Мои поцелуи вкуса крови - Злата Линник

…Если бы кладбищенский сторож удосужился выйти наружу и взглянуть в том направлении, куда шли полицейские, он бы, возможно, и заметил две стремительно удаляющиеся тени. А еще, обладай он хорошим зрением, возможно, разглядел бы, что тени удивительно напоминают стройные женские силуэты. Но сторожу было не до подобной ерунды. Выбросив из головы это идиотское происшествие, он вернулся к телевизору и принялся щелкать переключателем. Что-то тишина начала действовать ему на нервы; надо бы найти музыку повеселее.

На таком кладбище ей еще не случалось бывать, хотя повидала она их за последнее время немало. Были среди них и старые, полузаброшенные, где кресты и памятники еле виднеются среди зарослей; были современные, больше похожие на газоны, — такие навевают какие угодно мысли, кроме полагающейся в таком месте философской печали. А это совсем другое — широкие аллеи, по обе стороны которых стоят памятники. Ангел печально склонил голову, что-то современное, а вот целый замок в миниатюре. Больше всего это напоминает центральную аллею в парке, где она когда-то давно провела замечательный день, один-единственный раз прогуляв техникум…

Она бы беспрепятственно появилась здесь и днем, но приходится учитывать, что спутнице, с которой заключен временный договор о сотрудничестве, при дневном свете наружу даже носа не высунуть. Ничего не поделаешь, условия сделки нужно соблюдать; деловая честность — прежде всего.

Две невесомые женские фигуры скользят вдоль аллеи, становясь то еле различимыми в лунном свете, то почти не отличаются от обычных людей.

— Куда мы идем? Ты уверена, что не заблудилась?

В глазах на удивление некрасивой блондинки в черном костюме на мгновение вспыхивают красные огоньки, но ответ звучит вполне мирно:

— Конечно уверена. Здесь почти ничего не изменилось. Нам сюда, а теперь — направо, еще один поворот… Мы уже на месте. Осторожнее, здесь высокие ступеньки… хотя что я такого говорю!

Призрачные женские фигуры приближаются к одному из старинных склепов. Древний дворянский род давно уже канул в вечность — одни из его представителей заняли место рядом со своими славными предками, другие… Лучше об этом не вспоминать на ночь глядя, да еще и на кладбище.

Немного постояв перед массивной дверью, женщины исчезают, будто просочившись сквозь нее или непостижимым образом протиснувшись в еле видную щелку.

Кому: [email protected]…ru

От кого: [email protected]…ru

Тема: семья Брошкиных

Элеонора!

Почему от тебя за столько времени ни одного письма? Я же себе места не нахожу, нельзя так над живыми людьми издеваться, в самом деле. Имей в виду, недельку, так и быть, подожду, а там брошу все к чертовой матери и еду к тебе в румынский филиал.

А если серьезно, то я вот чего подумал. Ты как-то говорила, что у твоего покойного приемного отца была дочка. Может, имеет смысл ее разыскать? Ну, в смысле, не ее, а потомков. Вдруг получится выудить у них какую-нибудь информацию типа семейного предания или еще чего.

Ты только не пропадай, ладно? И не рискуй там особенно, все же дальнее зарубежье. Если чего, сама понимаешь. И возвращайся поскорее, а то у меня сердце не на месте.

Целую.

Сергей

…Вот блин, шариковую ручку узлом завязал. И как это у меня получилось? Хотя скоро и не такое творить начнешь. Вот где ее, спрашивается, носит? Корчит из себя сильно крутую. А ну как и в самом деле нарвется на какого-нибудь маньяка с осиновым колом, я же тогда…

А это еще что за хрень? Какой кретин безрукий собирай этот стеллаж? Уволю к такой-то матери! Это же надо так халтурить: за окном грузовик проехал, а стеллаж взял и сложился как карточный домик. Или это опять оно? Хотя что удивительного, еще немного, и не то что экстрасенсом, психом стать можно.

Где-то в Европе. Старое кладбище

Часовня по нынешним меркам совсем крохотная — не больше ванной комнаты в блочной пятиэтажке, именуемой в народе «хрущобой». Лунный свет еле просачивается через узкие окна, больше похожие на бойницы. Стены из серого камня совершенно пусты, нет даже распятия, обязательного для этого случая. Рыжеволосая женщина в джинсах и легкой шелковой блузке недоуменно оглядывается по сторонам.

— Никто из церковников не согласился освящать часовню проклятого рода, — тихонько говорит ей спутница. — Не помогли даже щедрые пожертвования и благонравный образ жизни всех членов семьи фон Штейнберг.

— Хорошо, мы добрались сюда, — перебивает та собеседницу, — а что дальше?

— Здесь должен быть тайник. Я слышала об этом еще в детстве.

— Тогда нечего терять время, еще пара часов и начнет светать!

— И нам придется устроиться на дневной отдых в семейной усыпальнице. Похоже на скверную шутку, ты не находишь?

Не дождавшись ответа, худенькая нескладная блондинка становится на четвереньки и принимается ощупывать каждый из камней, которыми выложен пол. Она низко наклоняет голову, едва не обнюхивая древние плиты. Вторая женщина сосредоточила свое внимание на стенах, проводя пальцами по каждой неровности, вытянув руку, отчего та становится намного длиннее, чем у обычного человека. Простое железное кольцо, которое висит у нее на шее, на кожаном ремешке, выскальзывает из декольте и покачивается, отвлекая внимание. Издав возглас досады, женщина протягивает вторую руку, чтобы заправить кольцо назад, но острые ярко-алые ногти нечаянно перерезают ремешок. С жалобным звоном кольцо падает на каменный пол. Каждая из женщин видит в темноте лучше всякой кошки, но кольца нигде нет, оно как будто провалилось сквозь пол.

Наконец, после долгих поисков, кольцо найдено. Но поднять его с пола оказывается не так-то просто. Кольцо закатилось в еле заметную выемку, сделанную в одной из каменных плит, точно по его размеру. Женщины смотрят друг на друга, и на лице у обеих появляется выражение торжества. Они в этот момент мало похожи на обычных людей, да и, если быть точным, не похожи на людей вообще. Руки с длинными когтями тянутся к кольцу.

— Ты знаешь, что это? Это же тайник, мы нашли его!

— Осталось только открыть. Камень должен поворачиваться.

— Как он, по-твоему, повернется, он же квадратный! Он должен отъехать в сторону, как дверца у шкафа-купе.

— Не понимаю я этих человеческих глупостей. Пусти, я сама!

— Нет, это ты пусти, я уже во всем разобралась. Да что ты толкаешься, в самом деле!

Некоторое время они пытаются отпихнуть друг дружку, потом застывают по обе стороны камня, глядя с выражением поистине нечеловеческой ярости. Во рту у одной и у второй появляются самые настоящие клыки. Кажется, вот-вот, и дамы сцепятся, как две дикие кошки, раздирая друг друга в клочья. Но, внезапно одумавшись, они успокаиваются, прячут клыки и отодвигаются от камня с застрявшим в нем кольцом.