Дело было в Бельдяжках - София Максимова

Она заметила, как побледнела Маша, как тревожная складка залегла между её бровей, а лоб покрылся испариной, но женщина попыталась выдавить из себя дружелюбную улыбку и позвала гостью за собой в дом.

Алена сняла сапоги, оставила в коридоре свой полушубок, и они прошли в зал. Где-то на кухне возилась детвора, споря и обсуждая что-то. В большой комнате обстановка вокруг была более, чем скромная: старенький «мягкий уголок», сервант, на полках которого ютились учебниками и флакончики с лекарствами, и, что больше всего удивило гостью, огромная напольная подставка с кучей цветочных горшков, утопающих в сочной зелени.

Женщины присели в кресла напротив друг друга и замолчали. Все слова, что заготовила Алена, вдруг испарились из головы, злость и обида прошли, остались только сожаление, досада и растерянность. Она решила, что не будет накалять обстановку и просто расспросит обо всем.

— Почему ты не рассказала мне всё сразу? — проговорила она, наконец.

— Господи, — Маша взволнованно прижала к груди свои руки, — ну, как я могла? Откуда я знала, что у тебя на уме? И что ты намерена предпринять?

— Ты понимаешь, как всё серьезно для тебя? Понимаешь? — эмоции девушки всё же прорвались на поверхность. — Зачем ты подделала документы? Бухгалтерский баланс, активы… Здесь везде твоя подпись, это уголовное дело.

И Маша разрыдалась.

— Я не хотела, правда, — сквозь слезы проговорила она. — Но Дима сказал, что вреда не будет, что главное — получить кредит, а с деньгами он сможет поднять колхоз и постепенно вернет долг… У него был бизнес-план!

— Председатель? — уточнила Алена на всякий случай, и Маша кивнула.

— Знаешь, он очень умный мужчина, очень образованный, но без денег он бы ничего не смог сделать…

— И где он теперь? — с грустной усмешкой спросила Алена.

— С-с-сбежал, — ответила Маша и завыла ещё отчаянней.

— Ты спала с ним?

— Я любила его! — огрызнулась Мария. — Я верила ему, он… Он говорил такие вещи! Говорил, что я достойна большего, что он не встречал ещё таких женщин, как я… Думаешь, мне никогда не хотелось, чтобы мужчины смотрели на меня с восхищением, а он так смотрел… После того, как от меня Петя ушел, я не знала, как жить, таким ничтожеством себя чувствовала… — её воинственный запал иссяк, и она снова вся поникла.

— Дура ты, Машка, — выдохнула Алена, соображая, что теперь можно сделать.

— А я и не спорю, — всхлипнула та.

— И как ты собиралась выкручиваться из всего этого? Думала, уничтожишь документы, и концы в воду? Какая же ты наивная! Да за вас просто до этого никто не брался толком!

— Не знаю, я ничего не придумала, молилась только… Сначала надеялась, что он вернется, ждала… У меня же дети… Как они теперь? Меня в тюрьму, а их в детдом? — Маша снова зарыдала.

— Не знаю, — выдохнула Алена. — Я ведь должна заявить, понимаешь? Даже если не посадят, ты несешь субсидиарную ответственность, — увидев недоумение в глазах подруги, Алена пояснила. — Отвечаешь по долгам колхоза перед кредиторами, должна заплатить за него… Всё твоё имущество, твой дом… — девушка не договорила.

— Господи, что же теперь будет?

Какое-то время подруги сидели молча. Маша перестала плакать, и на неё будто напало какое-то оцепенение. В доме воцарилась неестественная тишина, и Алена догадалась, что вероятнее всего дети Маши стали свидетелями этого разговора. Всё погрузилось в сероватые сумерки, и лишь проснувшаяся метель за окном отражала то смятение, что царило сейчас в душе девушки.

— Мне пора, — проговорила Алена тихо и поднялась.

— Вовка, — вдруг крикнула Маша хрипловатым голосом. — Проводи тетю Алену, чтоб она не заблудилась, потом скоренько домой. Я ещё ваши уроки не проверила.

На пороге зала мелькнул и исчез угрюмый мальчишка.

Девушка быстро оделась и вышла на улицу. Только сейчас она осознала, что так и сжимает в руках стопку документов. Пальцы ныли от этой хватки, но ещё больше ныло сердце: Машу, её детей было очень жаль, хотелось помочь им выбраться из этой трясины… Может было бы лучше, если бы она не находила эти злосчастные бумажки? И как теперь поступить? Позади раздавались шаги ребенка, который предпочел держаться поодаль.

Выйдя из калитки, а затем пройдя вдоль стройных елей к самой дороге, Алена замерла в нерешительности.

— Вам прямо до площади, — услышала она голос Вовы из-за спины и направилась в указанном направлении.

Через двести метров девушка оглянулась: мальчик шел следом, как и было велено. Она уже хотела сказать, что дальше и сама найдет дорогу, как вдруг почувствовала сильный удар в спину, а следом второй и третий. Внезапно Алена потеряла равновесие и упала коленями в сугроб вдоль протоптанной тропы, а удары снежных комьев всё продолжали сыпаться на её спину и голову.

— Эй, — крикнула она сердито, — сейчас не время играть в снежки! А ну прекрати сейчас же!

— Ты зачем мою маму обидела? — крикнула в ответ Вова и запустил очередной снаряд, который всё же пролетел мимо своей цели.

— Ты ещё маленький, ты многого не понимаешь, — девушка привстала и принялась отряхиваться, искоса поглядывая на мальчика, который успел запыхаться.

— Я уже не маленький, я теперь глава семьи вместо папки, и я буду её защищать! Зачем ты приехала? Мамка ещё никогда так не плакала! — и ребенок снова метнул в Алену снежный ком, который коварно припрятал в своей ладони.

Не ожидавшая нового нападения Алена не успела увернуться, и снежок пролетел совсем близко от её лица, оцарапав щеку.

— Ах, ты! — крикнула девушка сердито, бросила на землю бумаги, прижала их ногой, затем схватила горсть снега и запустила её в хулигана. На стороне юркого мальчишки было преимущество, он подбирался всё ближе, его броски становились точнее, а удары комьев снега ощутимее.

За этой возней Алена не расслышала шум подъехавшей машины. Но вот окно со стороны водительского места приоткрылось, и из него показалась косматая голова Михалыча.

— Эй, Вовка, шельмец! Что это ты делаешь? Что это за игры такие? — крикнул он, чем тут же привлек к себе внимание. — А ну как мать узнает? Задаст тебе жару!

Алена на миг растерялась, а потом, крикнув короткое: «Спасибо!», схватила документы и побежала