Обратная сторона медали - Ольга Борискова

К тому моменту, когда они оказались на постели, Алиса уже слабо понимала, что творится вокруг. Комната плыла у неё перед глазами. Серебристо-серые портьеры, висящий на стене плазменный телевизор, тёмный дверной проём, ведущий в закуток прихожей, тюль, колыхающийся у открытого балкона… Стефан опустил её на смятую простынь, и от соприкосновения кожи с тканью, она вновь задрожала. Там, в ванной, он касался её груди, гладил бёдра и живот, вырисовывал узоры на ягодицах и шептал ей что-то, смешивая английские слова с французскими. Ей казалось, что вся она покрыта невидимым глазу огненным орнаментом. Тело её горело, живот скручивало болезненным желанием. Оно билось в ней, словно второе сердце, пульсировало, отдаваясь в груди, в бёдрах, в коленках.

Почувствовав влажное прикосновение языка к соску, Алиса изогнулась и вскрикнула. Пальцы её запутались в волосах Стефана, и она прижалась к нему ещё сильнее. Ей хотелось взять всё, что он только мог предложить ей, а предложить он, как она уже успела понять, мог многое. Дыхание её стало неровным, порывистым. Она чувствовала себя так, словно её подбрасывают к небу, к горячему солнцу, а потом стремительно опускают в тёплую воду. Она взлетала и падала, и в моменты падений казалась себе чем-то очень маленьким, но при том тяжелым и важным. Таким важным, будто бы именно в ней сосредоточились все тайны жизни, будто бы сама жизнь начиналась в ней и в ней же заканчивалась.

Вдоволь наигравшись с одним соском, Стефан переключился на второй, и Алиса издала новый стон – ещё более гортанный и тягучий. Кончик его языка прошелся вокруг, и она почувствовала легкое дуновение дыхания.

– О, боже… – прошептала Алиса, сминая в кулачке белую простынь и выгнула спину. А он всё ласкал и ласкал её…

Стефан обхватил грудь Алисы ладонями и, слегка сжав, приподнял. Ему нравилось видеть её, изнывающую от желания, кусающую губы. В этом было что-то откровенно-естественное, лишенное притворства и предрассудков. Грудь её порозовела, на щеках тоже выступил румянец, а кожа на лбу, у линии роста волос, стала влажной. Такая красивая, такая незащищенная… Стоило ему опустить руку ниже, раздвинуть пальцами её горячую, влажную плоть, как вся она напряглась. Пальчики её сжались, мышцы живота стали твёрдыми. Она закричала, вздрогнула, и он почувствовал её пульсацию, почувствовал, как она рассыпается миллиардом огненных брызг, чтобы ещё мгновение спустя возродиться прекрасным гордым Фениксом. Он погладил её по щеке, и когда она открыла глаза, такие тёмные, будто в них поселилась ночь, будто она сама была этой ночью, накрыл губы поцелуем. Медленным, настойчивым, не оставляющим сомнений в том, что это ещё не конец.

Не успела она отдышаться, как руки его вновь оказались на её груди, на боках, на бёдрах. Опустившись ниже, он поцеловал её колени – вначале одну, с крохотным белым шрамом под коленной чашечкой, потом вторую. Он мягко помассировал её икры и, взяв маленькую ступню, надавил на щиколотку. Алиса всхлипнула. Чуть расслабившиеся мышцы вновь напряглись, внизу ныло так, что ей казалось, она не выдержит этого. Она дотронулась до шеи, до груди, но этого было слишком мало, и ладошка её устремились вниз.

– Потерпи, – просипел Стефан, перехватывая её руку. Он лизнул пальцы Алисы, уже успевшие коснуться там, где тело её так жаждало этого, и ощутил её вкус.

– Зачем ты это делаешь? – отозвалась она тихо и как-то жалобно. – Перестань… Перестань же уже…

– Не сегодня, – ответил он и, собрав пальчики в кулачок, поцеловал и его, после чего отпустил. Алиса вновь потянулась вниз, но на этот раз он просто накрыл её кисть своей.

Губы его оказались на её бедре. Несколько мелких поцелуев, кружево чувственного рисунка… Она потерялась. Волосы её разметались по подушке, голова беспомощно откинулась. Как ни пыталась она развернуть ситуацию в свою пользу, ничего не получалось. Оказавшаяся во власти собственной чувственности, она напрочь утратила контроль над разумом, да и над телом тоже. И она доверилась ему, позволила ему быть главным, вести её за собой.

Он поцеловал низ живота и, словно дразня, коснулся меж её разведённых бёдер. Такая дразнящая, незатейливая ласка, от которой она, обезумев, раздвинула ноги ещё шире.

– Пожалуйста… – попросила она, измученно приподняв ресницы. – Пожалуйста…

Он смотрел на неё потемневшими глазами и понимал, что готов незамедлительно исполнить эту просьбу. И всё же ему хотелось большего. Он и сам не понимал, зачем, просто хотел этого и всё. А желания свои он привык воплощать в жизнь.

Положив раскрытые ладони на её колени, он провел снизу вверх, а потом заставил её согнуть ноги. Наклонился и снова поцеловал её в живот, а потом ещё ниже. Ещё и ещё… Язык его скользнул между складками плоти и проник внутрь, а пальцы обхватили округлые ягодицы.

– Боже, – прошептала Алиса, пытаясь увернуться, сдвинуть ноги, но Стефан удержал её.

Он пробовал её, изучал, то быстрее и ритмичнее, то медленнее и ленивее. Поначалу напрягшаяся, она расслабилась и больше не пыталась оттолкнуть его. Пальчики её гладили его затылок, играли с волосами, и порой сжимались так сильно, что он чувствовал лёгкую боль. И это возбуждало его ещё сильнее. А её стоны… Громкие и тихие, похожие на жалобный плачь… Она вновь задрожала, и он почувствовал, как сокращаются её мышцы там, внутри, как вся она, влажная и горячая, сжимается, как его собственное возбуждение становится столь невыносимым, что бороться с ним уже не имеет смысла. Стефан навис над ней и одним сильным движением проник в неё. И в этот самый миг они оказались в самом центре огромной воронки. Вокруг них мелькали осколки прошлого, настоящего, будущего, и в их хаотичном движении не было, в сущности, никакого смысла. Смысла не было ни в чем. Вообще ни в чём, кроме них двоих – мужчины и женщины, касающихся друг друга влажными лбами и дышащими одним на двоих пропахшим запахом страсти, раскалённым воздухом.

Какое-то время они лежали молча. Их обнаженные тела соприкасались, и внезапно Алиса поймала себя на мысли, что больше не хочет, чтобы Стефан ушел. По крайней мере, не в ближайшие минуты. Она знала, что должна хорошо подумать обо всём случившемся, но делать этого