Любитель историй - kostik

словно приглашая юношу в гости. Испуганно отпрянув, он

поднял голову, ища взглядом мистера Тита. Кота нигде не

было.

Оливер настороженно заглянул в полумрак гостиной. Дом

все еще казался пустым. Очутившись в прихожей, он

прижался к стене, и аккуратно выглянув из-за угла, бегло

осмотрел гостиную.

Никого.

Успокоительная мысль не переставала крутиться в его

голове, усыпляя бдительность. По мнению Оливера, в дом

мог пробраться только Скиталец и никто другой. Но в

следующую секунду на ум пришло еще одно имя.

Мистер Сквидли.

Страшному человеку, которого юноша никогда не видел,

но в глубине сердца жутко опасался, вполне по силам

попасть в дом и заняться поисками книги самостоятельно.

Внезапная догадка заставила Оливера попятиться, и если бы

не знакомый голос, который окликнул его у самой двери, он

давно бы убежал на противоположную улицу, подальше от

собственного страха.

- Рик?!

Откинув все сомнения, Оливер мгновенно достиг кабинета

мистера Лиджебая и отворил дверь.

Его друг сидел за столом, в отцовских очках, сгорбившись,

словно замученный болезнями старик. Покусывая перо, он

внимательно изучал книгу в кожаной обложке с красной

тесьмой и бормотал себе что-то под нос. А еще Оливер

заметил, что идеально белый лист был исписан ровным,

убористым почерком.

В нос ударил тошнотворный запах толи пороха, толи

серы.

- Рик, - осторожно позвал Оливер.

Подняв руку, приятель выставил указательный палец,

сделав знак, мол, он занят и просит не нарушать тишину.

- Я волновался. Куда ты пропал? – растерянно прошептал

Оливер.

Перо еще несколько раз коснулось бумаги, поставив в

конце предложения изящный вензель и чиркнув о край

листа, отправилось в чернильницу.

Туманный взгляд Рика внимательно изучил друга: из-под

изящных окуляров очков принадлежащих покойному

мистеру Лиджебаю на того взирали бесцветные чужие

глаза. Вначале Оливер не предал этому значения, но в

следующую секунду испугался. Его догадка была слишком

очевидной, чтобы быть ошибкой разыгравшегося

воображения. Друг не был похож сам на себя. Вроде бы те

же темные волосы, карие глаза, прямой нос, тонкие губы. И

все же что-то чужое, неуловимое угадывалось в этом до

боли знакомом лице. Присмотревшись внимательнее,

Оливер растерянно наморщил лоб, не зная как ему

реагировать. В один короткий миг Рик стал точной копией

своего покойного родителя. В уголках глаз возникли птичьи

лапки глубоких морщин,

взгляд стал более

проницательным и одновременно отрешенным. А еще эти

движения…

Рик, словно зеркальное отражение мистера Лиджебая,

закусив душку очков и погрузившись в мысли, задумчиво

изучал термитные дыры на стене.

Единожды увидев Джейсона-старшего за работой, Оливер

мог поклясться, что сейчас за столом сидит именно старый

учитель, а не его юный друг.

- Что с тобой?

Плавным движением, отложив книгу в сторону, юноша

соизволил ответить:

- Рад тебя видеть, дружище. Извини, что не сразу откли-и-

и-икнулся. Слегка витал в облаках.

«Витал в облаках?! Да посмотри - на кого ты похож! На

тебе же лица нет!» – хотел возмутиться Оливер, завопив во

все горло, но вовремя сдержался.

Вторая мысль была более осознанной. Рик в точности

повторял отцовскую интонацию, намеренно растягивая

слова. Но Оливер, до поры до времени решил не озвучивать

свои умозаключения.

- Я думал, вы сбежали. Где Клер?

- В надежном ме-е-есте, - коротко ответил Рик, еще больше

скопировав манеру мистера Лиджебая.

- Возможно это правильное решение, - согласился

приятель. – Но у меня для тебя не совсем приятные новости.

Похоже, что твой Скиталец предал нас в обмен на

собственную шкуру.

Отложив очки в сторону, собеседник с интересом

уставился на друга.

Собравшись с мыслями, Оливер рассказал все без утайки,

во всех красках расписав слежку и побег от соглядатая -

тощего капера с огромными оспинами на щеках. В самом

конце, он изобразил слепого Квинта и, облегченно

выдохнув на последнем слове, стал ожидать дружеского

вердикта.

К концу повествования Рик окончательно переменился в

лице, снова стал прежним: лоб разгладился, избавившись от

морщин, глаза приобрели привычный оттенок, кожа

порозовела. А отвратительный запах толи пороха, толи серы

улетучился без следа.

- Бывший юнга оставил мне послание, - немного

поразмыслив, Рик протянул другу бумагу.

Оливер на взгляд оценил достаточный размер и

идеальность листа. Даже в их портовом городке, где

заезжие торговцы с легкостью расставались с залежалым

товаром, бумага имела баснословную цену и покупалась

только за полноценные золотые суоны.

В самом центре было написано: « Буду ждать тебя

завтра в восемь у «Адмирала Тревли». И чуть ниже:

« Опасайся посторонних глаз».

- Это он о каперах? – удивился Оливер.

- Вероятнее всего.

Затем Рик продемонстрировал перебинтованную руку.

Повязка – еще вчера скрывавшая все запястье, теперь стала

гораздо уже.

- Как ты?

- Спасибо, уже лучше, - буднично отмахнулся Рик.

- Хочешь сказать: черная метка уменьшилась? – поразился

друг.

- Видимо каперы решили просто подшутить надо мной, не

более того.

Повязка небрежно соскользнула с руки, открыв едва

различимую полоску - словно крохотный след, оставшийся

после гадины, что уползла в неизвестном направление.

Отпечаток был тусклым, почти бесцветным.

- Невероятно. Они ведь говорил, что это заклятье, -

внимательно рассматривая едва различимые следы черной

метки, не переставал удивляться Оливер.

- А разве ты веришь в магию? – придирчиво

поинтересовался Рик, затянув повязку потуже.

Не зная что ответить, друг растеряно пожал плечами.

Коварный вопрос, словно удар эфеса, сбил его столку,

заставив Оливера погрязнуть в пучине множества

сомнений: много ли истины в истории покойного мистера

Лиджебая и Невежи? И достаточно ли вымысла в ночном

разговоре каперов, которые с такой легкость вели споры о

тайнах прошлого?

* * *

Подойдя к алтарю, Терси долго взирал на лик святого

Пабла, пытаясь угадать настроение святого мученика.

Всегда ощущая поддержку своего покровителя, бывший

старпом впервые в жизни усомнился в неведомой силе.

Вся его жизнь после сегодняшней ночи казалась ему

плаваньем в полный штиль, когда гладкое море убивает

тебя своим спокойствием, а раскаленное солнце навивает

ужасную скуку. В такие дни или в худшем случае недели,

Терси чувствовал, что медленно сходит с ума. И не было от

этой болезни никакого лекарства кроме попутного ветерка.

Отступив на шаг от алтаря, не оборачиваясь, пастырь тихо

произнес:

- Зачем явился? Разве я звал тебя?!

Ответа не последовало. Но Терси отчетливо расслышал

невнятное бормотание в дальней части зала.

Ледяная прохлада донесла до него отвратительный запах

сырой земли. Обернувшись, пастырь вгляделся в полумрак.

Среди длинных скамеек расположенных по левую и правую

руку, стоял человек. Тяжелое дыхание нарушившие тишину

окончательно сняло вопросы о призрачности незнакомца.

- Я спрашиваю: зачем явился? – дрогнувшим голосом

повторил Терси. И как бы он себя не успокаивал, а не смог

скрыть нарастающего страха.

Зал ожил и стал медленно покачиваться в такт чужому

дыханию. Каменные стены молельни затрещали и начали

сжиматься, а толстые свечи внезапно обрушились

настоящим камнепадом. Треск и стон деревянных

перекрытий наполнил святой дом, напомнив пастырю

волшебный голос небесных певцов.

Посетитель ждал. Фигура мерно вздымалась и опускалась,

зависнув над землей, словно облако. Незнакомец дышал не

носом, а всем телом, жадно поглощая наполненный ладаном

церковный воздух.

Внезапно возникла пауза. Прочные стены, не выдержав

напора неведомой силы, изменились, превратившись в

хлипкие заслонки корабельной каюты. Скромное убранство

алтаря поглотил плотный дух моря. Теперь зал больше

походил на место поклонения водным идолам, чем святым

угодникам. Прямо перед бывшим старпомом «Бродяги»