Княжна (СИ) - Кристина Дубравина

Анна, наступая на горло страху какому-то своему, положила голову на грудь Пчёле.

На миг мир перед глазами Витиными дрогнул, будто небеса рухнули. Мужчина аж замер, и не думая, что в девушке, которая ему макушкой до подбородка на каблуках чуть доставала, будет столько сил для объятья крепкого. Но сразу, как Князева к Пчёлкину притёрлась, как его сердце под ухом у девушки оказалось, Витя в кольце рук своих её спрятал почти с отчаянностью.

Так обнял, будто, стоило им разорвать объятье — и не увиделись бы больше никогда.

Пчёла выдохнул, словно сами мысли эти боль причиняли, и глаза прикрыл, думая подольше протянуть этот миг, чтобы потом мыслями вернуться в коридор её квартиры и снова, снова ощущать девушку в своих руках, дыхание Анино где-то в складках рубашки.

Девушка постояла недолго, а потом вдруг почувствовала, как несвойственный ей азарт выбросил в кровь адреналин. Тот самый гормон, который, как Пчёлкин утверждал, для жизнедеятельности необходим. Анна чуть призадумалась; голос разума орал, чуть ли не до сипа разрывая связки, что не стоит Князевой играться с судьбой, раззадоривать её, но чем дольше она стояла в объятьях Вити, тем тише и дальше звучали все доводы.

Она пожалела бы, вероятно, через час о совершенном. Но это было бы только через целый час, через целых шестьдесят минут!..

Князева оттолкнулась назад, пальцами упёрлась в сгибы локтей Вити и приподнялась на носочках, оставляя на щеке Пчёлкина поцелуй.

И всё бы ничего — поцелуй в щеку, почти что дружеский ведь жест!.. Она остальным бригадирам, Косу с Валерой, такое ещё со свадьбы Сашиной позволяла без задних мыслей. Только Витя, едва заметив приближение Анны к своему лицу, изловчился и голову повернул. Раньше, чем осознал сделанное, почувствовал на своих губах губы Князевой.

Прикосновение было совершенно невинным, почти что детским, случайным, но девушка сразу же перестала к Вите тянуться. Стыд жаром прошелся по коже Ани, что сразу от прилившейся крови стала красной.

Поцеловались, всё-таки. Добился своего Пчёлкин.

А Витя стоял перед Князевой, понимая, что током тряхнуло знатно от короткого касания. Словно через него все двести двадцать вольт провели. Сердце затихло, — думало разорваться, не иначе — а сам Пчёла посмотрел на Анну. Посмотрел в попытке прочитать её мысли и эмоции во взгляде, в попытке предугадать, как отреагирует…

Князева только стояла, не шевелясь, и тогда Пчёлкин снова её поцеловал. Так, как хотел поцеловать ещё на балконе у Космоса. Так, как не целуются в случайном прикосновении маленькие дети.

Он схватил Анну за шею, на себя дёрнул, будто Князева вырваться пыталась. Кончиками пальцев зарылся в пряди, ещё сырые после душа, второй ладонью талии коснулся. А сам ртом прижался с жадностью, словно только через лёгкие девушки дышать мог, и языком раздвинул Анины губы.

Ожидал сопротивления встретить, но Анна, что в его руках неподвижной статуей оказалась, через какие-то мгновения, отдавшие в виски ощутимыми сердечными сокращениями, вдруг пальцы рук вдавила в его щёки и раскрыла рот, позволяя языкам переплестись.

Пчёлкину от взрыва чувств под рёбрами захотелось умереть. Вот прямо сейчас. Это был бы лучший его конец.

Но он только крепче сжал Аню. В тот миг Витя позволил все мысли свои воедино собрать и понять, признать, что Князева ему нравилась. Теперь точно это понимал, так, что прокричать ей об озарении своём прямо в губы захотел, но воздержался. Пчёла только голову Анны чуть запрокинул, чтобы глубже поцеловать, едва ли не выпивая дыхание девушки своими ласками.

Сердце стучало безумнее, чаще, чем стучало даже при самой пиздецовой ситуации, какую Витя в тот миг вспомнить даже был не в состоянии.

Как же она ему нравилась… Как же тянуло, дьявол.

Князевой казалось, что она растечься лужей могла в руках Вити. И в миг, когда Пчёлкин был почти до неприличия близко, с мыслей, которые она старательно держала под замком, спал барьер, позволяющий всем эмоциям вырваться наружу. Может, неправильно было, что голову так потеряла разом, но вдруг не осталось места для обид на Витю. Анна только руками за щеки Пчёлу обняла, скользнула ладонями к шее, к которой день назад притрагиваться не думала, и почувствовала, как в пальцы ей пульс Витин ударял.

Что, правда так того хотела? И не догадывалась даже об этом?..

Пчёлкин подхватил девушку под бедрами, усаживая вдруг на комод. Сбоку от них книги стояли, которые Витю к Ане и привели, но в тот миг они у Князевой уже не вызывали такого восторга, какой душил всего минуту назад. Она почувствовала лопатками стену, тело мужское перед собой и развела ноги, позволяя бригадиру ближе оказаться.

Пламя, пронесшееся под кожей, могло сжечь. Но оба продолжали гореть. Друг для друга.

— Княжна, — прошептал вдруг в коротком перерыве Пчёлкин, сразу же обратно в губы, что от поцелуя опухли, впился. Такой сладкой, такой покладистой оказалась Анна, что у Вити дыхание сбило к херам. Задохнуться от переизбытка эмоций, от которых потряхивало знатно, мог, но целовать Князеву не перестал бы.

Даже если бы апокалипсис случился. Если бы Холодная война вдруг сделалась Горячей, если бы на Союз атомная бомба через Атлантику полетела, не отсоединился бы.

Рука Вити скользнула вниз по шее Ани, огибая контур сонной артерии, и чуть огладила плечо. Князева под лаской этой вдруг от губ оторвалась и, не в состоянии терпеть приятное давление под ребрами, стоном дыхание перевела.

Господи, как же она ему нравилась…

Он знал, чувствовал, что долго мог над её губами издеваться, закусывая их, посасывая, зализывая ранки на местах сорванной кожи губ, и в качестве награды сдавленные вздохи Князевой принимать. И, вероятно, так бы и целовал Аню до тех пор, пока над Москвой бы Солнце окончательно не зашло, пока воспоминания о вчерашней их перепалке не стали бы казаться сюрреалистичными, если бы вдруг у него в кармане легкого пальто не зазвенела трубка — та самая, огромная, тяжелая и ублюдски неудобная.

Сука. Нет, нет, только не сейчас!..

Витя ухватился за нижнюю губу Анны, думая не брать. Перезвонят, если очень важно. Только вот сама Князева, чуть назад оттолкнувшись, прервала поцелуй, что напоминал больше один долгий, но не болезненный укус, и сказала:

— Возьми.

Пчёла на неё посмотрел. На мокрые губы, на поднимающуюся и опускающуюся от неровного дыхания грудь, и на глаза, зрачки, что блестели едва ли не гирляндами. Зелеными гирляндами.

Витя вздохнул и поклялся себе, что в случае, если звонящий «номером ошибется»,