Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

Саму мисс Юдифь Уайли вряд ли можно было обвинить в обладании большим умом, но она прекрасно понимала все неприличие этого качества у женщин. И потому совершенно не по-дамски фыркнула.

— Да ей уже тысяча лет от роду, уж это точно, — заметила она. — Приятно посмотреть, как же! Впрочем, должна признать, что побрякушка у нее на шее выглядела совсем неплохо, — неохотно признала сердитая леди.

— О, да! — согласился с ней низкий голос, который я опознала как принадлежащий Ллойду Стэнхоупу. — Хотя, на мой взгляд, оправа производит куда более сильное впечатление, нежели сам камень.

— Оправа? — выпалила мисс Уайли. — Да там вообще никакой оправы нет! Камень просто сам по себе лежал на ее груди!

— В самом деле? — вежливо откликнулся Стэнхоуп. — А я и не заметил. — Уайли разразился смехом, но тут же умолк, поскольку дверь дома распахнулась, выпуская очередного гостя.

— Ну, старина, если ты этого не заметил, так нашлись другие, кто сумел это сделать, — с лукавой интонацией сказал Уайли. — Ага, а вот и экипаж подали.

Я снова прикоснулась к своему рубину, наблюдая за тем как пара отличных мышиных жеребцов, принадлежавших Уайли, увозит его прочь. Да, кое-кто сумел заметить. Я до сих пор ощущала взгляд барона на своей груди, — взгляд оценивающий и горящий алчностью. Я даже подумала тогда, что он разбирается не только в драгоценностях и не только их жаждет.

Камень лег в мою ладонь — теплый, гладкий… мне даже показалось, что он гораздо теплее, чем моя кожа, хотя это, безусловно, была иллюзия. Обычно я не носила никаких украшений, кроме обручального кольца; они меня не слишком интересовали. Пожалуй, было бы немалым облегчением избавиться хотя бы от части наших опасных сокровищ. Я долго сидела на окне, держа камень, уютно устроившийся в моей ладони, пока наконец не додумалась до вовсе странной идеи: мне почти уже начало казаться, что рубин бьется в моей руке, словно маленькое сердце, бьется в такт с биением моего собственного.

Внизу остался уже только один экипаж, его кучер терпеливо стоял рядом с лошадьми, поглаживая их морды. Минут через двадцать вышел наконец его хозяин, весело бросивший в ответ на слова провожавших его: «Спокойной ночи!». Он спустился с крыльца. Да, это был барон. Он задержался дольше всех, и он уезжал в отличном расположении духа; это показалось мне добрым знаком.

Один из лакеев, одетый в ливрею, потушил факелы, укрепленные у выезда. Я видела бледное пятно его рубашки, когда он возвращался к дому по темной дороге, и внезапный всполох света на террасе, когда открылась дверь, пропустившая его. Но и этот свет погас, и ночная тишина опустилась на поместье.

Я ожидала, что Джейми придет с минуты на минуту, однако время шло, а я все не слышала звука его шагов. Я посмотрела на кровать, но мне пока что не хотелось ложиться.

Наконец я слезла с подоконника и снова набросила на себя платье, не потрудившись, правда, добавить к нему чулки или туфли. Я вышла из комнаты и, бесшумно ступая босыми ногами, спустилась вниз, потом пошла по длинному крытому переходу между зданиями — к большому дому; этот переход выводил к боковой двери, со стороны сада. Вокруг было совершенно темно, лишь лунный свет слабо сочился сквозь оконные переплеты.

Должно быть, большая часть слуг уже отправилась спать, заодно с хозяевами дома и гостями, оставшимися здесь до утра. Но сквозь балясины перил лестницы, ведущей на верхний этаж, виднелись огоньки. Похоже, канделябры в столовой наверху еще не были погашены.

Когда я на цыпочках поднималась по отлично отполированным деревянным ступеням, до меня донеслось неразборчивое бормотание мужских голосов; мягкий и глубокий голос Джейми, с шотландским выговором, и чисто английские интонации губернатора, — это был разговор наедине, в нем звучали некие особые тона доверия и внимания друг к другу.

Свечи в роскошных канделябрах уже догорали. Воздух наполнял сладкий запах пчелиного воска, смешивавшийся с низко повисшими облаками дыма душистых сигар, неторопливо выплывавших из открытой двери столовой.

Двигаясь как можно тише, я подошла к самой двери и остановилась в тени. Со своего наблюдательного пункта я отлично видела губернатора, сидевшего ко мне спиной; он как раз наклонился вперед, прикуривая очередную сигару от свечи в стоявшем на столе подсвечнике.

Если Джейми и заметил меня, он ничем не дал этого понять.

Его лицо хранило обычное выражение спокойствия и благодушия, но, поскольку недавно появившиеся тонкие морщинки вокруг его глаз и у рта слегка разгладились, а плечи не образовывали жесткие линии, я пришла к выводу, что он действительно расслаблен и пребывает в хорошем настроении. У меня сразу стало легче на душе; это значило, что он преуспел в своих замыслах.

— Это место называется Речная Излучина, — говорил он в этот момент губернатору. — Довольно высоко в горах за Кросскриком.

— Я знаю эту плантацию, — откликнулся губернатор Трайон слегка удивленным тоном. — Мы с женой в прошлом году провели несколько дней в Кросскрике; мы тогда объезжали колонию, по случаю моего вступления в должность. Речная Излучина расположена вообще-то скорее у подножия гор, хотя и не в городе… ну, пожалуй, это даже на полпути к собственно горному хребту.

Джейми улыбнулся и сделал глоток бренди.

— А, неважно, — сказал он. — Моя семья родом из Горной Шотландии, так что любые горы для нас — дом родной.

— Да, в самом деле. — Маленький клуб дыма поднялся над головой губернатора. Потом он вынул сигару изо рта и доверительно взмахнул ею в сторону Джейми. — Поскольку мы сейчас одни, мистер Фрезер, мне бы хотелось обсудить с вами еще одно дело. Еще по глоточку, сэр? — он поднял графин и, не дожидаясь ответа, и налил еще бренди в оба стакана.

— Благодарю вас, сэр.

Губернатор несколько секунд энергично сосал сигару, выпуская голубые облака дыма и заставляя огненную точку на ее конце разгораться все ярче, потом наконец оставил скрученные табачные листья в покое и откинулся на спинку стула, небрежно держа сигару двумя пальцами.

— Вы совсем недавно прибыли в колонии, так мне сказал наш юный Эдвин. Вы вообще хорошо знакомы со здешними условиями?

Джейми слегка пожал плечами.

— Я старался разобраться во всем как можно лучше, сэр, — ответил он. — Но какие именно условия вы имеете в виду?

— Северная Каролина — очень богатая земля, — сказал губернатор. — Но здесь еще далеко не достигнут такой же уровень благополучия, как у соседей… в основном это связано с тем, что живущие здесь люди не могут полностью использовать все свои возможности. У нас, видите ли, нет достаточно большого залива, чтобы построить солидный морской порт; поэтому рабов приходится доставлять по суше из Южной Каролины или Виргинии, а это обходится очень дорого… и по той же самой причине мы и надеяться не можем соревноваться с Бостоном и Филадельфией в количестве рабочих по контракту. Довольно долго политикой колонии и моей собственной, мистер Фрезер, было вот что. Власти всячески поощряли селиться на землях колонии Северная Каролина людей умных, умелых, знающих и из хороших семей, ради будущего процветания и безопасности. — Он поднес сигару к губам, глубоко затянулся дымом и медленно выдохнул его. Потом слегка откашлялся. — К настоящему моменту, сэр, установилась некая система предоставления земли, посредством чего многие и многие акры могут быть переданы во владение людям со средствами, которые готовы взять на себя обязательство убедить некое количество эмигрантов приехать сюда и устроиться в наших краях под его покровительством. Эта политика прекрасно действовала и оправдывала себя в течение последних тридцати лет; и очень много жителей Горной страны и семей из Ирландии и равнинной Шотландии вняли призыву приехать и поселиться в наших краях. Ну, и когда я прибыл сюда, я был просто изумлен, обнаружив, что берега реки Кейпфир просто сплошь заселены Макнейлами, Буханэнами, Грэхемами и Кэмпбеллами!