Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Каким именно?
– У нас старое здание. Так почему бы не заглянуть на цокольный этаж? У нас там находятся ячейки индивидуального хранения.
Я почти слышу, как у меня в мозгу что-то щелкает.
– Они взломали ячейки?
– Да.
– Все, много или только несколько штук?
– Почти все.
Версия целенаправленного поиска отпадает.
– Вы уведомили ваших клиентов?
– Это… Здесь не все так просто. Мы стараемся изо всех сил. Вы хорошо знакомы с особенностями ячеек индивидуального хранения?
– Настолько, чтобы никогда не пользоваться ими.
Кажется, она снова намерена защищаться, но потом кивает:
– В новых отделениях их нет. Скажу вам честно, они наша головная боль. Дорогая установка, дорогое обслуживание и низкая прибыль. Ячейки занимают много места… и часто создают проблемы.
– Какие проблемы?
– Люди хранят там что-то ценное: ювелирные украшения, свидетельства о рождении, контракты, паспорта, всевозможные деловые документы, коллекции марок и монет. Порой они забывают, что именно и когда закладывали или изымали. Они приходят в хранилище, открывают свою ячейку и вдруг начинают кричать: «У меня исчезло фамильное бриллиантовое ожерелье!» Потом оказывается: человек попросту забыл, что сам же вынимал это ожерелье. А бывает и откровенное мошенничество.
– Клиенты заявляют об исчезновении того, что они никогда не помещали в ячейку?
– Совершенно верно. А иногда, пусть и редко, путаница возникает по нашей вине. Но очень редко.
– Что за путаница?
– Если клиент перестает оплачивать аренду ячейки, нам приходится ее вскрывать и удалять оттуда содержимое. Разумеется, мы несколько раз предупреждаем клиента, но, если он не платит, ячейка принудительно вскрывается, а ее содержимое отправляется в наше головное отделение. Был случай, когда мы вскрыли не ту ячейку. Потом человек пришел, открыл ее и увидел, что вещей нет.
Сказанное ею начинает обретать смысл.
– А когда случается массовый взлом вроде недавнего?
– Можете себе представить.
Могу.
– Каждый клиент вдруг начинает заявлять, что у него в ячейке хранились дорогие часы «Ролекс» или редкие марки стоимостью в полмиллиона долларов. К сожалению, люди никогда не читают напечатанное мелким шрифтом. А там сказано, что материальная компенсация, выплачиваемая банком в случае пропажи имущества клиента, произошедшей по любой причине, не должна превышать десятикратной стоимости годовой аренды ячейки.
– И какова стоимость аренды?
– В основном несколько сот долларов. В отдельных случаях больше, но такие случаи редки.
«Мелочь», – думаю я и спрашиваю:
– Многие утверждают, что они понесли убытков на гораздо бóльшую сумму, чем банк обязан им выплатить по условиям договора. Правильно?
– Правильно.
Но мне открывается и другая сторона, связанная с этими ячейками. Да, люди хранят там ценности, как говорила Джилл Гаррити. А помимо ценностей, они хранят в ячейках еще кое-что.
Они хранят секреты.
– Какие размеры у самой крупной ячейки?
– В нашем отделении? Восемь на восемь дюймов при глубине в два фута.
Картину Пикассо никак не спрячешь, хотя вряд ли Стросс стал бы держать ее там. Ячейка требовалась ему для другого. И запаниковал он не просто так.
Я достаю фото. Это стоп-кадр с камеры наблюдения в «Бересфорде». Самый четкий снимок живого Рая Стросса.
– Вы узнаёте этого человека?
Управляющая внимательно рассматривает снимок:
– Пожалуй, нет. Здесь вообще трудно кого-то узнать.
– Вы говорили, что уведомили клиентов о происшествии с их ячейками, – начинаю я.
– И что?
– Каким образом вы им сообщаете?
– Заказным письмом.
– А кого-то из них обзванивали?
– Сомневаюсь. Если кто и звонил, то не мы. В Делавэре у нас есть отдел страхования, который занимается оповещениями.
– Следовательно, вы исключаете вероятность того, что кто-то из упомянутого вами отдела мог позвонить клиентам и пригласить их сюда для обсуждения вопросов, связанных с кражей?
– Полностью исключаю.
Я задаю еще несколько вопросов. С самого начала неразберихи, вызванной убийством Стросса, у меня появляется хоть какая-то ясность. Я выхожу из банка, и тут звонит мой мобильник. Джессика. Вот уж не ожидал.
– Ты занят? – спрашивает она.
– Почему бы нам не условиться о новом свидании через приложение?
– Ты сам угробил свой шанс.
– По-моему, это ты поторопилась уйти.
– Думаю, теперь мы уже не узнаем. Но я звоню по другому поводу. Ты знаешь, что в новостях объявили об убийстве Рая Стросса?
– Я знал, что сегодня это обнародуют.
– Я была уже готова и сразу же толкнула «Нью-Йоркеру» продолжение истории о «Шестерке с Джейн-стрит». Дополненный вариант моего документального романа «Где они теперь?».
– И в журнале его с руками оторвали?
– Когда надо, я умею быть обаятельной.
– Я в этом уверен.
– Так вот, сейчас я отправляюсь брать интервью у Ванессы Хоган, матери одной из жертв автобусной аварии. Она была последней, кто видел Билли Роуэна. Хочешь поехать со мной?
– Глазам своим не верю, – говорит Джессика. – Виндзор Хорн Локвуд Третий едет на метро.
Я держусь за поручень над головой. Мы едем по линии А в южном направлении.
– Я человек из народа, – говорю я Джессике.
– Ты кто угодно, только не человек из народа.
– Должен тебе сообщить, недавно я летал коммерческим рейсом.
Джессика хмурится:
– Не ври, не летал.
– Ладно, не летал. Но думал полететь.
Причина поездки на метро куда проще. Кем бы ни были мои преследователи, я не хочу, чтобы они знали, куда мы отправимся. Я прошу Магду сделать быстрый поворот. Это позволяет машине на несколько секунд исчезнуть из поля зрения. За эти секунды я выхожу и исчезаю в вестибюле Давенпортского театра на Сорок пятой улице. Далее, воспользовавшись боковым выходом, я покидаю вестибюль и через задний вход попадаю в отель «Комфорт-Инн» в западной части Таймс-сквер. Выйдя оттуда, я оказываюсь на Сорок четвертой улице. Оттуда иду по Восьмой авеню в восточном направлении и на Сорок второй, у входа в метро, встречаюсь с Джессикой.
Думаю, остальная часть моего плана вам понятна.
Скорее всего, черный «линкольн таун-кар» (существует ли машина приметнее этой?) следует за Магдой через туннель Линкольна в Нью-Джерси. А мы с Джессикой едем по линии А в Квинс, где водитель другой машины повезет нас к Ванессе Хоган.
Когда-то она жила в скромном доме колониальной архитектуры, рассчитанном на две семьи. Там она вырастила Фредерика. После его гибели она снова вышла замуж и перебралась в более современное и фешенебельное место – Кингс-Пойнт-Виллидж. Дверь открывает Стюарт, сводный брат Фредерика, родившийся через восемь лет после его трагической гибели. Увидев нас, Стюарт морщится.
– Мы приехали побеседовать с Ванессой, – говорит Джессика.
– Насчет вас я знаю, – отвечает Стюарт и подозрительно косится на меня. – А это кто?
– Личный помощник миссис Калвер, – говорю я. – Я превосходно пишу под диктовку.
– Судя по вашему виду, не скажешь, что вы пишете
