Универсальный солдатик - Андрей Ильин

“Гранаты!” — услышав звон стекла, мгновенно понял товарищ Максим, в которого не раз метали взрывоопасные предметы. Мгновенно привстал, уперевшись спиной в дно ванны, заткнул уши руками и открыл рот...

Две гранаты проскочили внутрь квартиры. Еще две почему-то отскочили назад и, срикошетив от подоконника, свалились вниз, на тротуар.

Одновременно ударило четыре, слившихся в один, грома. Гранаты были не боевыми, были светошумовыми. Сотни децибел ударили по барабанным перепонкам, ослепительный свет хлестанул по глазам. Полицейские, на которых свалились две отрикошетивших от холодильника и буфета гранаты, рухнули на колени, зажав ладонями глаза и уши.

Подразделение “В”, которое должно было вскарабкаться в квартиру по фасаду, было деморализовано и выведено из строя. Атака снизу захлебнулась, не начавшись.

Но все остальные подразделения действовали по плану.

Вслед за взрывами и практически одновременно со взрывами, чтобы использовать эффект внезапности, в бой вступила группа захвата. Мощно оттолкнувшись от стен и стравив несколько десятков сантиметров веревки, бойцы полетели ногами вперед, подобно маятникам, вышибли подошвами ботинок рамы и влетели внутрь. Кроме двух, которые пытались пробить первое и четвертое окно и не успели сообразить, почему от них отрикошетили гранаты. Они тоже оттолкнулись и тоже влетели в окна, со всего маха впечатавшись в холодильник и буфет, которые отбросили их назад. Вернее, отбросил только холодильник, потому что у буфета, не выдержав удара, проломилась задняя стенка и боец, увязнув ногой в месиве вещей, повис вниз головой, бестолково колотясь в воздухе свободной ногой.

Другой боец свалился вниз и затормозил только на уровне третьего этажа, запутавшись в веревке.

Двое бойцов первого эшелона атаки были нейтрализованы без единого выстрела. Но еще два пробились вниз. Упали на пол, резиновыми мячиками откатились в стороны, швырнули гранаты со слезоточивым газом, выставили вперед автоматы, чтобы добить контуженного, отравленного газами террориста, но... Но террориста не увидели. Увидели сидящих рядком, оглушенных, ничего не понимающих заложников, в которых стрелять было нельзя, невозможно! На секунду они замерли, не зная, куда броситься дальше. И этой секунды товарищу Максиму хватило...

Товарищ Максим стоял на коленях под ванной и сразу после того, как отгремел взрыв, сбросил с ушей ладони и, выкатившись из укрытия и припав к заранее пробитой в мебельной баррикаде, между голов заложников, амбразуре, поймал в прорезь прицела голову одного из ввалившихся в квартиру полицейских. Но в голову стрелять не стал, потому что ее защищала каска, а лицо пуленепробиваемое забрало. Он опустил ствол на миллиметр ниже и нажал на спусковой крючок. Короткая, в три пули очередь тряхнула пистолет. Пули нашли цель, две ударили в забрало, одна в шею, где уже кончалась каска и еще не начинался бронежилет. Боец упал, хрипя и обливаясь кровью.

Второй понял, откуда исходит угроза, но стрелять он не мог, потому что там, откуда раздались выстрелы, торчали головы заложников. Рефлексы, выработанные на многочисленных тренировках, сыграли с бойцом роковую шутку. Он не мог стрелять в заложников, потому что его научили, выбирая цели, пропускать мишени, изображающие гражданских; Но и не мог не стрелять!

Боец хлестанул из автомата длинной очередью поверх баррикады, чтобы испугать, сбить противника с прицела. Но его противник ожидал выстрелов и не испугался. Товарищ Максим быстро прицелился и три раза нажал на спусковой крючок, выпустил три очереди по три патрона. Две пули зацепили бойца, одна по — пала в руку, другая пролезла под воротник.

Но это был не конец, это был лишь первый вал атаки. За первыми через окна должны были ввалиться другие бойцы.

Товарищ Максим сделал вдох, чувствуя, как сквозь шерсть колготок и многочисленные слои ткани пробирается газ. Пока не сильно, пока еле-еле... Но еще через минуту или две он пробьет тряпки и очки, схватит его за горло и ударит в глаза. И если не успеть...

Одним движением сбросил опустошенную обойму, вогнал на ее место новую и, нырнув под ванну, направил ствол на окно.

И в то же мгновение в светлом проеме мелькнула тень летящего человека. Уже не целясь, потому что некуда было целиться, товарищ Максим выпустил в сторону окна пол-обоймы. Разом ударившие в бронежилет пули отбросили полицейского назад. И тут же на него сверху обрушился, насел другой падающий сверху боец, и оба, запутавшись в веревке, упали вниз.

Но пока товарищ Максим возился с этим окном, в другое, целым и невредимым, ввалился еще один полицейский. Который в ближайшие секунды, пока приходит в себя и ориентируется на “местности”, угрозы не представлял. Его товарищ Максим оставил на потом. Гораздо опасней был не он, был другой, который шел следом за ним.

Неясная тень приблизилась, заслонила окно... И тут же отшатнулась, упала назад, сбиваемая пулями, ударившими в грудь и голову. Еще одна пуля угодила в веревку, перерубив ее надвое. Боец, вскрикнув, рухнул вниз...

Полицейские на улице в ужасе наблюдали за происходящим. За повисшими на уровне второго этажа, беспомощно барахтающимися бойцами группы захвата и за еще одним, который недвижимо, переломившись с поясе, лежал на тротуаре.

Что он делает!..

Это же бойня, просто бойня!..

Единственный уцелевший и закрепившийся в квартире полицейский, заметив в баррикаде вспышки пламени, развернул автомат и буквально в упор засадил туда длинную очередь. Он мог попасть, он наверняка попал бы в террориста, но там не было террориста, там была ванна! Пули ударили в чугун и отрикошетили от него назад, в сторону, откуда прилетели. Мгновенно вернувшиеся пули простучали по забралу и каске бойца, оглушая и парализуя его. Он упал, открыв выдвинувшийся из-под каски подбородок. И туда, тоже оглушенный и уже задыхающийся, товарищ Максим послал несколько пуль.

Все!..

В сорванную взрывом дверь квартиры ломились полицейские с лестничной клетки. Они выламывали куски пластика, разгребали покореженную мебель, перекрывавшую им путь. Они были в курсе событий, они слышали своего командира, голос которого кричал в наушнике:

— Он открыл стрельбу! У нас потери! Внимание!..

Товарищ Максим выкатился из-под ванны, схватил, подтянул к себе лежащего за баррикадой, оглохшего и ничего не соображающего Иванова, сунул ему в руку пистолет и толкнул поближе к прихожей.

Сейчас они разгребут завалы, ворвутся в комнату, увидят своих мертвых товарищей, увидят Иванова с пистолетом и...

Товарищ Максим сорвал с лица очки, сорвал маску и вдохнул полной грудью улетучивающийся газ.

Он жертва, он не стрелял, он задохнулся. Стрелял Иванов, который в маске и очках!.. По крайней мере так это должно выглядеть!

И так это и выглядело. Иванов стоял на коленях против входа в комнату и мотал из стороны в сторону пистолетом и мотал головой. В ушах его гулко лопались медные пузыри.

Но Иванов сделал то, что не должен был делать, то, на что товарищ Максим не рассчитывал. Он, потеряв равновесие, сделал шаг в сторону. И сделал еще один. Сделал два шага, которые спутали весь расклад...

Расшвыривая и ломая вещи, полицейские наконец преодолели завал и, страхуя друг друга, ворвались в квартиру. Они сразу увидели лежащих на полу своих товарищей, увидели заложников, увидели стоящего против них на коленях Иванова и не увидели лежащего за баррикадой товарища Максима.

Согласно инструкции, они должны были крикнуть: “Бросай оружие!”, но они ничего не крикнули. Потому что озлобились и потому что боялись. Боялись угодить в графу “Потери”. Первый выскочивший на Иванова полицейский увидел направленное на него оружие и, не долго думая, нажал на спусковой крючок автомата. Короткая очередь выплеснулась из ствола, выбила из рук Иванова оружие и отбросила его назад. Но не все пули достались Иванову, одна, шальная, пролетевшая мимо него, ткнулась в лежащее на полу тело. В тело товарища Максима.

Если бы Иванов не сделал те два шага или если бы не стоял на коленях, то ничего бы не произошло. Но Иванов стоял на коленях и сдвинулся на два шага, что изменило траекторию полета пуль.

Товарищ Максим вскрикнул, вскинулся и рухнул на пол. Уже мертвый рухнул.

Не повезло товарищу Максиму, он снова перехитрил себя. Второй раз. И последний раз, ..

Набежавшие полицейские подскочили к Иванову, выбили из его рук пистолет и навалились сверху, ожидая сопротивления.

Но Иванов не сопротивлялся.

— Похоже, готов, — сказал кто-то. Иванова перевернули и открыли ему глаза.

— Нет, вроде жив.

Иванов был жив, хотя и был ранен. Пули попали ему в плечо и правую сторону груди. Генерал Трофимов в этом случае сказал бы: “Везет дуракам — пять пуль в башку, но мозг не пострадал”. Но это было не везение, это была логика боя. Просто когда видят направленное в лицо оружие, стреляют по руке, удерживающей оружие. Куда и стрелял полицейский, с целью лишить возможности противника нажать на спусковой крючок.