Смерть пришельцам. Южный фронт - Максим Хорсун

Степан потер ноющую шею. До сих пор он словно блуждал по сумрачному лабиринту, под сводами которого непрерывно звучал призрачный голос, нашептывающий обвинения и укоры: «Из-за таких, как твой отец… Это вы виноваты в нашествии пришлых… Если бы не вы…» Голос, навязывающий чувство вины, до самой последней минуты подтачивал его изнутри. Слова отца подарили ему уверенность. Слова отца подарили ему свет, который поможет ему найти выход из лабиринта. В конце концов, полковник, третий год воюющий с пришлыми, разбирался в причинах и подоплеке происходящего гораздо больше, чем жители самоизолированных общин.

– Но есть еще более важные вопросы… – Полковник в задумчивости коснулся обожженной верхней губы. – Только чтоб ты смотрел на суть наших бед глубже. Откуда появились пришлые? Они ведь не с Луны, не с Марса, не с Венеры. Как пришлые смогли преодолеть огромное космическое пространство? А главное… – Стариков понизил голос: – следует ли нам ожидать, что пришлые получат подкрепление? Если новые корабли достигнут Земли, то наша песенка спета. Ты должен это понимать.

Степка вздрогнул. На секунду он представил, как огромный инопланетный флот берет земной шар в клещи и ночь становится днем из-за неонового свечения миллионов «блюдец». Он поглядел на стяг с символом СМЕРПШа, точно ища за золотистым щитом защиту.

А потом вспомнилось, как всполошились пришлые после его встречи с умирающим красноармейцем. Чего-то они боялись… Возможно, «боялись» – это слишком сильно сказано, но их точно что-то встревожило.

– Что означали те цифры, отец?

Полковник покачал головой:

– У тебя пока нет допуска.

– Я знаю цифры, но не имею допуска? – Степка прищурился.

Отец потупил взгляд.

– Давай мы пока об этом забудем. На данный момент эти сведения проверить невозможно…

– Невозможно, отец? – Степка от негодования привстал. – Из-за этих цифр пришлые уничтожили общину! Из-за них пропала мама!

– Степа… – начал было отец.

– Батя! – перебил его Степан. – Раненный в живот, изможденный, смертельно больной человек не позволял себе умирать. Он шел с востока на запад в надежде передать эти сведения хоть кому-то! Не пытайся убедить меня, что он пошел на такие муки из-за ерунды!

– Степан! – Отцу пришлось повысить голос, он тоже привстал, опершись на стол обеими руками. – Отставить суету! Я как начальник СМЕРПШа Южного Фронта направил представление о твоем зачислении в оперативно-агентурный отдел с правом доступа к секретной информации! Твое дело сейчас – впитывать знания, как губка. Смотри по сторонам, учись и мотай на ус. В СМЕРПШе нам нужны подготовленные люди с выдержкой и холодным умом.

Степка с минуту молча смотрел на отца.

– Бать, я прошу тебя – лично проследи, чтоб эти цифры, эти проклятые коды неизвестно от чего, были проверены, – мягко проговорил он.

– Это не коды. – Отец поджал губы. – Но ты не переживай, информация находится в работе, и работу эту я держу под контролем. Рано или поздно мы все выясним.

В дверь постучали.

– Разрешите войти, товарищ полковник?

– Входи, Слюсарь, – отозвался отец.

В блиндаж спустился капитан, он шел, сильно ссутулившись, но все равно то и дело цеплял фуражкой низкий потолок. Капитан достал шарик с радужной оболочкой, положил на стол перед полковником Стариковым. Затем снова запустил руку в карман, выудил точь-в-точь такую же штуковину. Положил рядом с первой.

– Кто? – спросил полковник, подняв взгляд от лежащих перед ним устройств пришлых на полковника.

– Наш ожоговый хирург Васюта, – проговорил скорбным голосом капитан. – Нашли артефакт в его личных вещах при досмотре.

– И он!.. – Полковник покачал головой, а потом спросил: – Ликвидирован?

– Васюта задержан, – доложил капитан. – Сопротивления не оказывал. Пытался только давить на жалость.

Полковник поднялся на ноги, пихнув животом стол. Поправил фуражку и двинул к выходу.

– В блиндаж для допросов его! – распорядился на ходу отец.

– Есть! – Капитан поспешил следом за командиром.

Степан не стал приставать с расспросами, дескать, а мне что теперь делать? Люди заняты, зачем им мешать? Он выбрался на воздух за остальными.

Снаружи было темно. Работы продолжались с соблюдением светомаскировки: минимум включенных фар и ручных фонарей и все огни – через синие светофильтры. Гладь реки отливала металлом, луна пряталась за тучами, курганы выглядели точно черные застывшие волны. Пахло свежей землей, речной тиной, выхлопом могучих дизелей и дровяным дымом.

Послышались шаги. Кто-то шел гурьбой от палаток полевого госпиталя в сторону блиндажей. Звучали приглушенные бубнящие голоса, кто-то громко всхлипывал.

– Товарищ полковник! – обратились к Стариковому-старшему звонким голосом. Степан развернулся и увидел, что с противоположной стороны к ним бежит боец в плащ-палатке нараспашку. – Депеша от командующего фронтом!

Полковник принял из рук вытянувшегося в струнку бойца запечатанный пакет.

– Спасибо, вольно, – пробурчал он. – Я скоро буду, – бросил он капитану и снова похромал по ступеням в блиндаж.

Степан остался с капитаном Слюсарем. Гурьба, идущая со стороны палаток, тем временем поравнялась с ними. Это были рядовые сотрудники СМЕРПШа, их Степан уже несколько раз видел: и в оцеплении, и утром, когда только-только выбрался из БТРа. В окружении бойцов шел, уныло опустив голову, молодой врач, его Степка тоже встречал сегодня: именно этот парень играл в шахматы с Аллой Валерьевной, или как ее там, оказавшейся агентом пришлых.

– В блиндаж для допросов его, – сквозь зубы проговорил капитан. – Полковник скоро освободится.

– Есть! – отозвались несколько голосов.

Врач поднял голову, Степка увидел, что его губы и нос распухли, а под глазами наливаются свежие кровоподтеки. Глаза хирурга блеснули: он тоже узнал Степана. Этот Васюта глядел на него, словно утопающий – на спасательный круг.

– Я не пришлый! – крикнул он Степке. – Вы же помните: меня не было в палатке, когда Алла сделала вам укол!

– Да-да, ты на стреме в это время стоял. – Один из бойцов подтолкнул Васюту между лопаток. – Шагай давай.

– Я не пришлый! – повторил хирург. – Скажите им, а?

– Шагай-шагай! Вот борзый-то – едва не угробили своей шайкой человека, а теперь его же заступиться просят.

– Я вашего друга оперировал! Слышите? – Хирург выворачивал шею, чтобы не потерять Степана из виду. – Я не пришлый! Мне подложили эту хреновину! Скажите им, что меня не было…

Гурьба отдалилась. Васюта больше ничего не говорил, только слышались его частые всхлипы. Степке было не по себе. Он не стал дожидаться отца, пошел к ночной реке в надежде, что свежий ветер остудит ему голову.

– Он признается…

Степан узнал голос Людмилы. Он круто повернулся и увидел биологичку: та брела в его сторону, кутаясь в безразмерный бушлат.

– Они почти всегда признаются, – проговорила она. – Я была в госпитале. Пришла навестить ребят, когда нагрянули «поляки». Там все поднято теперь вверх дном. Васюту расколют. Если в его теле не найдут инопланетных тканей или вживленных электронных узлов, то просто-напросто обвинят в пособничестве врагу, якобы – на добровольной основе.

Они пошли вдоль берега вместе. В следах, оставленных тяжелой техникой, стояла вода. Под ногами чавкала грязь, с реки дул промозглый ветерок. Степан нахохлился: в одной тонкой гимнастерке он быстро продрог.

– Я сам теперь… отношусь к «полякам»… как бы… – проговорил он отрывисто. Степка догадывался, что Людмилу это признание не обрадует, но юлить и обманывать он не мог. Но биологичку это совсем не удивило.

– Мой командир тоже задействован в структуре СМЕРПШа, – сказала она. – «Поляки» – это не только контрразведка, но и разнообразные научные организации, которые занимаются пришлыми и всем, что связано с их присутствием на Земле. Так что и я – опосредованно, само собой, – состою в этой конторе.

Сбитый с толку Степан ответил неразборчивым междометием. Да еще и зубы, как назло, клацнули от холода.

Людмила прикоснулась к его пальцам.

– Что-то ты совсем как ледышка, солдат, – проговорила она с придыханием.

– П-пустяки, – отмахнулся Степка. – Я ж деревенский – закаленный, значит.

– Нет-нет. – Послышался шорох, Людмила сбросила с плеч бушлат. – Надень вот.

Степан удивленно отпрянул:

– Еще чего! Совсем, что ли…

– Надень бушлат и обними меня, – сказала, точно разъясняя прописную истину, Людмила. – Кто будет бить пришлых, если ты сляжешь с пневмонией? Ты спас мне жизнь, я отвечу тебе добром, по-моему – все справедливо.

– Сейчас. – Степка больше не заставлял себя упрашивать; быстро накинул теплую куртку на плечи и потянулся к Людмиле. Но теперь дрожал он еще сильнее, а главное – заметнее.