Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

Ричард забыл о прошлом, размышляя о настоящем. Он часто видел Люси. Он делал все, чтобы только почаще с ней видеться. Он считал очень важным заходить в театр на пирсе, когда знал, что она будет там, посещать все мероприятия и концерты, проходящие в бальном доме, на которых была Люси, а также ужинать с ней и Холлэндами после их занятий итальянским языком, для того чтобы проводить ее. Но попытки поцеловать девушку снова он не предпринимал, решив, что для начала нужно заложить фундамент крепких дружеских отношений, а затем сделать новый шаг, и чтобы на этот раз она сама захотела кинуться в его объятия.

Трос наездников удалялись все дальше. Работа утомила Ричарда, и он очень хотел оказаться сейчас с ними, чтобы слышать слабый хруст песка пол ногами и крик морских птиц, пролетающих пал головой. Ричард не заметил, как Джош, с которым он назначил встречу, вошел в главные ворота и подошел к нему.

— Добрый день, мистер Уорвик. Что вы увидели в море?

— В море ничего, я смотрел, как мистер Атвуд, моя сестра и Люси Ди Кастеллони отправились на прогулку.

Джош подошел к телескопу, привинченному к палубе, специально установленному здесь для будущих клиентов, которые захотят полюбоваться видом курорта и берегом моря, а также во всех деталях рассмотреть окружающую пирс местность, и приложил его к глазу. Посмотрев в линзу телескопа, Джош сразу же увидел Люси, отметив, что они с Тимоти были увлечены оживленной беседой, в то время как Донна, находившаяся в нескольких шагах от них, ехала тихонько на своей кобыле и молчала. Ричард, взглянув на свои карманные часы, не заметил, как губы Джоша зловеще сжались, он отстранился от телескопа и отошел от него, будучи полон решительности и смелости проучить Люси Ди Кастеллони, пока ее женское вмешательство не набрало серьезных оборотов и не вылилось в трудную ситуацию. Буквально день назад он снова встретил Атвуда в кабинете Уорвика, и во время разговора Джош понял, что Люси успела запудрить Тимоти голову своими аргументами, в результате которых его стала терзать совесть, и он начал подумывать о том, чтобы оставить имение и землю нетронутыми. Хотя Джош не видел важной причины, по которой Тимоти мог бы изменить свое мнение, риск был всегда. Он не мог представить ничего более ужасного, чем потерять этот контракт, стоящий тысячи фунтов, и только из-за вмешательства какой-то женщины. На карте стояли не только контракт и огромные деньги, которые он мог потерять, но и его репутация, и поэтому ему во что бы то ни стало было необходимо преодолеть все препятствия и трудности, стоящие на пути.

Позади них остался пирс, и Тимоти оглянулся, сидя в седле, чтобы посмотреть, где там Донна, он приостановил лошадь, чтобы она снова сравнялась с ним, что делал уже не раз, их прогулка казалась странной, потому что они стали двигаться в неопределенном направлении. Почему Донна не поддерживала разговор, он не знал, но заметил, что она все время старалась замедлить темп движения, поэтому не стал больше ее обгонять.

— Вы слышите меня, мисс Донна? — спросил он, обращаясь к ней более официально из-за присутствия третьего человека. — Я только что сказал, что, думаю, пора снова начать использовать бальную комнату в моем имении по назначению. Уже много лет в стенах этого зала не играла музыка и не танцевали дамы, вечеринки перестали устраивать примерно со времен Лионела Атвуда, и я очень хочу организовать в этом доме восхитительный бал.

— Вы говорили, что держите эту комнату всегда закрытой, — ответила Донна, надеясь, что он не заметит напряжения и беспокойства в ее глазах и как неуклюже она ездит верхом по сравнению с тем, как грациозно и легко это делает Люси.

— Да, сейчас зал закрыт, и я никогда не думал его отпирать, но полагаю, что всем понравится идея устроить бал в моем особняке в день открытия пирса и театра, когда вернутся ваши родители. Как вы думаете, они одобрят эту идею? Больше всего меня беспокоит, как доставить радость вашему отцу и улучшить его настроение.

В душе она одновременно была счастлива и смущена его высказыванием. Имел ли он в виду то, что хотел доставить удовольствие ее отцу ради построения железной дороги, ведь Донна знала, что Тимоти был сторонником и помощником Ричарда в этом деле, или у него были личные на то причины? Она была уверена, что Тимоти хотел произвести хорошее впечатление на ее отца исключительно ради нее. Она крепче сжала вожжи, в этот момент она была так благодарна своей маме за качества, передавшиеся ей от нее, за способность сохранять хладнокровие и самообладание в самых тревожных ситуациях, и было неважно, какой беспорядок творился у нее в голове.

— Я не могу придумать лучшей идеи, которая повеселила бы папу, чем бал, устроенный в его честь, — честно призналась она. И действительно, ее отец, привыкший в юности к лести и поклонению толпы, заполняющей боксерские залы во время чемпионатов, до сих пор получал удовольствие, когда внимание публики было обращено лишь на него. Он был как актер, который мог сыграть для аудитории по любому случаю, даже если он уже давно ушел со сцены.

— Тогда решено. Устроим роскошный бал. — Тимоти улыбнулся по очереди своим спутницам, ехавшим по обе стороны от него. — Я верю, что вы, леди, почтите меня своим присутствием и позволите потанцевать с каждой из вас более одного танца. — Когда дамы дали ему свои обещания, он обратился к Люси: — Я включу миссис Рэдклифф, проживающую в родовом имении, в список приглашенных. После нашего разговора в особняке я внезапно вспомнил, что она является родственницей жены Лионела, Клодины. Более того, они сестры и были единственными детьми в семье. Так как ты интересуешься Лионелом, я подумал, что будешь рала познакомиться с его свояченицей. Возможно, она сможет тебе что-то рассказать о его жизни, путешествиях и так далее.

Такая удивительная важная информация была произнесена совершенно обычным тоном, Люси даже подумала, что ей послышалось. Сестра ее матери живет совсем рядом! Ее родная тетя! Женщина, с которой ее связывает родная кровь. Оливия Рэдклифф! Столько мыслей сразу овладело ею. Люси никогда не знала о том, что у матери есть родная сестра. Клодина сказала монахиням, что несколько лет назад она осиротела, а сестер и братьев у нее не было, и некому было помочь разделить ее горе. «Но почему она солгала? Неужели она не ладила с единственной сестрой?» Но как бы ни было трудно в это поверить, ее мать была закоренелой лгуньей, которая рассказывала небылицы, лишь бы выставить себя в хорошем свете.

— Должно быть, знакомство будет очень интересным, — еле слышно произнесла она, заранее формулируя в голове тысячу вопросов.