Морская война на Адриатическом море - А Томази

15 мая торпедный катер с двойным двигателем пытался проникнуть в порт Триеста; однако, будучи освещен прожекторами и обстрелян еще до подхода к барражу, он был вынужден отступить.

После попытки Grillo австрийцы еще более усиливают заграждения входов в Пола, снабжая бревна длинными стальными шипами, чтобы сделать невозможным их форсирование при помощи гусениц. Однако изобретательность итальянцев неистощима. Инженер флота Россети разработал проект нового прибора, изготовил его, произвел многомесячную подготовку и тренировку и к концу октября счел себя готовым к его использованию.

Вопрос не сводился более к торпедному катеру, но к самодвижущемуся механизму, в форме торпеды, приводимому в движение сжатым воздухом и обладающему почти нулевой плавучестью, в такой степени, что его можно было без больших усилий проводить под плавающими препятствиями. Он имел две бомбы, которые надо было прикрепить к корпусу неприятельского корабля; для буксировки этого механизма и управления им было достаточно иметь двух отличных пловцов, одетых в каучуковую одежду, надутую воздухом.

Вечером 31 октября механизм, получивший имя Mignatta, был доставлен миноносцем на близкое расстояние от берега и спущен на воду с инженером Россети и лейтенантом-врачом Паолюччи и отбуксирован электрическим катером на расстояние 1000 м до барража. Обстановка была как нельзя более благоприятная: безлунная, темная и дождливая ночь. В 22 ч. 20 мин. Mignata достигла первой преграды; офицеры перелезли через преграду и провели механизм под нею. Часовые, расставленные на барраже, а также сторожевые шлюпки, сновавшие поблизости, ничего не видели и не слышали. Несмотря на течение, которое им мешало, Россети и Паолюччи успели с 23 часов до 3 часов преодолеть с Mignatta последовательно все барражи.

Внутри рейда наблюдение отсутствовало, и они имели возможность приблизиться к кораблям, стоявшим на якоре, не привлекая внимания. Однако, дождь мешал им в опознавании кораблей, и только в 4 ч. 50 мин. они добрались до Viribus Unitis. Россети прикрепил одну из бомб к его корпусу и возвратился к Mignatta, намереваясь направить ее к соседнему берегу. Однако шум был услышан часовым, была дана тревога, открылся прожектор, и шлюпка забрала в плен обоих итальянцев. В это время Mignatta была нанесена течением на пароход Wien, который и был потоплен взрывом второй бомбы.

Между тем, начиная с предшествовавшего дня австро-венгерского флота уже не существовало. В ночь с 30 на 31 октября югославский комитет вступил во владение крепостью Пола и кораблями. Новый флаг заменил флаг двуединой монархии, а адмирал Хорти сдал командование представителям национального совета, адресовав свои пожелания молодому югославскому флоту.

Россети и Паолюччи, доставленным на борт Viribus Unitis, было сообщено об этом изменении обстановки, о котором они, кажется, не знали, хотя радиограммы, осведомлявшие об этом, были получены накануне вплоть до Отранто. Их приняли как друзей. Они выдали себя сначала за летчиков, упавших с итальянского разведывательного гидросамолета. Но затем, видя, что момент взрыва приближается, они решились сказать правду и сообщили сербскому командиру об опасности, угрожавшей кораблю. Экипаж покинул корабль на шлюпках; в 6 часов произошел взрыв; Viribus Unitis опрокинулся и затонул в 10 минут; оба офицера были доставлены на борт Habsburg в качестве военнопленных.

С 29 октября на итальянском фронте были начаты переговоры о заключении перемирия, которое было подписано 3 ноября, чтобы вступить в силу с 4 ноября. Все германские подводные лодки уже покинули Адриатику и отправились в порты Северного моря, за исключением девяти, которые были уничтожены своими командами, поскольку они не были в состоянии выйти в море. Оставалось только позаботиться об австрийском побережье. Адмирал ди Ревель использовал для этой цели все итальянские легкие силы, которые высаживали войска и портах. Один дивизион торжественно вошел в Триест 3 ноября. В Каттаро югославское командование вошло в сношение с главнокомандующим союзными морскими силами, адмиралом Гошэ, сначала по радио, а затем путем посылки эскадренного миноносца Dukia в Корфу. 5 ноября наш эскадренный миноносец Kabyle первым проник в Каттаро, а затем, после того как французские тральщики протралили входной фарватер, 10 ноября в порт вошли Waldeck-Rousseau, английский Gloucester и итальянский Mirabello.

После подписания мира различные решения верховного совета распределили между союзниками корабли, которые входили в состав австро-венгерского флота.

Линейные корабли должны были быть уничтожены или использованы для опытов, так же как и подводные лодки и некоторые из легких кораблей. Италия включила в состав своего флота крейсера Helgoland и Saida, эскадренные миноносцы Tatra, Uszok, Czepel, Orjenn, Balaton, Lika и Triglaw (два последних были построены в 1916-1917 гг., чтобы заменить одноименные корабли, погибшие на минах 29 декабря 1915 г.). Франция получила на свою долю крейсер Novara и эскадренный миноносец Dukia, которым она дала новые имена Thionville и Matelot Leblanc. Двенадцать миноносцев от 200 до 250 тонн были предоставлены Югославии, семь - Румынии, шесть - Греции вместе с эскадренным миноносцем Ulan.

Заключение

Задача французского флота с момента, когда была объявлена война Австро-Венгрии, заключалась прежде всего в том, чтобы воспрепятствовать какому бы то ни было нарушению противником сообщений союзников на Средиземном море. Он должен был блокировать Адриатику подобно тому, как британский Большой Флот блокировал на севере Германскую бухту.

Соотношение сил, противопоставленных друг другу на обоих театрах военных действий, было примерно одинаковым. Однако условия обстановки резко различались. Наш флот не имел в своем распоряжении ни рейда, где он мог бы держаться достаточно близко от Отрантского пролива с уверенностью в обеспеченности своего своевременного там появления в случае, если бы обстановка этого потребовала, ни разведчиков, способных поддерживать ближнюю блокаду и в результате избавить линейный флот от риска и последствий непрерывного пребывания в море. Линейные корабли должны были сами играть роль, которую должны были бы выполнять легкие крейсера. Из этого вытекала недостаточная регулярность блокады, что, впрочем, не имело особого значения, поскольку австрийцы отнюдь не собирались ее форсировать, и хотя наши наиболее ценные боевые единицы оказывались подверженными опасностям, они отделались в общем сравнительно дешево.

Если выход из Адриатики был почти что закрыт для противника, его собственные берега оставались свободными, и мы не могли постоянно за ними наблюдать вследствие недостаточности крейсеров и эскадренных миноносцев. Что касается операций против укрепленных баз, то они требовали средств, которыми мы не располагали. Содействие черногорских войск было совершенно незначительным, сербы были заняты в другом месте, для нас же этот театр операций являлся, в конце концов, второстепенным. Успех, даже блестящий, достигнутый на этом театре до вступления в войну Италии, не мог существенно отразиться на французском фронте. Однако позднее он мог бы повлечь значительные последствия для подводной войны, но никто не мог в то время этого предвидеть. При таких условиях не вызывает удивления то обстоятельство, что французское правительство в первую очередь было поглощено теми заботами, которые вызывались занятием противником нашей территории.

Тем не менее правительство желало, чтобы эскадры адмирала де Ляпейрера часто показывались у неприятельского побережья, несмотря на то, что подобные походы были связаны с весьма значительным риском. Если бы австрийцы пожелали этим воспользоваться, они нанесли бы нам, несомненно, чувствительные потери. Однако они почти ничего не предпринимали отчасти потому, что они не придавали большого значения появлению время от времени нашего флота, которое в общем их нисколько не стесняло, отчасти из желания сохранить свои силы до того момента, когда им придется иметь дело с итальянским флотом, противником, против которого была ориентирована их подготовка мирного времени, несмотря на союзный договор, который не сводил на нет традиционной враждебности.

Италия, вступив в войну на нашей стороне, весьма логично взяла руководство операциями на Адриатическом театре в свои руки. Французские легкие силы, оставшиеся на этом театре, перешли под команду наших союзников, которые их использовали по своему усмотрению.

По числу своих линейных кораблей Италия была почти наравне с Австрией; английские подкрепления и, в особенности, нахождение наших эскадр в непосредственной близости от Отрантского пролива давали союзным силам в этом отношении подавляющее превосходство, увеличивавшееся вступлением в строй новых боевых единиц. Когда в результате развертывания подводной войны, потребовалось всюду искать ресурсы для вооружения многочисленных сторожевых судов, явилось бы возможным зачисление в резерв значительной части этих эскадр при условии, что в отношении оставшейся была бы обеспечена максимальная боеспособность установлением единого командования и совместной учебно-боевой подготовкой. Однако здесь обстановка не являлась в такой степени серьезной, как на западном фронте, где потребовалось назначение полномочного главнокомандующего всеми союзными силами. Соображения национального самолюбия оказывали здесь свое влияние, и союзники продолжали содержать у входа в Адриатику ядро своих сил почти бездействующим и вне соответствия с теми силами, которые им мог противопоставить противник.