Попаданка для султана (СИ) - Огненная Любовь

– Я вообще-то здесь, – напомнила я, с болью отводя взгляд от окна.

– И это замечательно. Кушать будешь?

     Я бы хотела, чтобы время до вечера пролетело незаметно, но увы. То и дело мыслями возвращалась к увиденному во дворе, хотя больше к окнам не подходила. После плотного обеда тетушка Дис вознамерилась сделать из меня куклу, то обтирая разными мазями и маслами, то окуная в бассейн с различными настойками. И вот вроде бы СПА-процедуры – это отдых, но к концу экзекуции я была настолько уставшей, что хотела только одного – спать.

     Отложив ежедневник с рецептами настоящей Лейлы, я зевнула и поднялась, собираясь уйти в спальню и немного подремать до ужина. То ли жаркий климат на меня так влиял, то ли общая утомляемость, но спать хотелось просто жутко.

     И тем не менее ежедневник я читала не просто так. Как и любая женщина, тетушка Дис была любознательной от природы. Явившись во дворец, она перво-наперво повстречалась со своей сестрой и у нее же вызнала последние новости.

     Оказалось, что наказания и вычисление шпионов – это мероприятия плановые, которым предшествовало серьезное преступление. Кто-то отравил великого султана, и теперь он лежал при смерти, а жизнь его поддерживалась с трудом и то по большей части благодаря его собственной магии.

     Естественно, за пределами дворца об этом инциденте никто не знал. Информация об удачном покушении тщательно скрывалась, но слухи расходятся слишком быстро. Так они дошли и до нас, а я в свою очередь решила попробовать сыграть на этом.

     Не то чтобы я была такой дрянью, но и упускать возможность договориться с Арбейхелом не собиралась. Я ведь понимала, что мне, по сути, некуда идти. У Сильвы был жених и своя жизнь. У Аляши ухажер, дом под водой и прочие прелести, а у меня только то, что милостиво оставили в сундуке после досмотра.

     Да, деньги и украшения имелись в наличии, но, во-первых, я не знала, сколько что стоит в этом мире, а во-вторых, они могли понадобиться мне для мага. Забесплатно работать никто не будет – это и дураку понятно. Снять проклятье, избавиться от тату и привязки к демону, отправить в другой мир – наверняка все это магия не из дешевых, но что, если вернуться обратно нельзя?

     Такие мысли я старалась гнать от себя, но они то и дело возвращались. Тогда и начиналось понимание того, что в этом мире я никто и звать меня никак. Избавиться от тату и проклятья – это одно дело, но что дальше? Куда дальше?

     Арбейхел был для меня хоть и злом, но злом уже известным. С одной стороны, попытка с ним договориться могла выдать с потрохами наш план побега, а с другой – вдруг эти записи все же могут как-то помочь султану? Тогда и я смогу попросить что-то для себя, улучив благоприятный момент.

     Например, домик в стране демонов. Работу я себе уж как-нибудь найду – руки из того места растут, а вот квартирная независимость…

– Она спит! – прошелестел голос тетушки Дис, что для нее было необычно.

– Проснется, – зло раздалось ей в ответ, а я молниеносно схватила тонкий ножик для фруктов, пряча его в заплетенные волосы.

     Сердце колотилось как ненормальное, страх оплетал. Остро чувствовала, что пахнет неприятностями, но даже не подозревала, какого они размера.

     Я-то уже забыла о том, что учудила по пути во дворец, а Арбейхел не забыл.

     Неужели тоже высекут? А может, убьют?

– Вставай, – произнес он грубо, срывая с меня легкий плед, в который я завернулась.

– Накажешь? – спросила с вызовом, на самом деле изрядно пытаясь храбриться.

– Напомню, что мои приказы нужно слушать, – выплюнул синеглазый демон. Голос его сочился злостью. – Пойдем.

     Было больно. Тащил меня за собой по коридорам, удерживая пальцами запястье. Едва успевала переставлять за ним ноги, пока не поняла, что мы идем в правое крыло. Лестница на первый этаж уже осталась позади, но попытки затормозить мужчину ни к чему не приводили.

– Да объяснись же ты наконец! – вспылила я, с силой вырывая свою руку.

– Вы, – припечатал он, и не только словами, но и физически – к стене, вжимая меня в холодную поверхность расписных плит. – Ты должна обращаться ко мне на вы. Я твой господин и хозяин. И если скажу танцевать, ты будешь танцевать. Если скажу выпить яду, ты спросишь какого. Если захочу отдать тебя другому, безропотно пойдешь.

     В синих глазах было столько ярости и одновременно холода, даже льда, что я задохнулась, подавилась протестом. Не верила, не могла поверить ни единому слову, но на шутку эта сцена похожа не была.

– Заходи, – толкнул он резные двустворчатые двери, за которыми я увидела разноцветное море платков и лиц.

– Как пожелает мой господин, – резко оттолкнулась я от стены и прошла мимо него, не удостаивая больше и взглядом.

     Арбейхел изменился. А быть может, это я придумала то, чего нет.

     Двери за моей спиной закрылись.

     Гарем – как много в этом слове…

     Как много в этом слове женщин, разноцветных одежд, ковров и ярких подушек. Из мебели здесь не было почти ничего – разве что низкие столики стояли в конце зала на небольшом подиуме, а больше ничего. Ни кроватей, ни шкафов – ничего. Только зал, в котором сидели, лежали и стояли девушки и женщины всех мастей.

     Запрокинув голову, я увидела балкон второго этажа. Невысокий железный забор был сделан из  кованых завитушек, а на деревянные перила опирались еще несколько девушек. Фаворитки – именно они проявляли любопытство там, на лестнице в холле. Я правильно посчитала, их было действительно пять. Выглядели они куда роскошнее своих подруг по несчастью, живущих на первом этаже.

     Смотрели с любопытством, затаенным злорадством, с ожиданием, пока абсолютно все девушки не поднялись на ноги, постепенно окружая меня. От дверей отходить не спешила, полагая, что со всех сторон за барышнями не услежу, а пока они стоят полукругом – они в моем поле видимости.

– Что? Ненадолго тебя хватило, невес-с-ста? – выплюнула темненькая дама, завернутая в темно-фиолетовые прозрачные тряпки, переливающиеся тысячами блесток.

     Ее шея была закрыта массивным колье, в ушах висели длинные серьги с крупными камнями, а на руках болтались десятки браслетов. Про себя я ее окрестила новогодней елкой, а ее подружек – оленями, за потупленные взгляды.

– Хочешь поговорить об этом? – улыбнулась я, легонечко поправляя свою пышную прическу. – Так спустись сюда и выскажи мне свои претензии. Или тебе страшно? Можешь только с балкона кричать?

– А ну, проучите эту дрянь! – закричала елка, а я подумала о том, что ножичек для фруктов доставать еще рано.

     С этой зубочисткой я не отобьюсь от сотни желающих выслужиться дамочек, у которых одно развлечение вечерами – лежать и смотреть в потолок, но и мебели здесь не было, чтобы я могла сломать стул и вооружиться, например, его ножками. Пришлось в срочном порядке креативить.

     Выхватив из подставок у дверей оба факела, я перекрутилась и опалила кому-то лицо. Крик стоял душераздирающий, но я сейчас вообще не думала о моральной стороне вопроса. Угрызения совести я буду испытывать потом, когда желание разорвать меня на маленьких Лейл у этой ОПГ поумерится.

     Действовала на чистых инстинктах. Здесь больше не было меня как Лейлы. Остались только движения, выработанные моей предшественницей до автоматизма. Руки действовали сами, беспрерывно вращая факелы, ноги действовали сами – выпад, удар, назад. Словно разъяренные тигрицы, девушки нападали то по одной, то кидались сразу толпой, а время летело мимо меня, как и голос фиолетовой елки.

     Я ее просто не слышала, сосредоточившись на том, чтобы остаться не только живой, но и без единой царапины или синяка. Он хотел меня проучить? Вот так? Тогда Арбейхел очень сильно прогадал. Кроме тихой уверенной ненависти к Его Демонству он больше ничего не вызвал.

– Достаточно? Или еще поиграем в поджигателя? – стерла я рукой градом катившийся со лба пот.

     Да я вся была мокрая к тому моменту, когда до барышень все же дошло, что я им не по зубам. Они жались друг к другу, словно селедки в банку, забившись на подиум, пока я смотрела наверх. Переложив оба факела в левую руку, достала из прически нож, застрявший среди заколок. Кто-то ахнул, взвизгнул, но я уже метнула холодное оружие, даже не пытаясь примеряться. Зачем? Эти руки знали, что делали.