Год и один день - Мэриан Эдвардс

Лицо Алека приняло такое выражение, что у Бриттани кровь застыла в жилах. Ей хотелось закрыть глаза, спрятаться от бурлившей в нем ненависти. Смотреть на него было все равно что смотреть в лицо смерти, и ей вдруг показалось, что дни Энгуса Мактавиша сочтены.

— Час еще не пришел, Мактавиш. А когда он придет, один лэрд пойдет своей дорогой, а второй отправится вслед за моим отцом. — В голосе Алека звучала первобытная, хотя и сдерживаемая ярость.

Все умолкли. Король встал между предводителями кланов, и, хотя голос его был спокоен, лицо выдавало напряжение.

— Надеюсь, вы не забыли о том, что до той поры, пока не истечет год и один день, вы оба связаны клятвой?

Алек склонил голову, но не изменил позы — позы воина, готового вступить в схватку. Рука Энгуса по-прежнему лежала на рукояти кинжала.

Эдгар подошел к Бриттани.

— Леди Кэмпбелл, не сочти за труд проводить отца до двери. — Бриттани сразу поняла, что, несмотря на мягкость тона, это не просьба, а приказ.

— Да, государь. — Она шагнула вперед и с удивлением увидела, что Энгус Мактавиш предлагает ей руку.

Этот жест напомнил ей день бракосочетания, когда она отвергла его руку. Хотя Бриттани до сих пор не испытывала к лэрду Мактавишу даже намека на дочерние чувства, она не хотела еще больше накалять обстановку в зале. Со спокойным достоинством она положила кисть на его руку.

Сначала отец подвел ее к Брайану.

— Крепись, Брайан, скоро ты будешь дома.

Потом отец провел ее через зал — мимо мужа, мимо короля и всех Кэмпбеллов, с молчаливым неодобрением наблюдавших за вождем враждебного клана.

У двери он остановился, отстегнул кинжал и вложил его в руку Бриттани.

— Это на тот случай, если твой муж решит расторгнуть брак до истечения срока, — объяснил он. — В нашу первую брачную ночь твоя мать не расставалась с кинжалом.

Бриттани понимающе улыбнулась.

— Я вижу, ты знаешь эту историю, — продолжал ее отец. — Возьми мой кинжал, дочка. Вдруг тебе тоже придет в голову поучить уму-разуму твердолобого шотландца.

— А тебе этот урок пошел на пользу? — Бриттани взглянула в глаза человеку, который дал ей жизнь и которого она почти не знала.

— Да, дочь моя, кое-чему я научился. Но, пожалуй, это было слишком поздно.

Энгус на мгновение коснулся рукой ее щеки, решительно повернулся и одним движением взлетел в седло. Он сразу пустил коня в галоп и ни разу не обернулся.

Бриттани долго глядела ему вслед. Когда всадник скрылся из виду, она прошептала:

— Знаешь, отец, все дело в том, что я не учитель, а ученица.

11.

Когда Бриттани вернулась в зал, она увидела, что все уже приступили к утренней трапезе. Кинжал она спрятала в складках одежды и придерживала рукой, зная, что Алеку этот подарок вряд ли придется по вкусу. Сесть за стол с кинжалом она не могла и не представляла себе, как от него избавиться.

Если бы она была призраком, то можно было бы пробраться к лестнице, подняться наверх и спрятать кинжал у себя в комнате. Но мало того, что ее тело состояло из плоти и крови, к ней еще было приковано всеобщее внимание, и сделать хоть что-нибудь незаметно не представлялось возможным.

Бриттани приближалась к столу, стараясь делать это как можно медленнее, а в это время ее ум лихорадочно искал выхода. Вдруг в поле ее зрения попал Брайан Мактавиш, лежавший на своем шатком ложе у очага с миской в руках.

Она сразу ускорила шаг и, не обращая внимания на нахмуренные брови мужа, подошла к Брайану, склонилась над ним, делая вид, что проверяет, хорошо ли забинтованы раны. Неуловимым для постороннего глаза движением она сунула кинжал под одеяло.

— Спрячь скорее, — прошептала она, а потом громко добавила: — Я принесу тебе овсянки.

Лицо Брайана озарилось улыбкой, предназначенной, очевидно, тем, кто на него смотрел. Бриттани же услышала произнесенную сдавленным шепотом фразу:

— Терпеть не могу овсянку.

Бриттани улыбнулась и прошептала в ответ:

— Теперь уже ничего не поделаешь.

В тот же миг около раненого появилась расстроенная Дженнифер с большой миской овсянки.

— Прости, Брайан, но ты же сам говорил, что овсянка годится только свиньям и англичанам. — Она вручила ему миску, до краев наполненную овсянкой.

Брайан с отвращением погрузил ложку в густую массу, а Бриттани сказала Дженнифер:

— Мне говорили, что овсянка ускоряет заживление ран.

Дженнифер понимающе кивнула.

— Тогда я послежу, чтобы он не оставил ни капли.

— В этом нет необходимости. — Брайан попробовал овсянку и решительно сунул ложку в миску. Заметив на лицах обеих женщин неодобрительное выражение, он пробурчал: — Слишком горячо.

Бриттани коварно улыбнулась и придвинула Брайану миску.

— Это же лекарство. Нечего так морщить нос, — сказала она, делая вид, что не замечает его свирепого взгляда. — Вчера благодаря твоим усилиям мне пришлось выпить отвратительное вино, так что сегодня твоя очередь.

Леди Дженнифер поднесла ложку к сжатым губам Брайана.

— Ты ведешь себя как непослушное дитя, Брайан.

Брайан открыл рот, собираясь ответить, а Дженнифер, воспользовавшись случаем, сунула ему в рот ложку горячей густой каши. Его лицо выразило такое отвращение, что Бриттани не могла не рассмеяться.

— Ну вот, хорошо. Правда, вкусно? — лукаво спросила она, а Дженнифер уже подносила ко рту Брайана новую ложку.

— Мне сразу стало гораздо лучше, — ответил Брайан. — Правда, мне кажется, что дело не в лекарстве, а в руке, которая его подносит.

Дженнифер покраснела, а довольная Бриттани вернулась к столу.

Алек встал и помог ей сесть.

— Что ты там делала? — спросил он.

— Я проявила заботу о нашем госте, как и подобает хозяйке. Тебе что-то не нравится, Алек?

— Нет, я просто спросил. — Алек смерил задумчивым взглядом пару у очага. — Как ты думаешь, когда он сможет передвигаться?

Бриттани покачала головой:

— Не знаю, Алек.

— Надеюсь, что он скоро поправится. Мне не хотелось бы, чтобы твой отец появился здесь еще раз.

Бриттани затаила дыхание. Убийство, ненависть, жажда мести. Наступят ли здесь когда-нибудь мир и покой? Она отвернулась и встретилась глазами с острым взглядом короля.

— Всему свое время, — сказал он, словно угадав ее мысли. — Не стоит отчаиваться.

— Да, государь, — ответила она. Но в глубине души она не верила, что время сможет исцелить душевные раны Алека. Ненависть слишком сильно отравила его сердце и ум.

— Король пригласил нас ко двору, — сказал Алек, пододвигая ей тарелку с едой. — Тебе нужно набираться сил, Бриттани.

Когда Бриттани услышала слова «ко двору», аппетит у нее сразу пропал, но, чтобы не расстраивать Алека, она взяла вилку и стала через силу есть.