Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз - Артем Рыбаков

Радио тоже помогло мало — в такой дыре, как эти Горки, и радиостанции не оказалось.

И сейчас Бойке нервно курил на крыльце, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации.

«Черт, два года, как бросил, и вот опять начал! — подумал Освальд, с ненавистью отбрасывая окурок. — А все эти проклятые русские!»

Дверь открылась, и на крыльцо вышел Трегер.

— Освальд, — нравы у Бойке в группе были довольно демократичными, особенно если начальства рядом не наблюдалось, — ты не возражаешь, если я схожу кузена навещу? Отчет я уже написал… Там, собственно говоря, и писать-то не о чем было.

— Какого кузена, Дитрих? — не понял унтерштурмфюрер.

— Ну, у меня брат двоюродный, Вернер Трегер, экспертом в криминальной полиции служит. Две недели назад он мне написал, что его отправляют служить сюда, в Вайсрутению, под начало генерала Небе. В специальную оперативную группу. А этот самый Небе, в этом самом доме сейчас сидит, так? Значит, и братец мой где-то тут рядом. Я его знаю, он всегда поближе к начальству оказаться норовит. Карьеру все сделать пытается. А тут сам начальник крипо рядом… Он сын старшего брата моего отца, — пустился в генеалогические объяснения шарфюрер…

— Ты не найдешь брата, Дитрих! — зло и обреченно сказал Бойке, внезапно вспомнив толстяка — начальника команды экспертов. — Русские его убили! Сегодня вечером! Там, у кортежа рейхсфюрера!

…Уже давно хлопнула за спиной его начальника дверь деревенского дома, а шарфюрер Дитрих Трегер так и стоял на крыльце и пытался понять, отчего жизнь так несправедлива.

— Вставай, поднимайся, рабочий народ! — совершенно немузыкально рявкнул кто-то у меня над ухом. Высунувшись из спальника (помню, что залез в него с головой, иначе от комаров спасения не было), я узрел нависшего надо мной Дока.

— Чего тебе, прислужник смерти? — Настроение было так себе, и отдохнувшим я себя не ощущал.

— Саня сказал, что насчет дневки он передумал, так что иди завтракать, а доспишь в дороге. Днем и я с Тотеном вести сможем.

— Ox e… А где мы сейчас, не знаешь?

— В лесу, Тоха!

— Очень оригинальный ответ, — я зевнул. — Без твоей подсказки я бы ни за что в жизни не догадался! Ты получаешь почетный переходящий вымпел Капитана Очевидности.

— Не, честно — мы в лесу на берегу довольно большой реки, но вот что это за река, я ни малейшего понятия не имею. Но Люк уже ускакал на разведку, так что будем надеяться, пару скальпов к кофе принесет.

— Фи, маэстро. Кто же пьет кофе со скальпами? Давно уже доказано, что настоящая замена профитролям — это свежеотрезанные уши!

Мы оба заржали — редко когда кто-нибудь посторонний мог дослушать нашу с Серегой «пикировку гадостями» до четвертого витка. Такой своеобразный медицинский понт — кто спокойнее воспримет всякие физиологические и анатомические подробности. Студенты и даже студентки медвузов этим козыряют на начальных курсах, пугая своих «цивильных» друзей рассказами из серии «Как я был в анатомичке[97] и что я там ел».

Тем не менее подколки Дока свое дело сделали — я проснулся и относительно бодр. Потягиваясь и позевывая, ориентируясь на запах дыма, дошел до кухонного тента.

Получив у Емельяна миску с пшенной кашей, заправленной копченым салом, кусок хлеба и кружку горячего чая, я принялся за еду. Ел быстро, как привык за последние тридцать с небольшим дней. Принцип: «Сейчас не поешь — до следующей пятницы, может, голодать придется» — уже стал второй натурой. Впрочем, как и другой, не менее полезный: «Делать не фиг? Спи давай!»

— О, Тоха, — окликнул меня командир, выйдя из-за «Опеля». — Как настроение?

— Настроение бодрое, но спать хочется, если честно. А мы где, Саш?

— Ближе, чем мне бы хотелось. Деревня, что в четырех километрах, называется Мирославка. Люк только что на связь выходил.

— И что это значит? — Я сделал глоток кофе и вытащил из кармана пачку немецких сигарет.

— На, у меня еще осталось, — и Саша протянул мне сигарету с фильтром. — Считай, что это премия за успешную ликвидацию Гиммлера.

«Ого, „Русский Стиль“! — удивился я, прочитав надпись золотом. — Запаслив Саша, ничего не скажешь… У меня курево из будущего недели две как закончилось».

— Так что за деревня? — я затянулся мягким виргинским дымом.

— Да дело тут не в деревне, а в том, что Березину мы хоть и форсировали, но далеко не уехали. За ночь всего тридцать километров на восток получилось. А нам еще двести, по моим прикидкам, до фронта осталось.

Глава 16

«Из материалов Специальной комиссии.

…Таким образом, установлено, что при нападении на колонну было использовано 27 зарядов мощностью от 100 граммов до 30 килограммов в тротиловом эквиваленте. 9 зарядов были установлены с заглублением в полотно дороги, для чего были отрыты минные колодцы глубиной до полутора метров. Основная масса зарядов (18) представляла из себя фугасы осколочного действия и была установлена на поверхности земли, а некоторые из них (4) даже на высоте около 1 метра. Инициирование производилось электрическим способом, для чего была проложена проводная сеть протяженностью свыше километра.

По оценке как экспертов полиции, так и саперных подразделений сухопутных войск, обустройство подобной взрывной сети требует задействования специальных саперных подразделений на срок от одних суток и не может быть проведено скрытно. Что с высокой степенью вероятности указывает на то, что эта сеть была подготовлена заранее, еще до отступления войск противника из данного района.

…В фугасах использовались заранее приготовленные осколки, вследствие чего диверсантам удалось создать очень высокую плотность поражения в узком секторе. В качестве поражающих элементов в этих зарядах использовались (перечислено в порядке убывания):

1) свинцовые шрапнельные пули (собрано более 3000 штук);

2) короткие отрезки сталистой проволоки (собрано около 1500 фрагментов);

3) металлические крепежи — гайки, болты, винты и гвозди (собрано около 1200 штук).

Часть фугасов была снаряжена горючими материалами (бензин, моторное масло, скипидар и древесная смола) и средствами для загущения (пакля, ветошь, сухой мох)…»

Деревня Валерьяны Минской области.

15 августа 1941 года. 12.22

«Поспать удалось, тут ты, старина, ошибался, — Бойке посмотрел в окно на здание сельской школы, в котором разместился временный штаб по поимке преступников. — С утра во дворе развернули армейскую радиостанцию с дальностью уверенной передачи в четыреста километров, так что теперь проблем с дальней связью быть не должно. И не повторится то, что случилось вчера вечером».

Накинув китель на плечи, Освальд вышел на крыльцо покурить.

«Это хорошо, что дверь выходит во двор, а не на улицу — можно не утруждать себя приведением в порядок. — Он глубоко затянулся, и никотин первой утренней сигареты затуманил мозг, заставив мир плавно качнуться перед глазами. — Дом тебе выделили отдельный. Ну, не тебе, а СД, но мои все в разгоне, так что даже завтрак приготовить некому. Но какой, к черту, завтрак, когда обедать пора? И абсолютно никого не волнует, что лег ты только три часа назад».

Освальд достал из пачки еще одну сигарету. «Надо портсигар завести, раз уж опять начал, — подумал он, разминая и выпрямляя сигарету. — Похоже, я так на пачке и спал. Впрочем, какая разница, на чем и как я спал, если мы их упустили. Когда оперативная группа ГФП наконец добралась из Осиповичей до Марьиной Горки, там творился сущий бедлам. Местный комендант собрал по просьбе преступников роту солдат на плацу — собирались идти ловить террористов, идиоты. Ночью в местных лесах, где что ни шаг, то в болото! И тут взорвалась машина, начиненная взрывчаткой. Да так, что, по словам осматривавшего место следователя из тайной полевой полиции, воронка получилась чуть ли не два метра в диаметре. Это в утоптанном-то грунте плаца!» — Унтерштурмфюрер выпустил струю дыма в небо.

С улицы донесся гул моторов нескольких проехавших машин, но Бойке было все равно: «Из роты уцелела и осталась дееспособной едва ли треть. Идиота-коменданта с его заместителем — единственных, кто хоть сколько-нибудь долго общался со злоумышленниками, разнесло в такой мелкий фарш, что опознали только по персональному жетону. Вдобавок ранило двух сотрудников полиции, когда они занялись обыском в штабе. Ранило не сильно, но тем не менее… Получается, что наши „друзья“ пошумели и, уходя, оставили „привет“ для тех, кто будет расследовать. А ведь это почерк!» — Выбросив едва закуренную очередную сигарету, Освальд бросился в дом — перед лицом генерала надо быть одетым по уставу.

К дверям «временного штаба» он подошел только через четверть часа — начав одеваться, понял, что не брился почти двое суток, а торопиться во время процесса бритья он не любил.