Мертвая зыбь - Лев Никулин

"Генерал Потапов преуменьшает боеспособность Красной Армии. Но так как он - светский говорун и небольшого ума, то из его слов можно заключить, что перед нами, в случае военного конфликта, будет весьма серьезный противник. Что касается Якушева, то этот бюрократ спит и видит Россию в границах 1914 года".

Доклад Таликовского - это свидетельство руководителям "Треста", что они умело и тонко защищали интересы родины.

Некто Недзинский, которому польским генштабом была поручена в Москве связь с "Трестом", писал Якушеву: "Желательно получить сведения относительно маневров УВО... Кроме того, позволю себе напомнить относительно маневров ЛВО и ЗВО". Таким образом, польский генштаб проявлял интерес к Украинскому, Ленинградскому и Западному военным округам. Требуемых сведений польская разведка не получила, а другие источники в связи с провалом многих агентов были парализованы.

Якушев вызвал из Варшавы в Ревель Таликовского и сообщил ему, что один из сотрудников 2-го отдела польского генштаба - провокатор: явился в советское полпредство в Варшаве и предложил за триста тысяч долларов выдать действующую в России тайную контрреволюционную организацию "Трест". Его прогнали.

- Вот я и спрашиваю вас, дорогой друг, можем ли мы целиком доверять вашим сотрудникам, если среди них провокаторы и шантажисты, можем ли мы выполнять ваши поручения, подвергая смертельной опасности наших людей?

Таликовский был потрясен.

Позднее Якушев получил от него известие, что провокатор "уже не существует".

Так шла "тайная война" на этом особенно опасном участке очень важного и огромного фронта, где всегда можно было ожидать провокаций со стороны милитаристов, заклятых врагов Советского государства.

Поразительной была энергия Александра Александровича Якушева. В пожилом возрасте он много раз пересекал границу, иногда десятки верст проходил пешком по бездорожью. Приходилось создавать впечатление нелегального перехода границы. Частые деловые командировки, имеющие официальный характер, одного и того же лица могли вызвать подозрение.

В Ревеле кроме свидания с Таликовским было еще одно дело.

Некто Арсений Жидков, эмигрант, связанный с английской разведкой, писал через Романа Бирка в "Трест": "Англичане ищут людей, которые занялись бы в России взрывом мостов, порчей водопроводов, диверсиями". 23 июня 1924 года он же писал: "Я продолжаю утверждать, что только война, притом война на поражение, может в настоящий момент снести советскую власть" - и высмеивал лозунг Бенеша: "Разложение через признание".

Жидков был сотрудником паспортного бюро английской миссии в Ревеле. Якушев установил с ним связь и помог укрепить положение Романа Бирка в Ревеле.

Роман Бирк приезжал в Москву только в качестве дипломатического курьера. В Москве он познакомил Якушева с новым военным атташе эстонского посольства Мазером. В ресторане на Рождественке, в отдельном кабинете, был дан обед Мазеру. Присутствовали Якушев, Потапов, Ланговой и Стауниц.

- Я надеюсь, мы в безопасности? - спросил Мазер.

- В абсолютной безопасности. На улице дежурит наш человек, бывший полковник.

Мазер был польщен и высказал сожаление, что полковнику нельзя выпить с ним бокал вина.

Весной 1924 года через эстонское "окно" прибыл приятель Арапова, евразиец Мукалов. На границе держался надменно, развязно, называл себя "ревизором". Потом, в Москве, струсил, и пришлось им долго заниматься. Зубов возил Мукалова в Харьков. Там этот "конспиратор" для храбрости напился в ресторане и едва не был задержан милицией. Его выручили, устроили ему головомойку. Он чуть не плакал, думал, что погиб. Мукалов был твердо уверен, что находился на краю гибели и его спас "Трест". Убедившись, что этот "конспиратор" безвреден и даже может сослужить при случае службу "Тресту", Мукалова водили в церковь, организовывали "конспиративные" встречи с мнимыми командирами воинских частей, - словом, устраивали инсценировки, в которых главные роли играли Ланговой, Старов и другие сотрудники Артузова.

Когда Мукалов выразил удивление тем обстоятельством, что Мария Захарченко была не венчана с Радкевичем, Якушев разыграл ханжу, уговорил их обвенчаться. На свадьбе посаженым отцом был сам Александр Александрович, который исполнял свои обязанности не без удовольствия и даже со светским шиком.

Все это проделывалось с такой серьезностью, что Потапов и Ланговой только диву давались: откуда у Якушева, человека, чуждого актерскому искусству, такие способности?

Мукалов был отправлен за границу через польское "окно" и остался восторженным почитателем "Треста". Впоследствии он снова был переброшен на советскую территорию и принес некоторую пользу "Тресту", поддержав его престиж в кругах белой эмиграции.

41

Из Ревеля Якушев привез с собой друга Мукалова - евразийца Арапова, представителя "Треста" в Берлине.

Арапов был одним из столпов евразийского течения в эмиграции.

Это течение, захватившее главным образом молодежь, нашло себе сторонников среди эмигрантов, обосновавшихся в Англии.

Одним из основных пунктов программы евразийцев был такой:

"Человечество переживает тягчайший кризис. Пожертвуем Европой. Европа - не человечество. Россия - не Европа и не Азия. Русская революция противопоставила Россию Европе и открыла перед Россией скрытые в ней возможности самобытной культуры".

Вот эту чепуху приходилось обсуждать и разбираться в ней, чтобы в борьбе с белой эмиграцией использовать евразийцев.

- По существу, эти господа вбивают клин в белое движение, - говорил на одном совещании Артузов. - Они могут быть полезны "Тресту". Почему бы этой мощной подпольной организации не иметь внутри группу "зарвавшихся молодых" - евразийскую фракцию, с которой вы спорите? Эти молодые, недовольные матерыми монархистами, сочинили свою программу "спасения" России, ищут поддержки у евразийцев за границей, которые недовольны закоренелыми монархистами-эмигрантами.

Роль лидера евразийской фракции "Треста" поручили Александру Ланговому. Когда Арапов прибыл в Москву, "лидер" встретил его. Ланговому пришлось немало потрудиться, чтобы изучить стиль и сумбурную "философию" евразийцев.

Старов занялся инсценировкой совещания евразийской фракции "Треста", распределил роли. Они были написаны и выучены наизусть исполнителями. Пришлось дополнительно привлечь еще нескольких сотрудников ОГПУ. Мнимые контрреволюционеры должны были выступать рядом с подлинными, привлеченными Стауницем.

Совещание началось докладом Арапова. Тезисы доклада:

- Основа будущего русского государства - русская самобытность.

- Россией будет управлять евразийская волевая группа.

- Романовы дискредитировали себя - сплошные ничтожества. Нужен царь, но в комбинации с советским строем.

- Одна из главных задач - борьба с капиталом.

Начались прения.

Некто, под кличкой Светлый, видимо семинарист, произнес речь о диктатуре церкви и государственном воспитании юношества в духе древнего христианства.

Вяземский с возмущением протестовал против брани докладчика по адресу царской фамилии. (Кстати, Вяземский был одним из "актеров" Старова, сотрудником ОГПУ, старым членом партии.)

От лица интеллигенции выступил приват-доцент под кличкой Экономист. Он детально обсудил вопросы экономики страны в будущей монархии.

Затем выступил Ланговой. Он глубокомысленно доказывал, что в будущей монархии не может быть классовых противоречий. Их сможет уничтожить навеки монарх, помазанник божий. Речь свою Ланговой закончил эффектно - цитатой из стихотворения философа Владимира Соловьева:

Каким ты хочешь быть Востоком,

Востоком Ксеркса иль Христа?

хотя о Востоке не было речи в докладе.

Это вызвало реплику докладчика Арапова:

- Идей у белого движения нет. А какие есть - известны со времен Древней Греции. Только тогда были молодые герои, а теперь кто? Старцы?

- А мы?! - воскликнул Стауниц.

Словом, каждый говорил, что ему взбредет в голову, и все забыли о докладе. Тогда до сих пор молчавший Зубов заметил, что в докладе Арапова мало места уделено монархизму и личности царя, а также экономике.

Последним выступил Якушев от имени Политического совета "Треста" с назидательной речью, в которой советовал евразийцам спуститься с облаков и пойти на сближение с руководителями "Треста".

Стауниц предложил избрать комиссию для выработки резолюции. В комиссию избрали Арапова, Лангового и Зубова.

На этом кончилось совещание. Стауниц увел Арапова к себе.

После совещания Старов сделал замечания своим "актерам": некоторые, по его мнению, несколько переборщили, в такой ситуации важны детали, тончайшая линия; перейдешь ее, и конец, провал. А главное - нужна серьезность, какую бы чушь ни пришлось говорить. Важен результат. И действительно, как выяснилось позднее, Арапов был глубоко взволнован искренностью выступавших на совещании фракции евразийцев, особенно Вяземского.