Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я - Павел Фокин

Старик Суворин и злобствовал на „Русь“, когда она имела большой успех, с ума сходил от зависти, и в то же время гордился успехами сына: „Алеша-то, – говорил он, – какой молодец!“ И внимательнейшим образом читал газету. Передавали также, что, когда газета стала клониться к упадку, она одно время печаталась на бумаге, которую давал отец. Устроено было свидание с отцом поздним вечером на улице, где ждала извозчичья карета. Совсем как в хорошем уголовном романе.

„Русь“ имела огромный успех. К А. А. Суворину как к редактору вообще относились без должного беспристрастия: в нововременских кружках из чувства обиды и оскорбленного самолюбия, в левых литературных кружках – потому, что не верили искренности младшего Суворина. А. А. Суворин – крайне неуравновешенная натура, с большими странностями, с огромными, если можно так выразиться, провалами и в смысле образования, и в смысле моральной культуры. Но как собственные писания его представляли смесь публицистической силы и остроты с бессильною обывательщиною; политической прозорливости с крайнею близорукостью; независимого ума с предрассудками, предубеждениями и навязчивыми идеями, внушенными с малых лет, – так и редакторская его деятельность была отмечена непоследовательностью и противоречиями. Трудно сказать, каково, собственно, было его политическое миросозерцание. Он… ненавидел гниющий самодержавный строй, но что рисовалось ему на смену – едва ли знал он сам. Немного либерализма, что-то от славянофильства, кое-что от мужицкой „правды“, панславистское предание генералов Фадеева и Черняева, безотчетный патриотизм, смутные веяния восточной мудрости – все это переплеталось в пестрой чехарде. …При этом, по характеру своему, А. А. Суворин был игрок в душе, делал крупную ставку, верил в свою звезду.

…Темперамент игрока сообщал А. А. Суворину подчас необычайную смелость и окружал его ореолом мужества и гражданской доблести, но тот же темперамент увлек его и на дно, где он беспомощно стал барахтаться… Каковы бы ни были психологические основания, руководившие А. А. Сувориным, в газете чувствовался пульс жизни, она кипела в котле событий» (А. Кугель. Листья с дерева).

«Надо сказать, что А. А. Суворин был натурой крайне неуравновешенной, с большими странностями и с совершенно невероятной путаницей либерализма, славянофильства, терпимости, отрицания, прозорливости и тупости.

Последним его увлечением были йоги, индийская мудрость, непротивление злу и в то же время резкая, властная, непреодолимая тяга к борьбе, беспощадности, презрению к несогласным, спорящим, инакомыслящим» (Дон Аминадо. Поезд на третьем пути).

СУВОРИН Алексей Сергеевич

Издатель и книгопродавец, журналист, драматург, публицист, театральный деятель, библиофил. Редактор-издатель газеты «Новое время» (1876–1917). Автор издательских проектов «Дешевая библиотека» (издания классики), «Вся Москва» и «Весь Петербург» (ежегодные справочные издания). В 1895 открыл в Петербурге Малый драматический театр. Пьесы «Татьяна Репина» (СПб., 1883), «Медея» (совм. с В. Бурениным; СПб., 1883), роман «В конце века. Любовь» (СПб., 1893). Друг А. Чехова.

«А. С. Суворин вышел из среды города Воронежа, откуда вышли Кольцов, Никитин, Ант. Павл. Чехов – среды, близкой народу. В „С.-Петербургских Ведомостях“, академической, бессмертной газете, когда ее редактировал Валентин Корш, это был популярнейший журналист Незнакомец, писавший там „Недельные очерки и картинки“, обличавший биржевых дельцов и мерявшийся силами с М. Н. Катковым. С этой популярностью начал он „Новое время“. Газета не нуждалась в субсидиях правительства, ибо приносила огромный доход и сделала А. С. Суворина миллионером. Она зависела от цензуры, но в то же время влияла на дела так, что передовой газете можно было и низложить, и возвести министра. По влиятельному составу сотрудников это было особое министерство.

…Сотрудникам газеты А. С. Суворин говорил одно: „Пишите, и если будет талантливо, умно и со знанием дела – я всегда напечатаю“. Сотруднику давалась полная свобода писать. Были „катковцы“, но не было „суворинцев“ или „нововременцев“, так как каждый сотрудник не терял своей личности» (Н. Энгельгардт. Эпизоды моей жизни).

«„Страшный“ Суворин мне понравился. Какой живой старик! Точно ртутью налит.

…Болтал без умолку, даже на месте усидеть не мог, все вскакивал. Каждую минуту мы с ним затевали спор. Спорил горячо, убеждал, доказывал, отстаивал свое мнение и… вдруг останавливался. Пожимал плечами. Совсем другим тоном прибавлял:

– А черт его знает! Может, оно все и не так.

Меня эти его переверты, к собственному мнению презрительные, тогда просто забавляли. Лишь вдолге… стал мне понятен глубокий душевный нигилизм этого примечательного русского человека. Талантливый, с хитрецой, умный, но всего себя, черт знает почему, даже без удовольствия, душевно выпустил в трубу. По-русски.

…У Суворина было – тоже русское, но русское мужицкое лицо. Не то что грубое, и не сказать, что в Суворине оставалась мужиковатость, – никак нельзя. Но неуловимая хитринка сидела в нем. И черты, и весь облик его – именно облик умного и упрямого русского мужика. Седоватая борода, не коротко подстрижена. Глаза, из-под густых бровей, глядят весело и лукаво. Зачесанные назад волосы (прежде, верно, русые) еще не поредели, только зализы на лбу. Оттого, что высок – сутулится, голова немного уходит в плечи» (З. Гиппиус. Живые лица).

«„Когда развернешь большую книгу бытия А. С. Суворина, – писал даровитый В. П. Далматов, – невольно с глубоким уважением снимешь шляпу и поклонишься до земли за многое, многое, пока еще не оцененное“. Тридцать пять лет критической оценки драматургии театра, актеров и актрис, собственные пьесы, имевшие большой успех („Татьяна Репина“), А. С. Суворин завершил осуществлением давнишней мечты своей – открытием собственного театра, и, можно сказать смело, сыграл первенствующую роль в деле развития частных театров, доказав, что „эфемерное“ с точки зрения коммерческой дело – частный театр – может существовать самостоятельно, когда во главе его стоит мастер дела и ведет „суворинское счастье“, тайна которого была в том, что А. С. Суворин обладал не только талантом и колоссальным опытом журналиста, изучившего русскую публику, и особым талантом житейского мудреца, но всегда и всюду его сопровождали искренность, восприимчивость, способность становиться выше мелочей, выше самолюбия и горячо и бескорыстно любить талант, искать и находить его» (Н. Энгельгардт. Мои театральные скитания).