(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Война… Война отняла у меня всё и всех… – тяжело вздыхаю. – Только Ваню пожалела. И то не отпускает никак из своих цепких лап.
- Расскажешь?
Отрицательно мотаю головой. После того, что Павел наговорил мне в последний день в больнице, совсем не хочется делиться с ним своими переживаниями и воспоминаниями о том страшном времени.
- У Вани травма с войны?
Киваю. Всё равно рано или поздно придётся об этом рассказать. Но, может быть, когда-нибудь потом, сейчас у меня нет на это никаких моральных сил.
- Вы поэтому оказались за границей?
Вынуждена снова кивнуть. Не хочу с ним это обсуждать! Павел, к счастью, уводит разговор в другую сторону.
- Как прошла операция? Что говорят врачи?
- Говорят, что всё идёт по плану, но пока без костылей ходить не разрешают, и мы не рискуем. Есть надежда…
- Покажешь мне его заключения?
- Сейчас? Ты же вроде бы спешил?
- Как хочешь. Можешь на мыло прислать потом, я посмотрю в спокойной обстановке.
Соглашаюсь. Наверное, он имеет право знать о здоровье сына. Сейчас пока трудно свыкнуться с мыслью, что Ваней может интересоваться кто-то, кроме меня.
Павел опускает голову и закрывает лицо руками. Не знаю, о чём он думает. Надеюсь, ему очень больно. Но мне его совсем не жаль.
Ваня снова появляется на кухне.
- Мама, когда мы уже пойдём гулять?
- Сейчас, дорогой, я начинаю собираться. А ты пойди посмотри, сколько там градусов.
Недавно им в школе объяснили, как определять температуру воздуха, и сын уговорил меня повесить на окно термометр.
- Павел, тебе пора. Кажется, я ответила на все твои вопросы, – приходится выпроваживать, поскольку уходить он не торопится.
- Лиза, когда ты скажешь Ване обо мне?
- Точно не сейчас. Его нужно сперва подготовить.
Павел с трудом соглашается и наконец уходит, пообещав вернуться на день рождения сына.
Глава 21
Павел
Лиза вынуждает меня уйти, всячески намекая, что мне пора, что у них – своя жизнь и свои планы, в которых мне не забронировано места…
Я всё ещё не до конца осознаю реальность происходящего. Слишком неожиданно. И слишком больно.
Семь лет! Моему сыну – уже семь лет! А я только сегодня узнал, что он у меня есть…
Вот как теперь с этим жить? Как смириться с потерянными годами?
Хочется кричать во всё горло и крушить всё вокруг. Почему? Почему я целых семь лет не знал о его существовании?
Семь лет он наверняка нуждался во мне! А я… я тоже нуждался в нём. Потому что когда есть ребёнок, поневоле чувствуешь себя настоящим и живёшь…
Плохо понимаю, как это – быть папой…
Мы виделись с ним, разговаривали. Мы вместе гонялись за пузырями на детском празднике. Как я мог не почувствовать, что Ваня – мой сын? Где же пресловутый зов крови? Почему он промолчал?
Хотя… Если Вера не обманывает, и я действительно постоянно смотрел на Ваню и Лизу, значит, интуиция мне что-то шептала? И только я, идиот, ничего внятного не уловил.
На ватных ногах спускаюсь на улицу. Мой мир разрушен. Не понимаю, что теперь делать. Всё, что казалось правильным и важным ещё вчера, сегодня утратило смысл.
Завожу мотор. Пока машина прогревается, опускаю голову на руль и пытаюсь выровнять сердцебиение. Ночь была бессонная, полная волнений и попыток отыскать ответы на жизненно важные вопросы. Впереди – долгая дорога и суточное дежурство. Мне нужно спокойствие и концентрация, чтобы как можно быстрее добраться до дома. Только где их взять, когда внутри – армагеддон?
Не хочу возвращаться…
Лиза с Ваней выходят из подъезда и идут по улице. В мою сторону не смотрят. То ли не видят, то ли я им совсем не интересен. У них – своя жизнь, в которой мне нет места.
Мелькает мысль, что это могла быть моя семья… Моя жена и мой сын.
Какого чёрта я всё разрушил? Я ведь уверен, что не изменял Лизе! И хоть эта девка утверждала обратное, не сомневаюсь, что она меня намеренно подставила. Так почему я не настоял на своей правоте и позволил случиться разводу? Почему не упал на колени и не вымолил прощение? Боялся, что корона упадёт? Какая глупость…
Получается, что я бросил своего ребёнка. Всю жизнь возмущался мужчинами, которые не заботятся о детях после развода, но сам оказался таким же. Ещё и Лизу обидел… Возможно ли теперь реабилитироваться в глазах сына и его матери?
Мотор наконец прогревается, но я отправляюсь не на выезд из города, а в ближайший большой супермаркет. Нагребаю полную тележку продуктов на свой вкус, выбираю несколько ярких коробок с игрушками. Тороплюсь, но всё равно провожу в магазине больше часа.
Не знаю, как правильно сейчас поступить. Меня всё ещё потряхивает от отчаяния и обиды. Но я усмиряю свои эмоции, ведь доля моей вины в сложившейся ситуации огромна.
Не решаюсь написать Лизе, чтобы предупредить о визите. Просто выгружаю из машины пакеты и звоню в домофон. Есть, конечно, вероятность, что она меня больше сегодня не впустит. Мало ли что там у неё в голове… Обиженная женщина страшнее кобры.
Надеюсь, от продуктов не откажется. В конце концов, моя обязанность – помогать своему ребёнку независимо от отношений с его матерью. Я и так задолжал Ване алименты и заботу за семь лет…
Вопреки опасениям, двери подъезда открываются, и спустя минуту я уже звоню в квартиру.
Лиза ничего не говорит, только наблюдает удивлённым взглядом, как я заношу покупки.
- Что это? Зачем?
- Разбери сразу, чтобы ничего не испортилось. Не знал, что вы едите, брал наугад. Надеюсь, всё пригодится.
Они только вернулись с прогулки, даже переодеться не успели. Лиза с мороза румяная. Такая красивая и юная… Память упрямо подкидывает картинки из нашего общего прошлого, посыпая солью свежую рану за грудиной.
Протягиваю ей стопку купюр, но она не торопится принимать.
- Я же сказала, что мне ничего не надо! – заявляет с вызовом.
- Лиза, возьми, пожалуйста. Это для Вани. Считай, что алименты.
Она бросает на меня возмущённый взгляд. Боюсь, что моими вчерашними усилиями это слово между нами превратилось в ругательное.
-
