Случай из жизни государства (Эксперт) - Александр Хабаров

- Пошли! Я вас с бойцом до решки доведу, а то нарветесь на гоп со смыком...

Наташа остановилась уже у самой двери, оглянулась: Игорек лежал на полу, а над ним энергично и напоказ махал казенным вафельным полотенцем Акула, несколько минут назад сам же и вырубивший своего нынешнего "пациента". Серый выползал из-под кровати, поливая пол кровью из носа. Кабан, можно сказать, мило улыбался вслед.

- Да ни хрена, отдышится! Рви когти, дама! Другого раза не будет! подтолкнул её Корма. - У него "звонок" скоро, наобнимаетесь еще...

Он глянул на Наташину сумочку.

- Слушай, а бабки-то у тебя есть? Ты уж подкинь на общак, а? За Игорька. Себе оставь на билет, на цацки...

Игорек уже открыл глаза.

- Эй, Корма! - махнул он рукой.

- Все ништяк, Рэцэдэ, - ответил Корма. - Щас в зону пойдем. А она домой...

Наташа уже вытащила из сумочки мятые купюры. Корма быстро выхватил несколько, покрупней.

- Без обиды?

Рядовой Шантуй осуждающе покачал головой, но, поскольку сам находился на волосок от смерти, не стал предъявлять претензий как положено по уставу.

Молодая женщина, солдат-чукча и блатной фрайер Корма прошли к решетке КПП зоны мимо зеков, уже ворвавшихся в эту часть корпуса и сновавших по коридору кучными группами. Слышно было, как в одной из комнат бьют "козла" Акимыча и пропускают через скорый "хор" его не такую уж и старую старуху: бабий визг смешивался с басом парикмахера и разноголосьем мужиков.

- Вы чё здесь нарисовались? - спросил громко Корма. - Тут ничё не ловится. Давай на улицу!

- Давай на улицу! - повторил командирским голосом, выделившись из толпы, Евгений Кирсанов по кличке Лаборант. Этот зек стоил отдельного разговора: глаза у него горели, он и внутри весь пылал, охваченный, как пламенем, значительностью происходящего. Лаборанту хотелось выделиться в бунте, взять в свои руки хоть часть руководства.

Толпа пошла, толкаясь, обратно к узким дверям. Кирсанов уже что-то громко говорил - тоном, не принимающим никаких возражений.

У решетки КПП Корма пробыл недолго, но все же больше, чем нужно: дежурный прапор Сиклеев не хотел впускать Шантуя с Наташей Кожемякиной.

- Как я её пущу, слышь, - говорил он скороговоркой. - Кто шмонать её будет, она ж со свиданки идет, слышь, вдруг выносит что-нибудь, чего нельзя, а шмонщики все у Хозяина, и открывать вообще не велено... Ты, слышь, отойди отсюда вообще, не положено стоять даже тут...

- Ты, аллигатор! - прервал его Корма. - Я щас братков свистну замочим бойца, а бабу вы.... А тебе срок. За халатность. Понял? Открывай, ухожу...

- Ладно, понял, слышь, только уходи быстрей, не положено. А ты, Витя, почему тут? - бормотал Сиклеев, пытаясь разглядеть, далеко ли по коридору ушел Корма.

- Открывай, значит, зёма, - сказал Витя. - Нехорошо ждём. Я у Шибая был, чифир пили, птичек-собачек кормили. Потом в зону ходи, гляди. Теперь опять к Шибаю надо, однако.

Щелкнули замки, дверь открылась, и Витя втолкнул Наташу внутрь. И сам вслед за ней быстро протиснулся в узкую щель, потому что Сиклеев сразу стал закрывать.

Решетчатая дверь захлопнулась, снова разделив два мира, в одном из которых можно было по Электрической дороге-просеке доехать до поселка Злоямово, оттуда до краевого центра К., до Москвы и даже до Лондона и Парижа, а в другом нельзя было пройти по прямой более трехсот семидесяти метров.

МОЗГОВАЯ АТАКА

Хозяин собрал всех, кого только можно было собрать, в своем кабинете. Конечно, для этой цели больше подошел просторный кабинет Петрова, но там было опасно: два окна выходили в промзону, и стекла в них были уже расколочены камнями и обрезками чугуна.

Набилось в 12 квадратных метров 14 человек: сам Хозяин, режимник Минкевич, опер Петров, командир конвойной роты капитан Щукин - и остальные, рангом поменьше, прапорщики, офицеры-производственники и два начальника отрядов, 5-го и 7-го.

- Ну что, командиры? Песец подкрался незаметно? - объявил Перемышлев безо всякой подготовки. - Что будем делать? У кого есть предложения по существу, а?

- Я в управу уже сообщил. Спецназ "Ураган" к нам собирается, прохрипел Щукин. Горло у него было обмотано белым шарфом по случаю острого тонзиллита: много курил капитан, да и сейчас дымил, прикуривая одну за одной...

- Спецназ? - сверкнул глазами Хозяин. - А твои молодцы что? Их к параду 7 ноября готовили, да? У тебя вон, Кондратюк, первое место по рукопашке занял на межзональных...

- Да кроме этого охламона у меня больше и нет никого! Я, если честно, как автомат в руках бойца увижу, так сразу думаю: щас он пальнет не в ту сторону и - по тайге, домой, в дезертиры! - зашептал Щукин, стараясь делать это как можно громче. - Осталась шелупонь одна, ей Богу, москвичи да чурки!

- А чурки-то откуда у нас? - удивился Перемышлев. - Вроде отделились? Откуда призыв?

- Из Москвы, - пояснил, вступая в прения, Петров. - Вы что, Николай Фомич, в столице давно были? Вроде недавно. Там же этих...

- Ты, это, капитан, в рот компот, - перебил его Хозяин. - Ты неверный тон берешь, осади! Лучше думай, почему твоя оперативная часть оказалась в неведении относительно планов лагерной блатоты...

- Да я...

- Головка от буя, - завершил прение Перемышлев, махнув на Петрова рукой. И посмотрел на Минкевича

Режимник надеялся, что очередь до него дойдет в конце "симпозиума". И в голове было пусто. До начала беспорядков мысли Минкевича устремлялись в основном к предстоящему юбилею и к концу рабочего дня, когда можно было бы распить с кем-нибудь из сослуживцев литр водки или ещё чего-нибудь крепкого. Но все переменилось разом, и в это, в бунт, подполковник никак не мог поверить до конца. Хотелось вернуться в начало утра, к опохмелке.

Хозяин, поняв, что Минкевичу сказать пока нечего, обратил взгляд на начальников отрядов. Один из них, майор Твёрдый, соответствовал фамилии по всем статьям. Зеки 5 отряда называли его "Корчагиным", иногда даже в заявлениях на выдачу валенок писали "начальнику отряда майору Корчагину", за что получали взыскания в виде лишения тех же самых валенок.

- Я уверен в одном, - утробным баритоном объявил майор Твердый. - Надо принимать решительные, неотложные меры. Надо действовать энергично и твердо, пока процесс не принял формы необратимости... Ещё хотелось бы...

- Ты под Горбача не коси, - прервал Перемышлев. - Выключи микрофон на хрен. Сказать нечего - усохни и не воняй...

- Я офицер, между прочим, - начал обижаться Твёрдый. - Я...

- Здесь я офицер, - объявил Хозяин, расправив плечи, словно орлиные крылья. - А ты говно.

- Можно я скажу? - обратился к Перемышлеву лейтенант Рогожин, молодой и энергичный, мечтавший о карьере в органах.

- Валяй, накладывай...

- Думаю, что нужно немедленно выявить эпицентры бузы. В этих точках наверняка баламутят лидеры, а они оперчасти известны в лицо и поименно. С вышек можно нейтрализовать их. Поодиночке...

- Как это - нейтрализовать? Ты что, Рогожин, инструкции не знаешь? В зону с вышек стрелять нельзя, - заволновался Перемышлев. - Да нас за это дело в..... и высушат, рыбья твоя голова!

- Ну, Николай Фомич, сейчас время другое, надо вопросы решать неформальными методами! Вон, в Москве...

- Москва далеко, они там, может, с жиру бесятся, палят друг в друга! А тут Зимлаг!... Да и стрелять из чего? Из автоматов? Заключенные тогда из нас форшмак сделают! И стрелков у нас нет.

- Как - нет? - вступил в беседу Петров. - Я мастер спорта по стендовой. И карабин у меня есть, с оптическим прицелом. Добровольно соглашаюсь, Рогожин прав...

Хозяин медленно обвёл взором присутствующих. Лица у всех были разные: от "ящика" Минкевича до буратинистого Рогожина. Но ни в одном лице не было ответа на главный вопрос: что делать? И даже уверенность Рогожина в своей правоте была лишь способом выделиться, набрать очки для перехода в другую лигу. И Петров, видимо, мыслил лишь сегодняшним и завтрашним днем, не заглядывая в чуть отдаленное будущее.

- Нет, стрелять не будем... - тихо, но твердо произнес Перемышлев. - Я себе не враг...

И неожиданно, словно ответ на слова Хозяина, где-то вдалеке, приглушенная стенами, раздалась короткая автоматная очередь.

Все оцепенели, как чиновники в финале "Ревизора".

- Что там за пидорас шмаляет? - разрядил обстановку Хозяин. - Петров, пойди выясни... Да нет, чего время терять? Все идем к тебе в кабинет, поглядим на зону...

- Да там они все стекла раздолбали, там колотун... И опасно, возразил Петров.

- Ты что, не офицер, что ли? Ну-ка, все встали, в рот компот - и пошли за мной! - злобно скомандовал рассерженный Перемышлев.

Он вышел первым, чуть не открыв дверь в другую сторону - настолько был зол; остальные двинулись за ним, по старшинству.

В петровском кабинете и вправду было холодно, как на дворе. На столе лежала чугунная болванка величиной с порядочную грушу. Другая болванка угодила прямо в портрет Дзержинского: на месте рта зияла рваная дыра с изгибом идиотической улыбки.

Хозяин посмотрел в окно - осторожно выглянув из-за оконного проема.