вино. Детективщица вдруг очень мило, почти кротко опять улыбнулась, глянула на Севу и так же мирно и тихонько заметила:

— Ох, писатели! Пьяницы мы все!

— Ну, не все, — возразил ей Сева.

Она так же добродушно улыбнулась:

— Не все, верно. Но если не пьяницы — так игроки.

Сева усмехнулся:

— Это да! Мы с бабушкой любили вечерами поиграть в домино или карты.

Арбузова мило засмеялась:

— В подкидного, да? А бабушка иногда выигрывала? Вы уж ей делайте снисхождение — иногда предоставляйте возможность выиграть. Ребза, кофе выпьем?

Николай скривился и простонал:

— Ненавижу!

— Кофе? — удивилась хозяйка.

— Именно его. Только запах хороший.

Сева пил вино и думал: а что он тут делает? И все они, вместе взятые? Нужно ведь поскорее расспросить эту украденную Нину о цыганах — и пора в путь-дорогу. Рассиживаться им некогда. Тем более что Потап должен проводить Лору.

После ее звонка Потап стал нервничать и шепотом сообщил Севе, что, наверное, уедет вечерним поездом в Москву.

Потому что Лора была женщина сложная и непредсказуемая. Склонная к странным поступкам и вывертам.

Вот, например, пришел Потап к ней однажды. Лора сидела с ногами на кровати, перед ней валялись бинт и пачка сигарет. Пребывала в меланхолии. Равнодушно глянув на Потапа, она вяло вытащила из пачки сигарету, закурила и, поймав его взор, упавший на бинт, ответила на немой вопрос: