День «Б» - Вячеслав Бондаренко

— Черт… — процедил Соколов. — Это же серьезнейшая проблема!

— И я так думаю, товарищ капитан, — невесело поддакнул лейтенант. — Значит, теперь уже нет никаких сомнений в том, что в дом наведались не просто грабители…

— А кто?

— Немцы. Немцы наверняка уже сталкивались с таким способом снабжать наших разведчиков документами… Немцы или…

— Что «или»? — строго спросил Соколов.

Плескачевский пожал плечами:

— Или те, кто связан с нашими и знает о такой практике.

От второго предположения Владимир сразу отмахнулся. А вот немцы… Теперь они в курсе, что в Минске действует Особый отряд «Смерш». И, может быть, уже привели в действие какой-нибудь план перехвата и тотальной проверки.

— Ладно, — наконец процедил он сквозь зубы. — За то, что заметил важную деталь, выношу благодарность за то, что сообщил об этом с запозданием — порицание. Давай спи дальше, Костя… День у нас напряженный — будем по очереди караулить конспиративную квартиру, куда должны прийти англичане…

Глава 27

Оберштурмфюрера Дауманна колотило от волнения. Время от времени он оборачивался на бегу и начинал кричать:

— Живее, живее, свиньи! Тот, кто лично возьмет англичанина, получит Железный крест из моих рук!

О Железном кресте он добавлял так, для красоты. Но на солдат, по-видимому, это произвело впечатление. Бежали они старательно, тяжело дыша и отдуваясь.

Наконец бегущий впереди капрал, тот самый, который заявил из строя, что нашел убежище десантников, перешел с бега на шаг и вскинул оружие наизготовку. Дауманн понял, что бункер парашютистов близко, и тоже выдернул из кобуры «Вальтер».

— Тихо! — произнес Зеленкевич, поднимая правую руку вверх. — Вот они!..

Стиснув рукоятку пистолета, Дауманн шагнул вперед. Рядом с ним, старательно сопя, шли роттенфюрер Шпак и два немца-унтера.

Больше всего убежище англичан походило на вход в заброшенную медвежью берлогу. Дауманн уже открыл было рот, чтобы высказать свое недоумение по этому поводу, когда увидел в непосредственной близости от себя ствол автомата, нацеленный ему в грудь. Чуть повыше ствола качалось молодое улыбающееся лицо.

Оберштурмфюрер стремительно обернулся, но то, что он увидел, оптимизма ему не добавило. На широкую поляну, где сгрудилась рота, высыпало уже не меньше двухсот разномастно одетых вооруженных людей. Все они целились в солдат «Шума» и, что самое странное, никакого сопротивления бойцы роты явно не собирались оказывать. Они дружно складывали свои винтовки на землю и поднимали руки.

А капрал, строевым шагом подойдя к заросшему густой бородой партизанскому командиру, четко отрапортовал по-белорусски:

— Спадар командир, рота «Шума» в полном составе с оружием прибыла в ваше распоряжение. Готова сражаться с фашистами. Капрал Зеленкевич.

Поляну внезапно разорвал тонкий, заячий крик. Это роттенфюрер Шпак, размахивая руками, рванулся куда-то в сторону, но грянул выстрел, и бывший младший лейтенант госбезопасности рухнул наземь, жалко вывернув набок голову.

— Ну а ты чего встал? — сурово окликнул Дауманна паренек, целившийся ему в грудь из автомата. — Или не знаешь, что в таких случаях делают?..

Пауль Дауманн не понял обращенных к нему русских слов, но медленно, как во сне, выронил на траву пистолет и поднял ватные, сразу вспотевшие руки. Ему казалось, что все это происходит не с ним. Вслед за начальством подняли руки и два немца-унтера.

Ровно в семь утра превосходно выспавшийся, выбритый, благоухающий дорогим одеколоном штандартенфюрер СС фон Клюгенау зашел в кабинет Хойзера.

— Доброе утро, — приветствовал он хозяина. — Где англичанин?

Оберштурмфюрер поднял на берлинского порученца полные ненависти глаза. Он ненавидел сейчас этого Клюгенау за его выглаженный серый мундир, подчеркнуто мирный и элегантный в сравнении с полевой формой СС, за его ордена, за этот запах одеколона и за то, что на аэродроме Клюгенау ждет самолет, на котором он улетит в Берлин.

Огромным усилием воли поборов этот приступ ненависти, Хойзер поднялся из-за стола и отрапортовал:

— Штандартенфюрер, мои подчиненные уже вышли на след диверсанта. Они…

— Хойзер, — невыносимо тихим голосом перебил фон Клюгенау, — я, кажется, ясно сказал вам: проблема должна быть решена к семи ноль-ноль. Сейчас уже семь ноль-одна, а вы рассказываете мне о каких-то следах. Думаете, художественный рассказ о следах удовлетворит бригадефюрера Шелленберга?

— Но я… — попытался вставить слово Хойзер.

— Довольно, оберштурмфюрер. — Голос берлинского посланца стал железным. — О том, что вы — полное ничтожество в оперативном плане, станет известно Шелленбергу сегодня же. В окопах вы принесете рейху больше пользы, чем в этом кабинете. Всего хорошего.

Хлопнула дверь. Уничтоженный Хойзер бессильно опустился в кресло и уронил измученную голову на столешницу.

Но дверь тут же хлопнула снова. На пороге застыл шеф Хойзера — плотный, низкорослый оберштурмбаннфюрер СС.

— Хойзер! — гаркнул он в полный голос. — Мало того, что вы чем-то расстроили посланца Берлина, так вы еще и не видите того, что творится у вас под носом!..

— Что творится у меня под носом? — безразлично осведомился Хойзер, даже не делая попытки встать.

— А то, что только что служба радиоперехвата засекла передатчик, в наглую работающий прямо в городе! Какие-то сволочи, пользуясь паникой, вышли на связь с русскими!.. Быстро берите оперативную группу и на поиски!..

Хойзер автоматически поднялся и отправился в кабинет службы радиоперехвата. В голове звучала одна-единственная фраза: «Я погиб. Я погиб…»

Потом пришла другая мысль, очень спокойная и отчетливая: «А может, плюнуть на все, отправиться на вокзал и уехать в рейх?.. В Варшаве пересяду в поезд, идущий до Бреслау, а там — на региональный поезд до Лигница. Там тихо, Силезию не бомбят ни англичане, ни американцы, и мама будет рада увидеть своего сына, а в августе мы отправимся с ней в Бад-Ландек, на самый юг, и, гуляя по лесистым склонам Исполиновых гор и слушая бормотание горных ручьев, где водится форель, я буду счастлив так же, как в детстве…»

Спускаясь по лестнице вниз, Хойзер грустно усмехнулся. Все это осталось где-то далеко, в прежней жизни. И никуда он не уедет отсюда. Полиция безопасности и СД продолжат свою работу до тех пор, пока Минск будет немецким…

— …Вы, видимо, совсем уже съехали тут с катушек, герр майор! — истерично кричал штандартенфюрер фон Клюгенау в лицо командиру эскадрильи. — Мне по статусу полагается охранение из двух истребителей! Понимаете, по-ла-га-ет-ся!.. А вы бросили самолеты моего эскорта в бой!.. Более того, вы их тут же потеряли! Вы понимаете, что за это вам грозит расстрел?!