Спасти демона - Дарья Ву

согласилась выпустить меня с этим ужасным цветом волос. И я, наконец, отправилась к Костроуну. Повидаться с Тадеусом. Я привычно собрала волосы в два пучка. Надела лёгкий летний сарафан и повязала талию широким плотным ремнём. Со стороны может показаться, что мне позволили даже от корсета отдохнуть, но так решат лишь мужчины. Любая девушка в городе понимает, что, если корсет не надет поверх одежды, значит он затянут под ней, поверх нижнего платья. А благодаря новой моде, к исподнему добавился турнюр (Жан бы назвал это приспособление «подушкой для попы» и был бы прав). Ужасно неудобная вещица, но, как говорит мама, делает мою фигуру женственнее. Это, в свою очередь, радует помешавшуюся на моём замужестве бабушку. Меня вновь оставили без вариантов.

Я знала, что отец Жана с самого утра куда-то уехал. Уехали почти все алхимики, состоявшие в Братстве Орла. Друга о своём приходе не предупреждала, уверенная, что обязательно застану его дома. Так и оказалось.

– А я даже знаю, что ты не ко мне, – с порога сказал Жан. – Только отец его с собой забрал.

– Как? Куда? Зачем?

– На встречу с Братством, – сухо ответил друг.

– Но!

– Уйдёшь?

– Нет, – я облокотилась о дверной косяк. – Я уже сказала маме, что к тебе иду. А когда он вернётся?

– Завтра или ночью. Можем завалиться в «Бурёнку», – Жан задумчиво почесал затылок. – А ещё я слышал о ярмарке на Цветочной улице. Хочешь сходить?

«Завтра или ночью», – мысленно повторяла я, не веря своим ушам. Жан не дождался моего ответа. Он вздохнул и вышел на крыльцо. Схватил меня за руку и куда-то повёл. Лишь когда я заметила, что дорога до любимого трактира в моей памяти выглядит иначе, поняла что идём мы не в «Бурёнку». Жан оправдывался, что ему пришлось решать всё самостоятельно. Отшучивался, мол, общение со мной давно его к такому приучило.

– Повидаешься ещё с Тадеусом, – сказал Жан, пока мы прогуливались между рядов ярких палаток.

Я оторвалась от разглядывания яблок в карамели и взглянула на друга. Он сказал это так серьёзно, что я невольно сжалась и виновато отвернулась. Жан похлопал меня по голове и предложил сыграть в мяч. Он был настроен выбить бутылки с пьедестала и заполучить выигрыш, а я стояла рядом и подбадривала его громко крича. На ярмарке оказалось очень весело, и я скоро подхватила общий настрой. Многие люди ярко нарядились на импровизированный праздник цветочников. Детишки бегали с разукрашенными лицами и радостно вопили, разглядывая мои волосы. Мы с Жаном купили пару прожаренных лепёшек с мясом и сели есть прямо на забор. Крики лавочников казались один громче другого, каждый надеялся зазвать побольше покупателей. И между этими криками неустанно, словно рой пчёл, жужжали гуляки. Мы с Жаном тоже повысили голос, чтобы лучше друг друга слышать. В стороне от основной массы гуляющих было значительно тише.

Я рассматривала юбки, отмечая, что на турнюр перешли все жительницы. Кроме одной. Эта попа щеголяла в свободной струящейся юбке из полупрозрачной материи. Хозяйка попы выглядела удивительно светлокожей, без какого-либо намёка на лёгкий загар. Такой старались добиться многие модницы, но оставались заметно темнее рыжей девушки. Она с детским любопытством рассматривала сувениры и крепко держалась за высокого мужчину, такого же бледного и необычного среди привычных глазу людей. Я долго вглядывалась и в него, и в его спутницу, пока не поняла, отчего гуляющие расступаются перед парой как перед больными. Разве что палками не гонят, хотя и смотрят как на бездомных собак. Я ткнула Жана локтем и указала на бледную пару.

– Северяне, – шепнула ему на ухо, будто боялась, что меня услышат.

– Ну и что? – беззаботно отозвался он. – Может по делам каким приехали. Торговцы часто привозят какие-нибудь побрякушки из северных Домов.

– Да, но они похожи на отдыхающих.

– А что, они не люди, что ль?

Я пожала плечами и вернулась к недоеденной лепёшке. Она успела остыть, и теперь аромат жареного лука звучал не так ярко. Лавочники заметно побаивались парочку, но услужливо показывали им свои товары. Слишком услужливо. Дамочки, в это время, подбирали непослушных детишек и отводили подальше. Мужчину это отношение не смущало, а вот его спутница надула светлые губки и театрально оборачивалась по сторонам, улыбаясь каждому, случайно встретившемуся с ней взглядом. Жан на её улыбку ответил своей и кивнул в знак приветствия, а затем преспокойно продолжил дожёвывать свою лепёшку. Тогда северянка смерила взглядом меня и удивлённо потянула своего спутника, указывая на жёлтые волосы. Я подавилась, поймав и его оценивающий взгляд. Так и хотелось крикнуть: «Да, у меня жёлтые волосы! Зато глаза одного цвета! И между прочим, а жёлтый мне к лицу!». Северяне направились в нашу сторону, но Жан не шелохнулся. Я последовала его примеру, только покрепче вцепилась в забор.

– А вы нас не боитесь? – мелодично заговорила девушка.

– А надо? – ответил Жан.

– Другие вот боятся.

Костроун пожал плечами и огляделся по сторонам.

– Продавцы, вроде, наоборот любезничают.

– Потому что боятся, – улыбнулась северянка.

– Так с чего мне вас бояться?

– Я слышал, что южане боятся всего, чего не понимают, – подал голос мужчина.

– Это потому что у вас глаза разного цвета? – встряла в беседу и я.

– Отчасти, – протянул он и ещё раз внимательно на меня посмотрел.

От его взгляда мне хотелось спрятаться за Жаном, но друг казался таким беззаботным! Мы разболтались с северянами о всякой ерунде. И только после их ухода я поняла, что они так и не представились. Жан выдохнул, как будто с облегчением. Он стёр со лба выступивший пот и накрыл лицо руками.

– Всё хорошо?

– Это были нелюди, – сказал Костроун.

Часть третья. Неугодных отправим на практику

Глава тринадцатая. Провинившийся Морган

Вам знакомо такое чувство, когда после сидения дома, прогулок по улице и подъёмов без будильника начинаешь скучать по учёбе? Главным образом, конечно, по ребятам, с которыми учишься, а уж затем по преподавателям (и то не по всем) и лишь в самом конце по получаемым знаниям. Мне – нет. Отчасти виновато расписание второго семестра, просмотренное на досуге. И пиликающий будильник, лишь раздражает слух своим «Пи-пи-пи-Пилик!», звучащим неустанно и по нарастающей. Я хватанула Борьку и зашвырнула в противное приспособление. Издав напоследок «Дзыньк», будильник опрокинулся на пол и замолк. Я потянулась и перевалилась на бок, неспешно зевнув. В дверь настойчиво барабанили. Точно не прислуга. Издав хрип, вместо вопроса, неуклюже села и протёрла глаза. В комнату ввалился Аргус. Улыбка по ширине соперничала с братца.

– Просыпайся давай! – гаркнул он и отдёрнул шторку на окне с такой силой, что колечки не выдержали и выпустили ткань, опустившуюся на пол.

Аргус почесал затылок и хмыкнул. Он ещё раз крикнул мне, что уже утро и вышел. Я огорчённо взглянула на розовую шторку с вышитыми цветочками, устлавшую