Венер. Все просто (СИ) - Тина Джель

Провожали мы её до дома всегда вдвоём. Утром забегали за ней, портфель её носили по очереди. Подкармливали её, потому что жили они очень бедно. Она даже перекусы с собой в школу не брала. Нечего было брать. Но никогда не жаловалась, не плакала никогда.

Я знал прекрасно, что Валька в неё влюблён без памяти, да и она тоже об этом знала, но из нас двоих, она выбрала меня. Сама.

Как только это случилось, он мне слово дал, что отойдёт в сторону и слово своё держал. Не подходил к ней. Практически общаться с ней тогда перестал.

Я был на седьмом небе от счастья. Ревновал, правда, дико её. К каждому столбу ревновал. Крышу моментально сносило, когда к ней кто-нибудь клеился или просто смотрел на неё похотливо. Взрывался сразу, в драку мог полезть.

Всегда был импульсивным, сложно было себя контролировать в такие моменты.

Петька такой же взрывной, тоже сдерживает себя с трудом, раньше особенно. Сейчас немного научился останавливаться, да и с женой ему повезло. Не просрал, как я, когда-то.

Ей удавалось меня сдерживать, мягкостью своей, нежностью — я успокаивался с ней, другим становился. Вальке тоже удавалось.

А когда их не стало рядом, мир, как будто, перевернулся. Ничего больше не держало, ничего ценного в жизни не осталось.

Я не трогал её долго. Берёг. Хотел, чтобы у нас ней всё случилось после свадьбы, как положено. Мечтал обеспечить ей достойную жизнь, чтобы она никогда ни в чём не нуждалась.

На дворе девяностые, работы нормальной нет ни хрена. Родители-инженеры, тоже себя в новой жизни не нашли. Отец так вообще к бутылке пристрастился. Мама — экономист с высшим образованием, пошла на рынок торговать, где поначалу больше теряла, чем зарабатывала. Помню, как она одну туфлю домой принесла, сказав, что у девушки денег только на одну хватило, за второй та обещала вернуться через неделю, но так и не вернулась, а работодатель вычел из её зарплаты полную стоимость. Сейчас смешно, а тогда горько было.

Вообще интеллигенции непросто пришлось. Доктора наук вагоны разгружали, за неимением других возможностей заработать, учителя полы мыли, чтобы выжить.

А мне хотелось для неё всего и сразу. Хотя она ничего и не просила никогда. Но я загорелся тогда, успокоиться не мог, мне было надо: ходил, думал, схемы всякие разные придумывал, чтобы много и быстро…

Первая афера, с телефонами, прошла, более чем удачно. Денег я срубил тогда прилично. Если бы не одно «но».

В тот самый момент я и познакомился с Романенко Светланой Борисовной, которую умудрился кинуть на деньги. Женщина она была уже взрослая, опытная, с хорошими родственными и, не только, связями. Она-то меня и вычислила. Мы долго с ней беседовали тогда по душам, удалось нам договориться, как мне показалось. Она меня не сдаст, а ей, я всё верну. И схему с перепродажей, уже проданных квартир, подкинула мне тоже она.

Я смекнул тогда, что я ей понравился, она этого даже не скрывала. Успокоился. Думал, вылезу за счёт своей смазливой внешности, подождёт она. Ну, в крайнем случае, схожу с ней куда-нибудь, уболтаю. Не показалась она мне такой уж грозной при первых наших встречах.

Да и выхода особого не было, деньги нужны были, долг нужно было отдавать. Решил рискнуть.

Надюха, когда узнала, кипишь подняла, — Вальку привела, чтобы он помог ей меня отговорить от моей провальной идеи. Крышу мне и снесло, в тот момент, окончательно.

Не выдержал, трахнул её. Хотел удостовериться, что не было у неё до меня никого, как она говорила. Удостоверился. Жалел. Но поделать уже ничего не мог, так любил её безумно, что бывало, не контролировал себя.

Сразу сделал ей предложение, в тот же день. Она согласилась. Был счастлив в те минуты невероятно. Мы были счастливы с ней в те несколько дней, проведённые вместе, как муж и жена. Но я ещё сильнее тогда загорелся деньгами. Для неё, как мне казалось.

Если бы время можно было повернуть вспять….

За ней пришли, когда меня дома не было, забрали. Я искал её всю ночь. Мы с Валькой обошли всех знакомых, все больницы, морги даже. Через три дня накатали заявление о пропаже и почти сразу нашли её, в неожиданном месте, — в следственном изоляторе.

В шоке был тогда.

Пришлось во всём признаться, чтобы её выпустили.

Разбирательство долго длилось, денег на адвокатов особо не было. Хоть Валька и пытался помочь, даже родителей своих подключил, — они у него смогли остаться на плаву в тот непростой период, но перспективы всё равно были нерадужные.

А через несколько месяцев, я узнал, что она ждёт ребёнка… от другого. От моего друга, который мне клялся, что не дотронется до неё, если она не захочет. Значит, она захотела.

От неё я это всё узнал, — от Романенко Светланы Борисовны, которая предложила мне сделку.

Сделка, длиною в тридцать с лишним лет… — горько сейчас.

Но тогда, мне было всё равно.

Я согласился.

Глава 39

Макаров

Я не хотел от жены ребёнка. Никогда.

Хоть и трахал её поначалу: жёстко, грубо, на грани.

Иногда нежно, когда закрывал глаза и представлял себе свою Наденьку, с которой у нас было всего несколько ночей, которыми я жил. Которыми я болел. Которые не мог ещё очень долго забыть.

Но стоило глаза открыть, или голос её услышать, всё сразу вставало на свои места, — видение исчезало.

Со временем воспоминания притупились, раны немного затянулись, и мне показалось, что я успокоился.

Только жену свою трахать перестал. Не смог её полюбить. А она ждала. Ждала и надеялась…

Если бы она ещё ребёнка своего привезла, создала бы иллюзию семьи, может я и отошёл бы тогда немного. Я ничего против её ребёнка не имел, да и парень он был неплохой. Нормально мы с ним всегда общались. Мне с ним было даже проще, чем с ней. От него я не ждал подвоха.

Но она решила, что у родителей ему будет лучше, и полностью посвятила первые годы нашей совместной жизни мне. Душила меня своим присутствием, каждый шаг мой пыталась контролировать. Дышать было нечем, воздуха не хватало. Иногда, думал, не выдержу…

Ушёл в работу. Пахал, как папа Карло, в тот период. Дома почти не появлялся. Работой жил.

Когда немного освоился, с долгами рассчитался, успокоился, осмелел. Гулять начал по-чёрному.

Она знала всё, я особо и не прятался. Специально её злил, чтобы отпустила. Но она, как будто, ничего не видела, не замечала.