Благородство и страсть - Барбара Пирс

– Вот и благословенный свет.

Взяв свечу, он зажег ею четыре другие в оловянном канделябре, вставил первую – или пятую на то место, где ее не хватало, и поднял канделябр.

– Я еще не нанял слуг, – проговорил он, осветив ее теплым светом свеч. – Дом пустовал много лет. Чтобы здесь можно было нормально жить, надо еще разобраться и отремонтировать кое-что. Так что пока я здесь один. Вы моя первая гостья.

Уинни шла за ним. Он провел ее по коридору, свернул налево. Миновали одну комнату, вошли в другую… Он думал, что и такого скудного освещения достаточно, чтобы получить достойное представление о доме. О его доме. Кенана переполняла гордость. У него никогда не было ничего такого большого, как этот старый дом. Прогнившие половые доски, потрескавшаяся штукатурка и давно поселившиеся здесь насекомые не умаляли его ценности в глазах хозяина. Но благодаря своему богатству он заменил доски, заново отделал стены, вытравил насекомых и избавился от многолетней пыли. Нанятые работники уже украшали орнаментом карниз, архитрав и фриз, возрождая былое изящество старого дома.

– Как же вы так живете? Кто-то постоянно должен здесь находиться, чтобы присматривать за вещами, охранять дом от воров. А одежда? Нужно, чтобы кто-нибудь приглядывал за вами. Кто вам готовит?

Он подивился потоку ее вопросов и, усмехнувшись, ответил:

– Сам со всем справляюсь, Уинни. Я всю жизнь сам за собой приглядываю. А слуги только избалуют меня.

Он задумался: кого она видит, когда смотрит на него? Неужели он и впрямь выглядел как джентльмен, то есть человек, беспомощный без армии слуг, выполняющих любой его каприз? Он сам старался создать для нее подобный образ, а теперь видел в этом столько недостатков… Надев маску непроницаемости, он не позволял Уинни заглянуть под нее, чтобы увидеть настоящего Кенана.

– Я не то имела в виду… мне просто было интересно, – смутившись, извинилась девушка и отошла от него к огромным, не отделанным еще окнам.

Кенан сразу пожалел о своем насмешливом тоне. По прямой напряженной спине и горделивому наклону головы он понял, что она уязвлена. Маскарад оказался как нельзя к месту: пора было снять маски.

– Я разожгу огонь, – сказал он и присел у камина. Укутываясь в накидку, Уинни проговорила:

– Мне не холодно.

Он пожал плечами и свечой поджег угли в камине.

– От огня идет не только тепло, но и свет. – Взял мехи и раздул огонь. – Можете снять накидку. Она промокла под дождем и теперь скорее забирает тепло, чем согревает.

Щипцами он подбросил еще угля.

– У вас, Кенан, какой-то пустой дом.

Ему не понравилось ее замечание. Сгорбившись у камина, молодой человек молча смотрел на огонь.

По шуршанию накидки он понял, что Уинни ее сняла.

– У вас нет слуг. Нет мебели… Вы человек, полный противоречий. Я постоянно думаю об этом.

Он кочергой поворошил угли, чтобы сильнее разгорелось пламя.

– Я не стремлюсь казаться загадочным, Уинни. Перед вами человек, который начинает новую жизнь. И мне нечего взять в нее из старой жизни.

Кинув взгляд на свои перчатки, Кенан заметил, что вымазал их в угольной пыли. Он снял их и, бросив куда-то в темноту, поднял на нее глаза. Уинни сидела недалеко от него и, словно щит, держала в руках накидку. Ее блестящая маска переливалась в свете пламени, приковывая его внимание. Встав, он неожиданно протянул к ней руку, сорвал с лица маску, смял ее и бросил в огонь.

В глазах Уинни, скорее обиженной, чем испуганной, отразилось пламя камина.

– Зачем вы это сделали, черт побери?

– Никаких масок, Уинни, – объяснил он и забрал у нее накидку. – Не здесь.

Девушка оживилась. «Интересно», – подумал он. Она покинула островок тепла и света и снова подошла к окну.

– Погода налаживается.

Уинни открыла окно. В комнату ворвался свежий сырой воздух и смешался с теплым дыханием огня.

Кенан встряхнул ее накидку и разложил у камина сушиться.

– Слабовато, Уинни. Вам придется придумать что-нибудь получше, чтобы избежать моих объятий.

Казалось, ее отвлекло что-то на улице, но, убрав с лица локон, который щекотал ей щеку, Уинни возразила:

– Кто сказал, что я задумала сбежать?

Мил рой замер, словно хищник, выследивший добычу. С каждым вздохом он слегка раздувал ноздри, чтобы ощутить ее запах, приносимый вечерним ветерком. В нем росло желание. Кенан попытался справиться с вожделением, которое вызвало ее случайное признание.

Уинни все еще оставалась для него загадкой. Сегодняшние действия и слова представляли ее настоящей обольстительницей, хотя он знал, что она сама невинность. Легкий ветерок подхватил шифоновые ленты ее костюма и шаловливо играл с ними. В белом она казалась каким-то неземным созданием. Желание становилось сильнее и сильнее. Он гадал: понимает ли она, что стоит ей хоть одним жестом выдать свое желание, и он больше не сможет себя сдерживать.

Кенан сам не заметил, как приблизился к ней, пока его лица не коснулись крылышки королевы бабочек. Она развернулась и удивилась, что он подкрался так незаметно. Кенан поднял руку, чтобы успокоить ее. Он хотел заверить, что с ним она в безопасности. Однако оба знали, что это не так.

– Вернемся к огню, – предложил он только потому, что на ум не шли никакие слова. – Хоть вы и не в восторге от дома, но поверьте, я могу позволить себе и роскошь. Вы не голодны? – Уинни покачала головой, а он снова спросил: – Тогда, может, что-нибудь выпьете?

Уинни села, и он устроился рядом с ней. Она улыбнулась ему своей очаровательной, загадочной улыбкой.

– Кто бы мог подумать, что вы станете нервничать наедине со мной. – Девушка рассмеялась, смутив его еще больше, хотя сам он в этом не признался бы. – Зачем вы привели меня сюда?

Она сразила его этим неожиданным вопросом. У него даже засосало под ложечкой. Но он переборол себя, – призвав на помощь все свое хладнокровие, уставился на огонь.

– Я честолюбив. Да и всегда был таким. Мне необходимо было доказать вам, что для меня важны не только мускулы и жестокость. – Почувствовав на себе ее взгляд, Милрой подался вперед, стряхнув с себя некую неловкость. – С этого дома начинается новая жизнь, которую я планировал для себя.

– Планировали? Вы раб своих планов? А если случится что-то непредвиденное?

Непредвиденное.

Уинни Бедгрейн, которая, словно вихрь, ворвалась в его жизнь, и была этим непредвиденным. Не зная об этом, она спутала четко разработанные планы Кенана Милроя, ошеломив его и разбудив потребности, которых у него не было раньше. Если бы он был хорошим человеком, добрым, черт побери, человеком, он бы укутал девушку в накидку и посадил в коляску, чтобы отвезти домой.