Дом, в котором совершено преступление (Рассказы) - Альберто Моравиа

Сандро вернулся в свою комнату и машинально оправил на кровати смятое покрывало. Потом он вышел на террасу.

Окаймленное высокими красными скалами, увенчанными зеленью, и ярко освещенное солнцем море слепило глаза. В саду притихли даже куры. Слышалось только стрекотанье кузнечиков, притаившихся в выгоревшей траве и в трещинах иссохшей земли.

Облокотившись о перила, Сандро смотрел на море. Дверь соседней комнаты открылась, и белокурая девушка показалась на террасе.

Она положила на перила короткие пухлые руки и тоже стала смотреть на море своими маленькими невыразительными глазами. "Волосы у нее в самом деле чудесные", - подумал Сандро. Но в каком-то нелепом, как у куклы, платье ее полная фигура выглядела очень смешной. Он заметил, что под его взглядами девушка не отворачивается, а, словно лошадь под скребницей хозяина, дает себя рассматривать, вызывающе поводя округлыми бедрами. Ее пышное теплое тело просвечивало сквозь платье.

Девушка некоторое время смотрела на море; ее бедра и икры напряженно вздрагивали; затем, обернувшись к Сандро, она спросила:

- Вы не купаетесь?

- Я купался утром.

- А я выкупаюсь еще раз днем.

- Сегодня днем я тоже пойду купаться, - сказал Сандро.

- Знаете... - она назвала одно место на острове, - я всегда там купаюсь. Я скоро пойду туда.

- Мы можем пойти вместе, - предложил Сандро.

Она вопросительно взглянула на него, словно не поняв, что он сказал.

- Вы пойдете купаться вместе со мной?

- Да.

- Тогда я сейчас переоденусь, - радостно сказала она и скрылась в своей комнате. - Я мигом буду готова, - добавила она, выглянув в дверь, и тут же снова исчезла.

- Хорошо, - ответил Сандро.

Держась за перила, он снова смотрел на море. На колокольне пробили часы. Сандро сосчитал удары, думая о катере, который должен был вот-вот отчалить. Было три часа дня. Он вернулся в комнату и сел на кровать.

Из сборника "Эпидемия"

Счастье в витрине

Каждый день, ближе к вечеру, этот старый чиновник в отставке, по имени Милоне, выходил из дому вместе с женой своей Эрминией и дочерью Джованной. Жена была дородная и пожилая; дочь, несколько перезрелая, имела вид жалкий и как будто испуганный. Все семейство Милоне, которое проживало на площади Свободы, медленно, приноравливаясь к шагу дородной Эрминии, поднималось вдоль длинной улицы Кола ди Риенцо и рассматривало все товары, выставленные в витринах магазинов. У площади Рисорджименто оно переходило на другую сторону улицы и возвращалось к площади Свободы, столь же тщательно осматривая каждую витрину.

Эта прогулка длилась примерно часа два и помогала убить время до ужина. Милоне, люди весьма небогатые, уже давно не ходили ни в кино, ни в кафе. Моцион составлял их единственное развлечение.

Однажды, когда Милоне в обычное время поднялись по улице Кола ди Риенцо почти до самой площади Рисорджименто, их внимание привлек новый магазин, словно по волшебству открывшийся там, где до вчерашнего дня стоял грязный забор. Блеск зеркальных стекол мешал рассмотреть выставленные в витрине товары. Милоне подошли к магазину поближе, потом, не говоря ни слова, описали по тротуару дугу и выстроились перед витриной.

Теперь они могли рассмотреть товар совершенно отчетливо: то было выставлено счастье. Милоне, как и все, постоянно слышали разговоры об этом товаре, но никогда его не видели. О нем говорили обычно как о чем-то очень редком, как о редкости почти сказочной, говорили, сомневаясь в том, существует ли он на самом деле. Правда, иллюстрированные журналы печатали время от времени длинные статьи с пестрыми фотоснимками; в них рассказывалось, что в Соединенных Штатах счастье есть чуть ли не у всех и что, во всяком случае, оно всем доступно; но ведь Америка далеко, а журналисты, известное дело, чего только не выдумают про нее. Так же и в древние времена, по всей видимости, счастье водилось в изобилии, но тот же Милоне, человек весьма преклонных лет, не помнил, чтобы ему довелось хоть раз видеть счастье.

И вот сейчас, как ни в чем не бывало, магазин выставляет для продажи каждому желающему именно этот товар, словно обувь или кухонную посуду. Нетрудно понять удивление всех троих Милоне, застывших перед необыкновенной витриной.

Нужно сказать, что магазин был оформлен отлично: огромные стекла витрин в обрамлении полированного травертина, вывеска в современном стиле, отделка и украшения из никелированного металла. Внутри прилавки были тоже в современном вкусе, а два или три продавца, молодые, проворные, одетые с иголочки, могли соблазнить даже самого нерешительного покупателя. В витринах счастья были разложены по величине, как пасхальные яйца, - на любой карман. Тут были и маленькие, и средние, и даже одно огромное, видимо бутафорское, выставленное для рекламы. И каждое было снабжено этикеткой с красиво написанной ценой.

Старый Милоне произнес авторитетным тоном, выражая общую мысль:

- Вот уж чего не ожидал, того не ожидал!

- Почему, папа? - наивно спросила дочка.

- А потому, - с досадой ответил старик,- что сколько лет уже твердят: в Италии нет счастья, нам не хватает счастья, оно слишком дорого, чтобы ввозить его. И вдруг ни с того ни с сего открывают магазин и торгуют там одним счастьем!

- Может, они открыли какие-то залежи счастья, - сказала дочка.

- Где? Как открыли? - разгорячился Милоне. - Разве нам не повторяли постоянно, что недра Италии не содержат его? Ни нефти, ни железа, ни угля, ни счастья... И потом, такие вещи становятся известны. Посуди сама... Я так и вижу наши газеты: вчера такой-то, совершая прогулку по Кадорским горам, обнаружил жилу счастья самого высокого качества... такой-то длины, такой-то глубины, с таким-то запасом. Право, подумать только!.. Нет, не может быть! Это все заграничное...

- Ну так что же в этом плохого? - спокойно спросила жена. - Там у них счастья слишком много, а у нас счастья нет, вот мы и покупаем его. Что ж тут особенного?

- Бабья болтовня! - в ярости пожал плечами старик. - Что значит покупать? Это значит тратить драгоценную валюту... Ту самую валюту, на которую мы могли бы купить зерна. Страна подыхает с голоду! Нам нужен хлеб. Нет уж, извините! А мы тратим те немногие доллары, что нам удается наскрести, на эту дрянь, это счастье!

- Но ведь счастье тоже нужно! - заметила дочка.

- Это излишество, - ответил старик. - Прежде всего надо думать о пропитании. Сначала хлеб, потом счастье... А тут все делается вопреки здравому смыслу: сначала счастье, потом хлеб.

- Фу, как ты горячишься! - благодушно возразила жена. - Согласна, тебе счастье не нужно. Но ведь не все же такие, как ты.

- Я, например... - осмелилась вставить дочка.

- Ты, например... - угрожающе перебил ее отец.

- Я, например, хотя бы для того, чтобы узнать, из чего оно сделано, это счастье... я бы с удовольствием купила ну хоть такое, самое маленькое, закончила дочка безнадежным тоном.

- Пошли, - мрачно и решительно заявил отец. - Пошли.

Обе женщины послушно дали увести себя прочь. Но старик уже вошел в раж:

- От тебя, Джованна, я этого не ожидал.

- Почему, папа?

- Потому что это все для спекулянтов, для богачей, для миллионеров... Государственный служащий не может и не должен стремиться к счастью. Если ты говоришь, что хочешь купить его, то этим только доказываешь, какая ты несознательная. Как можно... Квартиру мы снимаем, пенсии кое-как хватает на первые дни месяца, а ты... Нет, я в тебе разочаровался, право, разочаровался.

У дочери глаза были полны слез. Мать не вытерпела и вмешалась:

- Вот видишь, что ты за человек! Только и знаешь, что мучить ее. В конце концов, она молода и ничего еще в жизни не видела, что ж тут странного, если на счастье у нее глаза разгораются?

- Ничего... Ее отец обошелся без счастья, обойдется и она!

Они добрались уже до площади Рисорджименто. Но на сей раз старик, против обыкновения, не захотел переходить на другую сторону. Дойдя до магазина, он остановился, долго смотрел на витрину, потом сказал:

- Вы знаете, что я думаю? Что это подделка.

- С чего ты взял?

- Ах, да ведь я только вчера читал в газете, что вот такое крохотное счастье стоит в Америке - заметьте, в Америке! - несколько сот долларов. Как же может быть, чтобы его сбывали так дешево? Одна перевозка стоит дороже. Нет, это подделка, местное производство, нечего даже сомневаться!

- Но люди покупают, - осмелилась возразить мать.

- Чего люди не купят! Заметят дома через несколько дней... Жулики!

Прогулка продолжалась. Но Джованна глотала слезы и думала, что счастье, даже поддельное, пришлось бы ей по душе.

Первое сообщение о Земле

От специального корреспондента, присланного с Луны

Странное это место, Земля! Его населяют две расы, совершенно различные и духовно и даже, в известной мере, физически: племя людей, именуемых "богачами", и другое, именуемое "бедняками". Значение этих двух слов "бедняки" и "богачи" - неясно, а уточнить его нам не позволило слабое знание туземного языка. Наши сведения в подавляющем большинстве исходят от богачей, значительно более общительных, разговорчивых и гостеприимных, нежели бедняки.