Наковальня - Николас ван Палланд

— Снаппер? Из-за чего они подрались?

— Ха! Две сердитые дамочки на одной крыше — это перебор. У сладких была собственная повестка дня. Остальным в таких случаях надо посторониться и дать им разобраться самим… — Он замолчал, сосредоточиваясь. — Ланс, «Рельсовый бегун 204» и за рулем псих. Чудо вызовет аварию, если будет так гнать.

— Киппер, мне надо узнать, что случилось с Изадорой.

— Твоей девчушкой с орбитального челнока? Что там за интерес? Хотя ты ведь не получил свое сладкое время.

— Есть больше… вещей, чем просто сладкое время, — терпеливо ответил Габриел, не уверенный, что сможет объяснить. — Она… доверяла мне.

— Я доверяю тебе! — экспансивно возгласил Киппер. Землянин глянул на него скептически.

— Не думаю, что ты бы доверил своей матери кормить тебя ее собственной грудью.

Киппер очень радостно ухнул:

— Тут ты попал в точку, чудо!

— Ладно, тогда скажи, как мне передать весточку Изадоре? Киппер пожал плечами.

— Из плоской страны дошли слухи, что какая-то парочка была заперта в той же норе, из которой мы с таким трудом извлекли тебя. Шпики выпустили их сегодня утром.

— Изадора?

— Клещам не разрешается публиковать имена подозреваемых, но языки обмолвились, что она сама клещ. Так что, я думаю, она в расцвете и на виду.

— Мне надо знать наверняка.

— А мне надо знать, почему ты так интересуешься этим старым пьяницей.

Глаза Киппера опасно заблестели.

И Габриел вдруг подумал: а нет ли у Киппера другой причины идти с ним? Другой, чем просто «вешать хлопалки, глядя в четыре глаза»? Как можно небрежнее землянин огляделся — не прячется ли где еще одна фигура, готовая столкнуть его, если он даст неверный ответ.

— Я думал, это очевидно. Ведь никого другого нет. Озирания Габриела не ускользнули от глаз коротышки.

— Здесь только мы, парень.

— И Лаз.

— Да, он везде.

— Тогда скажи мне еще кое-что. Кто такой Кил? Киппер чуть отпрянул.

— О, ну, это тот, кто руководит Лазарусом. — Лицо коротышки стало вдруг озабоченным. — Учти, он доверился тебе, — с нажимом сказал Киппер. — Ты мог бы донести Могучему Мики и привести к нам шпиков. Лаз — Первый, чудо. Он поведет нас обратно к земле. — Киппер положил руки на грудь. — Кто я? Я — торянин в пятом поколении. Вышел из холодных подносов, вырос в загонах. Мать сошла с ума, папаша был номером донора. Я — человек Железного мира до мозга костей, никогда не забредал дальше орбиты и обратно. Что я знаю, кроме сварных швов? Да, черт побери, Шэрри видела в два раза больше меня… а-а-ах. — Он нежно улыбнулся. — Мы счастливы с ней, я и Тох, мы счастливы. И Ката. У нее будет верхняя жизнь благодаря Лазу. — Лицо Киппера снова стало серьезным. — Вот он повидал в два раза больше Шэрри. Он был во многих местах, видел тысячи путей. Он не какой-нибудь задрипанный вонючка, чудо! Нет, они сваляли дурака, когда вставили ему ОТУ и отпустили, потому что он вышел, чтобы срезать рога Могучему Мики. Он хочет привести нас обратно, чудо, обратно к… земле, понимаешь?

— И как он собирается это сделать, Киппер? Киппер заговорщицки подергал себя за бровь.

— Мы не психи, парень. Та Площадь, — он иронично фыркнул, — это плоская страна. Ты видел здесь кого-нибудь на акроваке? На фабиане? Ты видел, чтобы кто-нибудь здесь играл во ВНУТРИмир? Нет, чудо, мы не такие. Это верхнеземелье. — Он раскинул руки во всеобнимаюшем жесте. — Мы снаружи. И Лаз… он знает дорогу, потому что был там. Он пробежал через кишки Могучего Мики и знает их изнутри.

— Взгляни, чудо. — Руки Киппера охватили целиком всю Кьяру. — Скажи мне, что это… Нет, я скажу тебе. Это я. И Шэрри. И малышка Ката. Нигде в Семнадцати нет ничего подобного. Нас не должно быть здесь, никого из нас. Плоская страна старается не думать об этом, — он презрительно махнул рукой на улицы далеко-далеко внизу, — но мы думаем. Мы знаем, что Железный мир хотел бы раздавить нас, стереть в порошок, превратить Кьяру в отпечаток пальца на Наковальне. Но Кьяра здесь. Мы здесь, потому что у нас есть философия! — Он подошел вплотную к Габриелу. — Философия, парень, в двух словах: «верх» и «твое». — Киппер согнулся от хохота. Отсмеявшись, он снова стал серьезен. — А-ах, мы собираемся закрутить стрелку назад, парень! Лаз обещал нам это. О да!

Габриел спросил:

— А при чем тут я, Киппер? Почему он думает, что я могу помочь?

Киппер развел руками и ухмыльнулся ухмылкой перочинного ножика:

— Не знаю, парень, не знаю. Ты мудреное чтение. Но мне сдается, что сам ты точно знаешь, при чем туг ты. И Могучий Мики, похоже, знает. И шпики. Они загребают подонков со всех углов и закоулков, пытаясь взять тебя за глотку, парень. Они бы не надрывались так из-за какого-то дешевого туриста.

— Неужели? — Внешне спокойный, Габриел шагнул вперед и по-братски обхватил коротышку за плечи. — В таком случае я бы, не моргнув глазом, бросил тебя за борт.

Киппер лукаво хихикнул:

— Попробуй — и мы полетим вместе.

— А с чего ты взял, что меня это заботит? Один раз я уже бросился вниз, вчера ночью, думая, что отправляюсь в долгое падение.

— Нет, ты так не думал, — проницательно возразил коротышка. — Ты знал, что тебя поймают. Ты вовсе не был готов освободиться.

Габриел убрал руку с плеч своего спутника.

— Ты прав, — признал он. — Так к чему же мы пришли?

— К тому, что я готов тебе помогать… не задавая вопросов. Конечно, если на самом деле ты тот, кем, по твоим словам, ты не являешься, моя помощь тебе не потребуется.

— Так кто я, Киппер?

— Целый чертов муравейник вылезает из всех щелей, спрашивая себя о том же.

Представив вдруг эту картину, Габриел тихо засмеялся:

— Ты знаешь, кто я, Киппер? Я — дожди. Я просто дожди. Киппер смотрел на него недоуменно.

Но Габриел смеялся сам с собой… и не объяснил.

ИГЛА

Изадора стащила с головы одеяло и раздраженно посмотрела на светящийся циферблат.

— Четыре пятьдесят восемь, — простонала она и снова закрыла глаза. Раскинув руки, Изадора лежала, убеждая себя, что спит, что спала всю эту ночь и что ее мочевой пузырь вовсе не полон.

Но карусель в ее голове не останавливалась. «Габриел, бегуны по крышам, голубой ящик, Локи, «Байрон Системс», Чуен, ЦУРЗ», — образы прыгали и скакали перед ее мысленным взором, скаля ей зубы. Она до поздней ночи сидела над дневником Элспет, пробираясь по лабиринту бессвязных каракуль, чтобы выудить из них островки смысла. Изадора горько жалела, что не распечатала финансовые записи Элспет и план Рейнер-парка, который они нашли на чипе. Что сказала Чуен о плане в ту первую ночь? Что этот файл в два раза больше, чем нужно? Что же они пропустили? Эх, ну почему они не сделали еще одну копию файла, хоть где-нибудь, где угодно, где до нее можно было бы добраться.

Ее глаза резко открылись.

— Дьявол! — выдохнула Изадора. — Они сделали!

Несколько секунд она тупо смотрела в потолок, потом мочевой пузырь вновь напомнил о себе. Ночник автоматически включился, когда женщина вылезла из кровати и, спотыкаясь, потащилась в ванную. Слишком большой файл мог что-то скрывать. Понадобится кодовое слово или число, чтобы получить доступ. Впрочем, спохватилась Изадора, она опережает события. Еще неизвестно, есть ли этот файл там, где она думает. Вымыв руки, Изадора плеснула тепловатой воды в лицо и уставилась в зеркало, включив его на перевернутое отражение, чтобы видеть себя такой, какой ее видят другие.

Невысокая, полная женщина смотрела на нее оттуда, глаза маленькие, опухшие от сна, лицо круглое, с ямочкой на подбородке, над левым соском вытатуировано крошечное птичье крылышко — след юных лет, проведенных с Клубом Свободы Хаузера, когда мир был свеж и полон обещаний. Пока не сжался, словно вечно убывающая спираль раковины улитки.

Изадора так и не смогла заставить себя свести татуировку. Сделать это значило бы признать свой полный провал, окончательное поражение в поисках чего-то, что она не могла даже толком определить. Изадора не в силах была побороть свой скептицизм настолько, чтобы уйти в какую-нибудь из многочисленных религий или культов — Церковь Рога Изобилия, например, или Общество Пустого Неба, или Храм Адамова Яблока, — чьи громкие, красивые обещания вечного веселья и довольства собой изо дня в день засовывались в ящик ее электронной почты. Нет, Изадора была девушкой другого склада. Несмотря на три года работы в «Д.Н. Амикс», она в конце концов стала… исследователем. Одним из тех безымянных людей, что сидят, скрытые за своей функцией, пока не сольются с ней настолько, что сами перестают различать, где — они, а где — эта функция.

Изадора скорчила досадливую гримасу. Не хватало еще жалеть себя. Назло своей жалости она установила воду на один градус выше нуля и погрузила в нее лицо, ртом и носом выдувая воздух, так что ледяные брызги полетели за уши и на шею.