Училка и хулиган (СИ) - Шугар Мия

Волчиц уже давно след простыл, а я, похоже, заблудилась.

— Черте что придумали с этим забегом, — бухтела я и продолжала упорно двигаться вперед.

Раздавшийся позади волчий вой зарядил адреналином и придал дополнительной резвости и, соответственно, скорости. Я шустро перебирала ногами по пружинистой подстилке из опавшей хвои. Передвигаться получалось быстро, но, к сожалению, не долго.

Тихой, но ощутимой волной, накрыл шорох многочисленных лап, хриплое дыхание и разноголосое порыкивание. Сильные и быстрые волки легко догнали трясущуюся от страха меня и теперь, огибая, разбегались по одним им известным путям, ведомые запахами и инстинктами.

Я металась среди деревьев под серебряным светом луны и не могла найти безопасное место. Казалось, желтые хищные глаза окружают и наступают со всех сторон. Сколько же здесь оборотней? Я прекрасно помнила слова Леи о том, что меня никто не тронет, но первобытный страх перед дикими зверями, не давал мыслить здраво и заставлял паниковать.

В какой-то момент прямо на меня выскочила мелкая волчица, а за ней сразу два волка. Волки столкнулись, ударившись друг о друга, и покатились по земле, собираясь смести меня со своего пути. Я взвизгнула и отпрыгнула, но, видимо, не достаточно далеко. Один из мощных зверей зацепил меня задней лапой и от толчка я полетела вниз головой, мысленно составляя завещание.

Свободный полет прервали сильные и ловкие руки Макса. Он успел подхватить мое неуклюжее тело в нескольких сантиметрах от земли, чем спас от новых царапин и ссадин. Но обрадовалась я его появлению рано. Вместо того, чтобы поднять на ноги и увести из этого опасного места, оборотень нетерпеливо уложил меня на мягкую хвою, накрыл своим горячим твердым телом и подозрительно хриплым голосом прошептал на ухо:

— Поймал…

— Макс..

Я задыхаюсь под тяжестью его тела и пытаюсь отвоевать себе хоть пару сантиметров свободного пространства. Бестолково ерзаю и упираюсь руками в каменные плечи, понимая, что не могу ничего поделать с разгоряченным мужчиной, но и не желая вот так сразу сдаваться.

Он в ответ что-то проурчал, уткнулся носом в ухо и слегка прикусил чувствительную мочку, вызвав у меня изумленный вскрик. От укуса по телу прошла теплая волна дрожи и задержалась внизу живота, формируя тяжелый сладкий ком.

Макс немного отстраняется и смотрит пронзительным сияющим взглядом, кажется, в самую душу. Он необыкновенно серьезен и очень красив в серебряном свете луны. Медленно, словно не желая давить и пугать, склоняется к моему лицу и наши дыхания смешиваются. Мое — поверхностное, частое, прерывистое и его — глубокое, уверенное и немного хриплое.

Теплое, мягкое прикосновение к губам срывает очередной слабый стон. Я словно прошу пощады и нежности, молю о защите и заботе. Вся дрожу от необыкновенных ощущений и постепенно уступаю уверенному напору.

Мужские губы полностью захватили власть над моими. Поцелуи становятся глубже и жаднее, дыхание Макса сбивается и все чаще слышится животное порыкивание. Руки тоже не отстают и вовсю хозяйничают на дрожащем теле. Я даже не заметила, в какой момент осталась без одежды. Краем сознания отметила, что груди касается ночная прохлада, но в следующий миг аккуратный холмик накрыла горячая ладонь, слегка сжав бусинку вершины между пальцами и сразу стало так жарко, что впору под холодный душ лезть.

Я хнычу от переполняющих ощущений. Мне жарко и тесно, голова кружится от учащенного дыхания. А мужские руки и губы продолжают терзать прикосновениями и поцелуями измученное лаской тело. Ком внизу живота горит огнем, продолжает наливаться тяжестью и скручиваться тугой спиралью, вызывая почти болезненное ощущение. Парадокс — но мне одновременно и много и мало. Я одинаково хочу, чтобы это все прекратилось, и чтобы продолжало нарастать до сумасшедшего взрыва. И я с облегчением понимаю, что решать самой эту дилемму не придется, Макс взял все в свои руки. Причем, в прямом смысле.

Его нетерпеливые пальцы оказались в самом низу, вблизи от нестерпимо налившегося сладкой тяжестью узла. Он нежно и трепетно прикасается ко мне, невесомо поглаживая и ловя губами вздохи и стоны. Чувствует мою робость и дрожь и шепчет слова утешения, продолжая легко поглаживать и изучать тело. Его чуткий взгляд не оставляет без внимания ни одну деталь и он точно ловит момент, когда я не могу больше переносить ласки и чуть не падаю в пропасть бессознательности от остроты ощущений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он убирает руку и перехватывает мою ладонь, сплетая наши пальцы. И я чувствую внизу его напряженную, подрагивающую плоть. Кажется, я хотела что-то сказать, но не успела. Макс требовательно накрыл мои губы глубоким, чувственным поцелуем, а давление внизу усилилось. Тело напряглось, с трудом поддаваясь и впуская в себя горячее мужское естество. Мышцы ощутимо растягивались, болезненно подстраиваясь под размер, а с губ, закрытых поцелуем, срывались прерывистые стоны.

— Все, все уже… Сладкая… - шепчет Макс, сцеловывая слезинки с уголков глаз и осторожно шевелясь, продолжает растягивать и проникать еще глубже.

Его неторопливость и нежность делают свое дело и уже через пару минут неприятные ощущения начинают отступать, уступая место незамутненному восторгу. Теплые волны удовольствия растекаются по всему телу и я буквально захлебываюсь в них, но Макс меня спасает, вознося на вершину раз за разом.

Я не представляла, что может быть вот так. Горячо и душно, чуть болезненно, но очень сладко. То, что происходило между нами нельзя было назвать просто сексом. Это и борьба, где нет победителей и нет побежденных, и танец, в котором ведут души, а не тела. Это, в конце концов, полное единение и оглушающий по мощности и накалу страстей взрыв, закинувший меня на край вселенной и низвергнувший обратно на землю, в объятия торжествующего оборотня.

А выкинуло меня из нирваны знаете почему? Потому что, пока я парила в облаках, Макс удумал меня укусить и вцепился в шею, перекусывая метку Кирилла.

— Зараза! — взвизгнула я, стукнув смеющегося нахала по плечу. — Надо было тебе все испортить?

— Я не испортил. Я исправил, — промурчал Макс, сжимая меня в крепких объятиях и зализывая свежий укус.

Все мои подруги утверждают, что нет ничего приятнее, чем проснуться в крепких чувственных объятиях.

Ну не знаю… Я бы поспорила. Особенно, когда осознала себя прилипшей вспотевшей щекой и неудобно завернувшимся ухом к горячей, твердой груди Макса. Кое-как отлепилась, попискивая, причитая и потирая покрасневшую кожу, и попыталась сесть.

— Куда собралась? — довольный оборотень освещал белоснежной улыбкой окружающий пейзаж не хуже солнца. Оно, конечно, тоже уже трудилось вовсю, рассылая теплые лучи и высушивая ночную росу, но от взгляда Макса было несравненно жарче.

Я сконфужено улыбнулась и попыталась прикрыть грудь рукой.

— Ты не видел мою одежду?

Оборотень пошарил где-то у себя под задом и выудил невнятные тряпочки.

— Держи. — протянул мне добычу.

Я расстроенно покрутила в руках остатки наряда и задала самый резонный на данный момент вопрос:

— Макс, а как мы пойдем домой? У меня из одежды драные трусы и половина платья.

Покосилась на лоскут, еще вчера радовавший нежным молочно-персиковым цветом, и добавила:

— Даже четвертинка. А ты вообще штаны где-то посеял.

Макс задумчиво осмотрел нас и поднялся с земли, сверкнув белым задом с прилипшими сосновыми иголками.

— Посиди пока, я быстро.

Обернулся лесным зверем, влажно лизнул в нос и умчался, оставив меня дрожать под деревом от утренней прохлады и страха, что сейчас кто-нибудь появится и застанет меня в голом и весьма чумазом виде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока Макс отсутствовал, я занималась весьма увлекательным делом — вытаскивала хвоинки, листья и прочий мусор из спутавшихся за ночь волос и других интересных мест.

— Вот и я. Надеюсь, ты соскучилась?

Появление Макса я, конечно же, прошляпила и испуганно вскинулась, прикрывая стратегические места руками. Мест оказалось больше, чем рук и у меня не особо получилось обезопасить их от жадного взгляда.