Последняя аристократка - Лариса Шкатула

Она просто взяла Федора под руку и прошла чуть вперед. Так они и шли до ресторана парами.

Столик уже был накрыт на шестерых, но когда появилась Аврора со своим молодым человеком, Головин наклонился к уху жены:

— А эту-то вагоновожатую зачем позвали?

— Федя, она член семьи Романовых.

— Домработница — член семьи? А, понятно, пролетарии всех стран, объединяйтесь!

Катерина улыбнулась про себя, но вслух ничего не сказала. Она уже начинала тяготиться необходимостью прыгать перед мужем на задних лапках, но все-таки ему шепнула:

— Ты не мог бы… на сегодняшний вечер… ради меня сделать вид, что у тебя хорошее настроение и тебе здесь все нравится?

— Попробую, — нехотя согласился он.

Но, кажется, Головина в конце концов увлекла его собственная игра. Он снизошел даже к Авроре, пригласив её на танец, когда увидел, как ловко управляется она с ножом и вилкой, чего, кстати, нельзя было сказать о её приятеле.

Откуда было знать Головину, что Наташа, при своей страсти к учительствованию, не смогла когда-то пройти мимо того факта, что Олина нянька не знает правил этикета.

Она не догадывалась, что "ученая" вагоновожатая от её учебы ничуть не выиграла. Народная мудрость гласит: не в свои сани не садись, но Аврора все-таки села. И теперь мужчину своей мечты она искала совсем по другим меркам, оттого и выбрать не могла, и в девках засиделась. Где ж найдешь такого в трамвайном депо?

Аврора знать не могла, кто её хозяйка на самом деле, но за все десять лет жизни у Романовых она ни разу не попыталась перейти грань между служанкой и хозяйкой. Она нутром чуяла, что та хоть и в цирке работает, и в стране Советов всякий труд в почете, а Наталья Сергеевна сделана из другого теста.

Как и красавец Головин. Вот какого бы мужа Аврора хотела!

А тот, о ком она думала, после двух рюмок коньяка пришел в хорошее расположение духа. В самом деле, последнее время он начал слишком часто раздражаться. Наверное, от того, что нервозность замполита стала передаваться и ему. Семен Израилевич — битый волк, раньше ни бога, ни черта не боялся, а теперь, видно, керосином запахло…

Откинувшись на спинку стула, Федор поймал полный откровенного обожания взгляд Авроры. Он вспомнил юные годы, когда была у него короткая связь с горничной своей матери. Потом его на учебу отправили, но Федор ласки Милочки частенько вспоминал… Потом он женился на Матильде, после неё — на Катерине, и теперь с уверенностью мог сказать: то, каковы женщины в постели, никак не зависит от их общественного положения. Интимные отношения — вот где подлинное равенство людей!

Федор обычно не курил, но тут ему захотелось подымить, вспомнить годы молодые. Этот новый муж Натальи, похоже, не из простых, сигареты у него заграничные. Отечественным табаком брезгует? Головин не заметил, что, ничтоже сумняшеся, стал подводить под малознакомого человека статью, которая может привести его на скамью подсудимых.

Он дал себе слово повнимательнее присмотреться к Бессонову, а пока попросил у него сигарету и со смаком затянулся.

— Хочу рассказать вам, товарищи, случай, который произошел со мной лет десять назад в ресторане, очень похожем на этот.

Он обвел рукой с сигаретой зал.

— Разве что потолок был пониже, да портьеры похуже. Сидели мы с… с одним моим приятелем, и прислуживал нам официант, мягко говоря, подозрительный. Приятель мой на него внимания не обращал, а я — старый подпольщик — сразу понял: шпик! И сделал знак, мол, помалкивай, ничего этакого не говори, официант нас подслушивает. А приятель на него внимательно посмотрел и согласился: действительно, подслушивает. Да не просто кивнул, а вслух рассказал все, о чем тот думал. Как он нас красиво заложит. Подавальщик на колени перед ним упал: "Барин, не погуби!"

"Это же он про Яна рассказывает! — вдруг поняла Наташа. — Да так спокойно, словно анекдот, словно Янек не отправлен в лагеря, а где-нибудь на морском курорте отдыхает. Головин просто вычеркнул его из своей жизни, и если когда-нибудь вспомнит, то только рассказывая забавные случаи вроде этого…"

— Наташа, а ты могла бы так? — весело спросил её Борис.

— Как — так? — уточнила она, в невольной задумчивости пропустив часть рассказа.

— Так же, как приятель Федора — прочитать чьи-нибудь мысли.

— Могу попробовать, но с разрешения хозяина! — Наташа решила включиться в игру, которую предлагал Борис.

— Я могу отдать в ваше распоряжение себя, — вызвался кавалер Авроры. — Мне, как говорится, от товарищей скрывать нечего!

Наташа сосредоточилась, но сначала услышала почему-то мысли Федора. Мощнее оказались, что ли? "Товарищи! Этот недоумок считает, что здесь есть его товарищи!"

— Можно говорить все, что я услышу? — поинтересовалась Наташа.

— Все! — довольно кивнул этот, кажется, Юрий.

— "Ну, хохмачи! Куда меня Аврора привела? Корешам расскажу — не поверят! Скажут: брешешь! Вечно я вылезу со своим дурным языком!"

Наташа все это проговорила и спросила:

— Правильно я прочла?

— Правильно, — испуганно ответил тот и подумал: "Ну и влип! Теперь же она все обо мне расскажет, и как я у Васьки сотню затырил, и как у подруги Авроры, Таньки, ночевал…"

Но Наташа не стала добивать бедного парня. Это же игра, не допрос, а у неё сегодня праздник.

— Кто ещё хочет перед товарищами открыться? — спросила она голосом циркового шпрехшталмейстера.

Но желающих больше не оказалось.

— Как же это, Наташа, мы вас просмотрели? — покачал головой Федор. — Нам такие таланты очень даже нужны.

— Что вы, Федя, в таких закрытых заведениях, как ваше, талантам душно. Им свобода нужна…

"Ишь, свободы ей захотелось! Прав, однако, Фельцман: народ наш на язык очень несдержан, любого можно под статью подвести. Надо будет ему о сегодняшнем вечере рассказать, что да как, пока не называя фамилий. Пусть он помаракует".

Головин думал так, совсем забыв о том, что Наташа может читать мысли не только плебея-мастерового. А та, услышав их, даже растерялась: "Бедная Катя! Как же она столько лет прожила с Головиным, не догадываясь о его сущности? Он — страшный человек, потому что не только трус, но и эгоист, да ещё и с амбициями. Случись что, он же и через её труп перешагнет!"

Но сказать об этом Катерине у неё вряд ли повернется язык.

Глава четырнадцатая

Минуло полтора года с того дня, как Арнольду Аренскому, по представлению его непосредственного начальника майора Ковалева, присвоили звание старшего лейтенанта.

Полтора года, вроде, немного, но сколько воды за это время утекло!