Мильтон в Америке - Питер Акройд

- Мистер Мильтон, сэр. - От имени всех судей заговорил Храним Коттон. - У нас нет восковых свечей. Есть только сальные свечи для фонарей. Но они с хворостинку, не больше. Разве такие годятся для наказания?

- Успокойтесь, Храним. Мистер Кемпис прислал мне две дюжины вотивных свечей. Как частичную компенсацию за бристольцев, сказал он, но при этом усмехался в кулак. Думал позабавиться на мой счет, но я отплатил ему сторицей, не правда ли? - Все рассмеялись.

- Достаточно ли они толстые и тяжелые для спины этой потаскухи? - спросил Джоб.

- О да. Дурацкие палки неплохо разомнут ей кости. А теперь по домам, пора подкрепиться.

Его нога по-прежнему переломана индейской ловушкой. Мою ногу не вылечить. Мои кости нельзя срастить, но все остальное окоченело. Мое путешествие к индейцам начинается с хвори. Сей- чем осматривает открытую рану и нюхает воздух. Настало время духов. Время колдуна. Нет. Только не колдовство с заклинаниями. Искусство лекарственных трав - вот что мне по душе. Я срываю золотой цветок и подношу его ко рту. Не терплю волшебства. Я указываю рукой на небеса, а затем кладу ее себе на лоб. Только не волшебство. Тогда они показывают ему, как колдун кладет змеиную кожу на тело больной и как кожа обращается живой змеей и исцеляет недуг. Жестами они изображают, как колдун появляется из тумана в образе огненного человека и как по его приказу перемещаются скалы и танцуют деревья. Возможно ли такое? Среди зимы он взял золу от сожженного листа, опустил ее в чашу с водой и получил свежий зеленый лист. Правда ли это? Знаю, в Лондоне есть люди, обладающие, как говорят, целительским даром. Матушка Шиптон. Полый мальчик, у которого нутро звенит, как арфа. Однако исцеления в этой пустыне, несомненно, дело рук дьявола. Сквантум. Нет, нет. Сейчем трясет головой. Мат енано. Неверно. Существует добрый дьявол. Абба- мочо. Добрый дьявол исцеляет. Выходит, я должен согласиться на посещение знахаря? В нынешней беде иного выхода для меня нет. Как же звать этого благородного кудесника? Вунеттуник. Что же меня ждет: исцеление или проклятие?

Он одет в мантию из черной лисьей шкуры. Его лицо вымазано сажей или углем, словно бы затенено крыльями. Оно меня пугает. Он гладит меня по лицу и шепчет. Кутчиммоке. Кутчиммоке. Пальцами он воспринимает мою лихорадку. Он требует чашу с водой и погружает туда лицо. Выпрямляется, зажав в зубах кусок льда. Кладет льдинки мне на лоб. Кутчиммоке. Мне покойно.

Ну что теперь, знахарь? Он рассматривает мою сломанную ногу. Слышу, дышит тяжело, но не трогает больное место. Наверное, я до конца жизни не смогу снять с себя это прегрешение? Хорошо сказано, Исайя. Он открывает кожаный мешочек, висящий у него на поясе, и достает оттуда кость. Рыбью кость. Нет. Малую берцовую. С треском разламывает ее пополам и, потерев половинки в ладонях, сращивает их воедино. Чуть слышно напевая, он наклоняется ко мне. Шепчет что-то мне в ухо. Мечется вокруг меня в диком танце. Кричит. На его теле поблескивает пот, похожий на росу. Изо рта идет пена. Он опускается рядом со мной на колени и ртом касается раны. О ужас! На мгновение он вперяет в меня дикий взгляд, затем поворачивается спиной к ране. Что- то выплевывает в чашу. Это кость. Моя кость. Все вокруг громко кричат. Он берет меня за руку и помогает встать. Я иду. Нога цела.

Он проспал два дня и две ночи. Я сплю. Бремя юдоли видений. Он пробуждается, чуткий, как ребенок, и видит белого человека, сидящего на синей циновке. Я привык, сэр, к здешним чудесам. Вы еще одно? Белый человек, кажется, удивлен. О чем вы, мистер Мильтон? Значит, вы англичанин и, судя по голосу, мистер Элеэйзер Лашер. Он вскакивает с циновки и обходит вокруг меня. Мистер Мильтон, вы видите! Похоже на то. Во имя Господа, сэр, это просто диво. Знаю. Он хлопает в ладоши и прижимает их к лицу. Очень рад, сэр. Очень-очень рад.

Успокойтесь, а то у меня разболится голова. Пожалуйста, сядьте на место. Я уже много лет не видел ни одного англичанина, мистер Лашер. В этом отношении я дикарь. С тех пор как ослеп, я не видел белых людей. На нем холщовый камзол и шляпа с широкими полями. На известную мне одежду не похоже. Словно он забрел сюда из сна. Это грандиозно, мистер Мильтон. Как сон - ваши глаза снова при вас. Не хочу, чтобы это было сном - тогда проснусь, а перед глазами темнота. Откуда у вас эта шляпа, мистер Лашер? Шляпа? О Боже, сэр, она из «Севн Дайалз». Я получил ее в подарок от брата, перед тем как пересечь океан. Океан. «Севн Дайалз» известен шляпами, мистер Лашер.

Ах да, океан. Я и забыл. Океан и все его мертвецы. Шторм, когда я пал в пучину. Как к вам вернулось зрение? Что помогло - местный бальзам или подкрепляющее питье? Нет-нет. В самом деле нет. Океан рыдает в тумане. Я висел, попав ногой в индейскую ловушку. Прилив крови к голове каким-то образом оживил и освежил мои зрительные нервы. Во всяком случае, так я предполагаю. Внезапно я стал видеть. Краски без истинных форм. Клетки света и блеска, словно бы мир представлял собой воду, текущую меж двух самоцветных берегов. И я простираю руки, будто плыву в этой воде. Собор из золота и охры, а в нем живописные образа глаз.

Я слышал о ловушке, мистер Мильтон. Ко мне сразу явился один из нипмуков. Они со мной хорошо знакомы. Мильтон, не чувствуя ни малейшей боли, встает с соломенного тюфяка. С легкостью делает шаги. Обменивается с Элеэйзером Ла- шером рукопожатием. Признаю, мистер Лашер, эти туземцы - замечательные люди. У вас даже хромоты не заметно, слава Богу. Я слышал, некоторые, попав в оленью ловушку, оставались без ноги. Как вам удалось так быстро исцелиться? Не могу я расссказывать англичанину про колдунов. На меня подействовали чары, но не толковать же с вами о чародействе. Да, сэр, некоторое время нога болела, но теперь не болит. Ничуть. Слава Богу, сэр. Я все время Его славлю. Когда это будет, - сказали колокола Степни. Не знаю, сказал…

Братья, конечно, тревожатся из-за вас. Послать им записку? Нет. Нет, мистер Лашер. Я отдохну день-другой в этих местах, где меня никто не знает и не разыскивает, а потом вернусь. Но, сэр, если это возможно, вам бы следовало пожить здесь подольше. Почему же? Но, в самом деле, почему не продлить свое соседство с яркими палатками и пламенеющими горами? Через десять дней у них состоится праздник снов, и им очень хочется вам его показать. Действительно. Это карнавал, вроде нашего старого «Пира дураков»? Я о нем ничего не знаю, мистер Мильтон, кроме того, что это очень древний праздник. Столбы. Арки под океаном. Вечером пловец тонет.

Сейчас вечер, верно? Так скоро. Я недостаточно еще видел. Его отводят на речной берег. Каноэ выдолблено из соснового ствола, и они на плечах несут его к воде. Он удобно устраивается там. Я ростом ниже среднего и прекрасно подхожу, правда? Этой ясной ночью я вижу луну и все звезды. Когда спускается вечер, звезды запевают хором, и гомон всех людей на земле не помешает их пению. Бесподобно. Что это за огонь пересекает небо? Исчез. Воют волки. Мир - это индейский танец.

Каноэ несет течением. Индейский юноша встает и оглядывает реку. У того, который позади, копье и пеньковая сеть. Страж. Передний юноша держит пылающий факел из березовых сучьев. О, смотри, когда он помахивает факелом над поверхностью воды, пламя вспыхивает ярче. Волшебник. Дух огня. Свет привлекает рыб. Они следуют за ним. Танцуют и резвятся в радужном блеске. Чудесно. Охваченные экстазом, они прыгают прямо в сеть или подставляют бока копью. Рыбье племя, говорит он индейцам, играючи встречает свою гибель. Они не понимают его слов, но смеются.

Мистер Лашер, приветствую вас. Вы вернулись. Я думал, вы ушли. Вовсе нет, сэр. Вы снова владеете своими глазами, но - возьму на себя дерзость так сказать - языком пока нет. Я прибыл сегодня утром, чтобы переводить нипмукам то, что вы скажете, и таким образом помогать им с вами общаться. И что же они говорят сейчас? Они спрашивают, не пожелаете ли вы осмотреть реликвии их племени. Они народ древний и чтят своих предков. Так и подобает, мистер Лашер, так и подобает. Скажите им: почту за честь. Нет, сэр, это они почитают честью. Я уже объяснил им раньше, что вы знаток истории своей страны.

Куда мы направляемся? Вуттин. Куда? Вуттин. Мозг. Сейчем тычет себя в голову, а потом указывает на гору. Она зовется Вачусет. Группа путешественников, или пилигримов, гуськом пускается в дорогу. Тропа, утоптанная многими поколениями. Они босы, а я обут в просторные башмаки из лосиной шкуры. Мой кафтан соткан из шерсти черных волков - это защищает меня от враждебных духов. На коре деревьев рдеет мох, поблескивает паутина, натянутая между кустами. Я среди друидов, которые ищут старинные храмы. Я с три- нобантами, иду дорогами Альбиона. К сумеркам они достигают предгорья. Теперь путь через лощины и расселины требует от меня больших усилий и осторожности. Но что это с землей под ногами? Она блестит. Взгляните, мистер Лашер, гора покрыта каким-то глянцевым налетом. Металлическая руда, сэр. Но я различаю еще в воздухе запах серы. Не иначе как эта гора торчит из самого ада!