Лунный цветок - Филлис Уитни

Все, что он говорил, было правдой, и ей ничего не оставалось, как мрачно согласиться с этим.

— Иногда мне страшно, — призналась она. — Его мучит что-то такое, чего я не понимаю.

Алан открыл ворота и подошел вместе с нею к входной двери. Когда на них упал свет из окон, он провел пальцами по бороздкам слез на ее щеках.

— Слезы? Неужели Минато так сильно вас напугал?

— Нет, — тихо ответила она. — Это ничего. Я беспокоюсь из-за Лори. Но то, что вы только что говорили о растрате таланта — не могу ли я что-нибудь сделать? Я хочу помочь, Алан, но я не знаю как. Пока что все мои попытки были неудачными.

— Может быть, уже слишком поздно, — ответил Алан, — хотя мне страшно не хочется думать, что это может быть так. Возможно, есть нечто такое, на что вы никак не можете повлиять. Не грызите себя из-за этого, — он улыбнулся и протянул руку.

Она протянула ему свою и вновь ощутила исходившие от его пальцев тепло и силу.

— Я беспокоюсь о вас, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. Это удивило ее.

Она смотрела ему вслед, пока он шел к воротам. Что он знает? Что рассказала ему Нэн о личных проблемах Марсии? Как ни странно, она была не против, чтобы он знал.

Когда она входила в дом, то чувствовала себя менее одинокой, чем незадолго перед этим.

Она тотчас же расскажет Джерому о Минато, подумала она, и пусть он решает, как быть с тем, что произошло. Но когда она постучала в дверь Джерома, ответа не последовало. Суми-сан вышла в холл и сообщила, что она оставалась с Лори, когда данна-сан ушел, и что Лори еще не спит.

Марсия поблагодарила ее и пошла в свою комнату. Лори лежала на животе, косы свисали с одеяла. «Какой ранимой она выглядит», — подумала Марсия и, наклонившись, поцеловала теплую порозовевшую щечку дочери.

Книга, которую рассматривала Лори, открытой лежала на одеяле. Убирая книгу, Марсия увидела, что это был сборник японских волшебных сказок, который дал ребенку Джером. Вероятно, текст для нее слишком трудный, хотя она и начала читать в шесть лет.

Марсия села возле лампы и начала рассеянно просматривать книгу. Какие это были странные сказки! Одна была сказкой о прекрасно одетой женщине, которая появлялась на улицах как обычная женщина, но когда к ней приближался мужчина, она становилась страшной, лишенной лица. Казалось, что японские призраки не имеют лица, чтобы вы их не могли опознать. Была и меланхолическая сказка о Юки-она, белой леди снегов, которая несла смерть всем, кто смотрел на нее. Там был также обычный набор демонов и лисиц, и в целом все сказки были не хуже, чем у братьев Гримм, сказки которых Лори уже любила. Но учитывая, что в последнее время Лори была очень нервной, было бы лучше на время убрать эти сказки подальше.

На другой половине дома опять зазвучал самисен, и Марсия замерла при его звуке. Она начинала бояться музыки и пения. Меланхоличные, монотонные, навязчивые звуки действовали ей на нервы, вносили что-то злое в этот дом, и зло это концентрировалось в той маске, что висела в комнате у Джерома, и, казалось, зло подходило все ближе и ближе к постели спящего ребенка.

Когда раздался легкий стук в оконную раму, она чуть не закричала от страха. Это был не дождь. Может быть, ветер кинул ветку в раму? Но она поняла, что ни одно дерево не стояло так близко к окну, чтобы ветер смог это сделать. Она сидела абсолютно тихо, дрожа и прислушиваясь к звукам ночи. Чьи шаги она слышала в саду? Может быть, встреча с Минато и эти странные японские сказки довели ее до того, что ей стали чудиться непонятные вещи? Легкий стук в окно повторился, и она вскочила и выключила свет. Кто-то в саду бросил пригоршню мелкой гальки ей на подоконник. Невидимая в темноте, она раздвинула занавески и вгляделась в ночь. Она никого не увидела, но знала, что кто-то стоит и ждет в саду.

Если это Минато, то, конечно, ей не следует его бояться, потому что стоит ей закричать, как на помощь прибегут из его и из ее дома. Возможно, будет лучше встретиться с ним и попытаться узнать, что ему нужно. После встречи с Аланом она почувствовала, что меньше боится мужа Чийо и уже не так остро чувствует одиночество, охватившее ее сегодня днем в Кийомицу. Она накинула жакет и пошла к выходу, где свет из двери слегка освещал часть сада.

— Кто здесь? — тихо спросила она.

До ее слуха донесся звук гета на дорожке из отдельных камней, и Минато в своих обычных западного покроя брюках и в рубашке, но в деревянных башмаках на босу ногу ступил в освещенную часть сада и поклонился ей.

На этот раз он не приблизился к ней, но изобразил натянутую улыбку на своем маскоподобном лице, как бы ободряя ее. В бледном свете на его лице ярко выделялся шрам от черных волос до брови.

— Посалиста, вы идти мой дом, — сказал он и вновь поклонился ей.

— Но зачем? — ответила она. — Что вам нужно?

Он сделал быстрый жест, как бы уговаривая ее замолчать, и знаком пригласил ее следовать за ним. Потом он повернулся, как будто был уверен, что она пойдет следом, и направился к входным воротам. Она больше не боялась, неожиданно ею овладело любопытство. Она надела туфли и последовала за ним по дорожке перед домом.

На этот раз он, как будто для того, чтобы ободрить ее, не пошел рядом с нею. Он двинулся вперед, легко ставя свои гета, так что они не царапали землю. В своих воротах он помедлил и оглянулся, чтобы убедиться, что она идет за ним. Затем он вошел в ворота и исчез из виду, оставив ворота открытыми.

На мгновение она заколебалась, разумно ли следовать за ним так далеко от своего дома. Но самисен все еще звучал. Наверху горели огни. Там были люди. У дальнего угла дома Минато подождал ее и не двигался, пока она не подошла. Потом темная фигура скользнула за угол.

Казалось, что ее влек нежный поющий голос. Не Чийо ли пела так печально?

Марсия последовала за Минато в дальнюю часть сада, и он сделал знак подойти ближе к этой стороне дома, где верхняя галерея нависала над первым этажом. Тень скрывала их обоих. По его жесту она поняла, что он хотел, чтобы она постояла и послушала, что происходит наверху.

Когда она поняла его намерения, ей стало очень неприятно. У нее не было желания подслушивать разговоры тех, кто жил в этой части дома. Даже в том случае, если это касалось ее лично, а так могло и случиться. Но прежде, чем уйти, она услышала, как Чийо быстро и мелодично говорит по-японски. Марсия отвернулась, не желая больше слушать, но теперь Минато загородил ей дорогу, точно так же, как он это сделал раньше вечером, и лицо его было сердитым. Ей стало ясно, что он хочет, чтобы она осталась.

Чийо ответил мужской голос, и, хотя говорили по-японски, голос принадлежал Джерому. На несколько мгновений она замерла, прислушиваясь. Она поняла, что Минато хотел, чтобы именно это она и услышала. Потом она оттолкнула мужа Чийо и той же дорогой побежала домой. Минато не пытался ни остановить ее, ни следовать за нею. Когда Марсия поспешно прошла через ворота на свою половину дома, его нигде не было видно. Какова бы ни была его цель, он ее достиг.