Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова

– Дай адрес бабки, – попросила я.

Мать объяснила мне, как к ней проехать – помнила, несмотря на то, что прошло уже немало времени. Может, и зрительная память у меня от мамочки?

Больше говорить нам было не о чем. Я оставила матери две бутылки бормотухи, вынула из кошелька несколько крупных купюр. На прощание попросила ее никому – совсем никому! – не упоминать, что я к ней заходила.

– Не бойся, – ответила мать. – Не хочешь – не скажу.

– И соседям тоже.

– Я не общаюсь с соседями, – отрезала мать, помолчала и добавила: – Но ты заезжай иногда все-таки, Наташа…

Я кивнула. У меня на глаза навернулись слезы, я наклонилась и поцеловала морщинистую щеку. Если бы кто-то увидел нас вместе, никогда не сказал бы, что мы – мать и дочь. Передо мной стояла древняя старуха…

– Ой, подожди! – воскликнула мамаша и полезла в стенной шкаф у двери.

– Что ты ищешь? – спросила я.

Мать не отвечала, а выкидывала в коридорчик какое-то тряпье, наконец она нашла то, что искала. Это была потрепанная белая папка с завязочками.

– Вот, Наташа, возьми, – протянула она ее мне.

– Что это? – не понимала я и тут же с брезгливостью стряхнула с папки рыжего таракана, показавшегося изнутри.

– Квартира завещана тебе, – сообщила мать. – Я хоть и пьянь подзаборная, но ты же все-таки моя дочь…

Мы обе разрыдались. Я смогла уехать только минут через двадцать, более или менее приведя себя в порядок. Мне было очень жаль оставлять мать, но я обещала ей заехать, как только вернусь в Петербург. Если вернусь. Если она тогда еще будет жива.

Глава 20

К бабке я не поехала. Посмотрела на часы и решила, что просто не успею уложиться, а звонить дяде Саше и объяснять, что мне нужно задержаться, тоже не следовало. Зачем, чтобы все остальные меня ждали? Ну понятно, если бы какая срочность… Остатки зелья, которое мать подлила в вино отцу, хранились у меня в рюкзаке с другими вещами, которые сейчас путешествовали в багажном отделении цистерны. Я решила, что обойдусь без больших запасов яда, – если что, у дяди Саши найдутся средства для устранения противников. В этом я не сомневалась. Да и вообще мне может не понадобиться никого отравлять. Это я так, на всякий случай беспокоилась. Впитала с молоком матери, что следует делать запасы, потому что завтра может ничего не быть или быть дороже. Так же, как быть готовой в любой момент сорваться с места – что уже пошло мне на пользу.

К бабке я решила наведаться по возвращении. Разберусь со старой каргой. Обойдусь я без ее приворотных и отворотных зелий, а вот за отца она мне ответит. Если, конечно, с нею никто не разберется до моего появления, что тоже нельзя было исключать. Ладно, посмотрим, как карта ляжет. А может, она в состоянии устроить мне сеанс встречи на астральном уровне с моим предыдущим? Тогда я бы ей все простила. Но об этом потом – когда будет возможность встретиться с бабкой.

Теперь я ехала проститься с Сергеем. Это было последнее мероприятие, запланированное мною в Питере. Да и что мне еще тут делать? Поеду в Латвию, оттуда куда-нибудь в Скандинавию, начну новую жизнь… И снова одна. Ну ничего, найдется какой-нибудь добрый человек, который подберет бедную девочку. То есть меня. В общем, все равно кто – раз это не Сережа.

Я поставила машину за оградой перед неприметной калиточкой – зачем привлекать к себе внимание? Именно поэтому я не пошла через главный вход по центральной аллее, а двинулась по боковым тропинкам. Дорогу я знала хорошо, благо бывала у моего предыдущего не один раз…

Последнюю часть пути следовало двигаться вдоль центральной аллеи – иначе нельзя было пройти к его могиле. Как вы догадываетесь, Сергей был похоронен на престижном месте. Здесь, на кладбище, тоже был и свой центр, и свои окраины, престижные и непрестижные места, свои порядки, правила, уклад. Неравенство после смерти проявляется так же, как при жизни: кто-то нашел последний приют в центральной аллее, кто-то – у самой ограды, кого-то кладут в землю в картонной коробке, кого-то – в хрустальном гробу, кому-то даже не ставят никакой таблички, кому-то воздвигают памятники, специально заказанные известным скульпторам. Я, естественно, двигалась в сторону коммерческой части кладбища, или центрального района – как вам больше понравится.

Я не знала, хорошо это или плохо, что я одета на этот раз не старушкой, а современной молодой женщиной. С одной стороны, старушка на кладбище привлекла бы меньше внимания, с другой – я ведь шла не на могилку у ограды, а в ту часть, где лежат сильные мира сего – вернее, бывшие сильные. Кстати, а где родители Сергея? Я об этом раньше никогда не задумывалась. На похоронах их не было. Может, они давно умерли? Вообще-то, он был не питерский, а откуда-то то ли из Сургута, то ли из Самары. Я помню, что начиналось на С… Друзья его, конечно, должны были знать, а раз не вызвонили родителей, то, значит, их уже нет.

Мне стало грустно. Вот ведь как получается: умер человек, и никого после него не осталось. Женат он не был, детей не народил, фирма перешла к двоюродному брату. И почему я, идиотка, не родила от него ребенка? Память бы осталась… Но, с другой стороны, что я сейчас делала бы с ребенком? Куда он мне? И кто из мужиков стал бы меня содержать с ребенком от моего предыдущего? В это мгновение мне очень захотелось ребенка от Сергея, вообще, впервые в жизни захотелось ребенка, хотя умом я понимала, что это, во-первых, уже невозможно (от Сергея), во-вторых, осложнило бы мне жизнь. Вот если бы мой предыдущий воскрес из мертвых, возродился, как птица Феникс…

Из раздумий меня вывела спешащая по центральной аллее фигура. Я бросила на нее беглый взгляд – и тут же моя мысль заработала в другую сторону. К выходу с кладбища спешил Волошин.

Так, Олег Николаевич, куда же это вы, интересно? Вернее, откуда? Кого навещали? И почему один, а не в сопровождении шофера, телохранителя или кого там еще? Небезопасно одному-то по кладбищам разгуливать, да и вообще где угодно. Вам небезопасно.

Мне самой это, правда, тоже было небезопасно, но кто меня узнает в моем новом обличье? Только мать и признала. Я сама себе казалась в зеркале незнакомкой, тем более в этом зеленом наряде… Тьфу, как я ненавижу зеленый цвет! Лягушка какая-то.

Волошин скользнул по мне взглядом – я шла по параллельной аллее, в пяти рядах могил от центральной – и пошел дальше. Он меня не узнал. Какая-то рыжая девица в зеленых джинсах и пиджаке, причем с широченными плечами. Ну разве кто-нибудь мог бы подумать, что это Наташа Перепелкина? Да ни в жизнь! На братце надо бы проверить этот прикид, но к нему уже некогда. Вообще, времени до встречи с остальными остается мало. Сейчас посижу минут десять-пятнадцать у Сергея да поеду. Не люблю, когда меня кто-нибудь ждет. И сама терпеть не могу дожидаться чего-нибудь или кого-нибудь.

Я продвинулась к огромной мраморной плите, возвышавшейся над мраморным надгробием. «Спи спокойно, Серега, мы тебя не забудем». «Сереге от верных друзей». А сколько здесь было венков когда-то…

Я опустилась на скамеечку и посмотрела на выбитый в мраморе портрет. Слезы сами навернулись на глаза. Где ты сейчас, милый? Дура, тут же сказала я себе, ты прекрасно знаешь, где он сейчас. Котлы чистит или в них варится. Не с ангелами же беседует. Хотя чем черт не шутит? Я никогда не знала, чего ожидать от моего предыдущего. Он был непредсказуем и способен на любое… Мог выторговать себе и местечко в раю.

Я смотрела в его глаза и вспоминала, как могли они смеяться, как смотрели на меня с любовью… Мне тебя очень не хватает, Сережа! Все бы отдала, чтобы тебя вернуть…

Я поняла, что не могу больше смотреть на его портрет, потому что еще чуть-чуть – и зарыдаю навзрыд, поэтому я опустила глаза на нижнюю плиту и долго сидела, уставившись в одну точку. Какое-то время я, пожалуй, ничего не видела, потом мой взгляд стал осмысленным, и я заметила что-то беленькое в узкой щелочке рядом с землей. Из мраморной плиты торчал кончик какой-то бумажки. Или это мне кажется? Может, крыша съезжает? Я протянула руку и длинным ногтем потянула за кончик. Из щели показалась тонюсенькая бумажная ленточка длиной сантиметров пять.

Серега меня услышал? Прислал привет из преисподней? Зовет в гости? Или на постоянное место жительства? Какие-то идиотские мысли проносились у меня в голове.

Бумажка была сложена вдоль, я ее развернула. Внутри было одно слово: «Водолей», написанное печатными буквами.

Это еще что за новости? Кто кому пишет? Серега с того света? Или друзья его предупреждают, кому встречу готовить, котел почистить?

На всякий случай я быстро огляделась. Черт знает что это за бумажка и кому она на самом деле адресована? В любом случае не стоит, чтобы меня кто-то с ней видел. И знал, что я ее нашла. А то еще возникнут лишние проблемы. У меня их и так выше крыши.

Вокруг не было ни души, пели птички, легкий ветерок слегка трогал кроны деревьев. Я сложила бумажку точно так же, как было вначале, всунула ее в щель и стала осматривать землю вокруг могилы.