Игра Герцога - Сергей Доровских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фока не терял надежды, потому что половина дела готова — отлитая Залманом серебряная пуля приятно покалывала острой стороной грудь. Но годилась она пока что разве убрать обычного, плотского врага с пути.
Пригнувшись, они на цыпочках перебегали от тени к тени заснеженных бревенчатых построек, телег, редких фруктовых деревьев на задних дворах Лихоозёрска, поминутно замирая и оглядываясь. Запах гари становился всё ближе и тошнотворнее, ветер доносил обрывки криков, конского топота, а затем в тишине где-то совсем неподалёку раздался выстрел:
— Что ж это такое делается-то⁈ — присвистнул Евтихий.
— Нет, только не это! — произнёс Фока, когда они проделали уже значительный путь, и перед ними оказался высокий каменный забор. Обойти его было невозможно, разве что попробовать перебраться. Но вдвоём это проделать никак не получилось бы — тщедушный дьякон не способен на такие трюки. К тому же неизвестно, что ждало их за оградой.
В подтверждение этому Евтихий прошептал:
— Мы у особняка самого Солнцева-Засекина! Это ого-го кто! Лучше и не знать, что за человек! Вот так город держит, — и он сжал ладонь. — Лезть к нему — всё равно что в логово к зверю, собак охранных, слуг натасканных — просто уйма, и все — сущие головорезы! — и чиркнул ногтем по шее.
Стараясь быть незаметными, они пошли вдоль забора, который неминуемо выводил их к освещённой улице. Фока выглянул первым, но не успел отпрянуть, как раздался окрик:
— А ну стоять! Стоять! Это ещё там кто? — из-за угла выскочил, тяжело дыша, толстяк в распахнутой шубе. Он сжимал револьвер в трясущейся руке, и тут же Фоку и Евтихия взяла в полукольцо целая группа вооружённых ружьями угрюмых бородачей. — Кто такие? Уж не дубровинские ли? Куда это спешите? Его предупредить, а?
— Да это же я — диакон! — Евтихий закрыл собой Фоку, и тот, отходя от растерянности, поразился смелому шагу. — Да вы ступайте себе, куда шли, а у нас своя дорога!
— Надо же, вы, отец диакон, постойте, — крякнул удивлённо винозаводчик. — А кто это там ещё?
— Неважно!
— Да уж точно, неважно! Но имейте в виду, предупредите полицию, что видели нас, я не посмотрю на вашу, как её там, святость! — Каргапольский хотел что-то добавить, но захлебнулся от одышки.
— Условимся, что и не встречались! — как можно спокойнее ответил дьякон, и теперь он потянул за рукав Зверолова, а тот послушно последовал за ним на другую сторону улицы. Вооружённые люди молча расступились и стояли, поблескивая стволами ружей.
— Вот бы знать, что такое заваривается у нас? — сказал Евтихий, когда они уже отошли на некоторое расстояние, а Лавр Семёнович повёл куда-то за собой людей. — Господи, нету уж сил удивляться!
А Фока тем временем обернулся, и в свете луны тревожно посмотрел на громадину особняка Еремея Силуановича. С этого места строение поражало массивностью, напоминая гору, и поражало строгостью, симметрией, а главное — тайной злой силой, которой словно напитались и дышали стены этого самого величественного и роскошного здания в Лихоозёрске. Зверолов думал, что ему неведом страх, но впервые что-то ёкнуло в душе. А всё потому, что его дар предчувствия натянулся, как готовая порваться струна, и Фока явственно увидел, как вокруг его груди пляшут, бегают по кругу и завиваются в причудливые спирали звёздочки, проникают в него и возвращаются назад. Но, закрыв глаза и попытавшись заглянуть в будущее, не сумел понять, что всё это значит? Будто холодные и неприступные стены особняка с белыми мраморными колоннами, которые венчали головы львов, захлопывали все пути, и он только чувствовал нарастающую опасность. А ещё, что стало самым дурным знаком, его стремительно оставляли силы, поднималась температура, а по спине тонкими иголками бежал озноб.
'Почему мне нужно опасаться этого дома? Что он таит для меня? — задавался вопросами, и, как ни старался, не мог получить ответа. Это и вызывало приливы паники, ведь раньше предчувствие только помогало ему, а теперь словно перешло на сторону врага.
— Ну, идём же! — снова дёрнул его за рукав Евтихий, словно они и вправду уже поменялись ролями.
Дьякон пошёл впереди и, глядя на обледенелые чёрные полы его подрясника, как тот спешит увести его к тени от зданий, Фока подумал — если успеет, обязательно раскроет тайну Евтихию, скажет о том, что они происходят из одного рода, а значит, приходятся друг другу братьями.
'Да, обязательно надо будет всё сказать, эх, только бы хватило времени! Как же оно ускоряется, а я — только отстаю! — охотник посмотрел на сутулую спину, и тут дар предвидения послал образ. Его чудному братцу ничто не грозило впереди, причём ни сейчас, ни в будущем. Он будет нужен для какого-то важного дела, время которому настанет позже, когда Зверолов будет уже далеко от этих мест. Для какого же? Закрыв глаза, увидел обросшую грибами и лишайником лесную землянку, сырую и убогую, но что это значило, понять так и не смог. Он шёл, и видел перед собой фронтон особняка, и огромное верхнее окно напоминало пасть-воронку, которая будила ветра, тянула, пытаясь засосать его вместе с морозным воздухом.
— Значит так, туда — это к вокзалу! — сказал Евтихий, и указал на спящую аллею, где горели ряды круглых фонарей. Вдоль дорожки шёл молодой человек во фраке и цилиндре с обитым медью по бокам саквояжем. О чём-то спросил стоящего на раскладной лесенке фонарщика, тот указал рукой, а Фока застонал от перегрева.
Нестерпимо хотелось сбросить всю одежду, кинуть Евтихию чехол с ружьём, а заодно и лисью шапку, и голышом нырнуть и изваляться в большом сугробе, который намели дворники. Он уже представлял, как ему станет легче, а к ночному небу поднимутся клубы пара. Кровь, казалось, уже закипала, и мысль стучала в висках — этот молодой человек в цилиндре точно имеет прямое отношение к его миссии, но какое? Опять чутьё стало выдавать подлые, такие неуместные сейчас шутки, словно оно окончательно сбилось и ушло в лихой сумасшедший пляс.
— Кто же ты такой, кем будешь на моём пути — другом, или врагом? — прохрипел Фока, и Евтихий, услышав его, сбавил ход. Обернувшись, он увидел, как сильно от него отстал попутчик, и
