Черное солнце - Карина Халле

на то, что неделю ничего не ела, но дело не в этом. Может быть, худая — это неправильное слово. Сильная — будет лучше. У меня все еще есть изгибы, просто внезапно появились стройные мышцы, которых раньше не было видно.

Я вздыхаю и вылезаю из ванны, заворачиваясь в пушистое полотенце, прежде чем посмотреть на себя в зеркало.

Ну, хотя бы лицо выглядит так же. У меня нет этих странных лун в глазах. Я даже не выгляжу такой усталой, как следовало бы. Лишь испуганной.

Неудивительно, ведь сегодня вечером тебя продадут на аукционе вампиров.

Я содрогаюсь от этой мысли. Даже если я сейчас вампир, то только наполовину, а эти существа, кажется, любят нападать на своих. Разве Абсолон не будет считаться предателем, раз делает это?

«И именно поэтому ты должна хорошо выглядеть», — напоминаю я себе. «Заставь его захотеть, чтобы ты была рядом. Очаруй его».

Я заворачиваю волосы в полотенце и иду в спальню, чтобы начать собираться.

Начинаю перебирать все сумки для покупок, одну за другой, доставая одежду из более повседневных магазинов, таких как «Anthropologie» и «Nordstrom». Должна признаться, я впечатлена. Большинство — обычная одежда: пара черных джинсов, свитера, леггинсы и куча платьев, все они не только подходят по размеру, но и в одинаковом стиле. Хотя, это не совсем мое, я не часто ношу платья, и это, кажется, взято со страниц Пинтереста «Cottagecore18», но они все равно красивые и глубоко романтичные. Интересно, это выбор Абсолона или Аметист? Затем нахожу сумку «Sephora» с косметикой примерно на тысячу долларов — понимаю, что Аметист приложила к этому руку.

Затем перехожу к дизайнерским товарам.

У меня нет слов. Настолько, что я совершенно забываю, зачем вообще у меня эта одежда. По крайней мере, отвлекаюсь от неприглядной правды.

Есть два платья от Александра Маккуина.

Одно черное, длиной до икр, полностью из кожи, с топом-бюстье, который едва облегает грудь, и красной кожаной накладкой на одно плечо. Напоминает королеву червей из «Алисы в стране чудес», если бы она увлекалась БДСМ.

Другое — с глубоким вырезом без бретелек, ярко-красного цвета, драпированное множеством слоев прозрачной ткани до пола. Просто великолепно.

Очевидно, он хочет, чтобы я надела одно из них сегодня вечером.

Я хочу выбрать то, из-за которого почувствую себя сильнее. Выглядеть красивой — это не моя цель, я хочу выглядеть крутой. Плюс, союз красного и черного взывает к двойственности, которая просыпается внутри меня.

Я надеваю его, и оно сидит так, словно было сшито специально для меня, даже когда я немного повозилась с застежкой. Затем бросаю взгляд на ценник. Больше семи тысяч долларов. Меня подташнивает. Сколько же денег у Абсолона? На мгновение задаюсь вопросом, на что это похоже — накопить столько богатства за столько столетий.

Надев платье, я нанесла макияж, выбрав «смоки-айс», который много раз пыталась скопировать у визажистов на «YouTube» и «TikTok», но у меня никогда не было повода так накраситься. Пока крашусь, то обманываю себя, будто это обычная вечеринка, на которую я иду в окружении богатых людей. Но вместо того, чтобы прийти в восторг, я лишь чувствую тошноту.

Я решаю, что лучше просто действовать по правилам. Сушу волосы феном и собираю их в самую причудливую прическу, на какую только способна, с помощью набора заколок, которые, должно быть, выбрала Аметист. Подумываю о том, чтобы воспользоваться какими-нибудь духами, но их нигде нет, а поскольку сейчас у меня обострилось обоняние, возможно, от всех духов у меня будет болеть голова.

Когда я думаю, что наконец готова, то надеваю босоножки на скромном каблуке-шпильке, и шипами на кончиках. Удобно, если понадобиться кого-нибудь пнуть и покалечить.

Все, чего не хватает, — это драгоценностей, но, конечно, все мои у меня забрали.

Я опускаю взгляд на то место, где раньше были Турмалин и Камень Бури, чувствуя их отсутствие. Они защищали меня — вместе с остальными — все это время, а теперь их больше нет.

Все девушки нуждаются в защите, Ленор.

Я думаю о том, что сказала мама. Как она испугалась, когда я упомянула Атласа По. Она думала, что он увезет меня, арестует их за государственную измену или что-то в этом роде. Я ничего не знаю о гильдии, но предполагаю, что если им нравится убивать вампиров, они не против пролить немного крови.

И все же Атлас так и не добрался до меня.

Но есть еще люди, которых боялась мама. Абсолон сказал, что знал моих родителей, имел с ними дело раньше. Знали ли они, что именно он найдет меня? Боялись ли они его так же, как я? Почему они не убили его, когда у них была такая возможность? Зачем вообще иметь дело с вампирами, если твоя работа — убивать их?

Я бы все отдала, чтобы сейчас увидеть их. Чтобы узнать настоящую правду, ответы. Я знаю, что они солгали, теперь в глубине души я знаю, что они убили моих биологических родителей и украли меня. Но часть меня верит, что их любовь ко мне была настоящей.

Тогда зачем они хотели увезти тебя в «Джошуа-Три» на время твоего превращения? К черту на куличках. Подумай об этом.

Я не хочу думать об этом.

Мне нужны ответы, и не от Абсолона, потому что я знаю, что вампиры лгут. Мне нужно увидеть их снова.

Я должна найти способ.

Стук в дверь выводит меня из задумчивости, и я уже чувствую запах роз и табака, точно зная, кто находится по ту сторону двери. Что-то покалывает у меня в затылке, — еще один способ ощутить его. Или, может быть, это пульсирует кровь, которая раньше принадлежала ему.

Я прочищаю горло, задаваясь вопросом, переняла ли я какие-то его черты, хорошие или плохие?

— Входи.

Дверь открывается, и Абсолон входит внутрь, одетый в строгий черный костюм, черную рубашку с расстегнутым воротом. По какой-то причине я думала, что он будет в смокинге, но, конечно, в этом он выглядит безупречно. Скрытный и смертоносный, как ходячее оружие. Великолепно, не передать словами.

Я инстинктивно вдыхаю, мое сердце бешено колотится.

Он останавливается как вкопанный и мгновение смотрит на меня, его глаза пробегают по каждому дюйму кожи, оставляя за собой электрические искры. Его взгляд напряженный, тлеющий, я чувствую себя выбитой из колеи.

Он быстро разрушает чары, закрывая за собой дверь, и только тогда я замечаю, что у него в руках шкатулка.

— Что это, бутоньерка? — комментирую я.

Он останавливается прямо передо мной, обдавая меня своим запахом,