Замужество Китти - Джорджетт Хейер

Китти была только рада этому. Ее очень огорчило предположение, что ее красивый кузен охотится за состоянием. Его немедленное появление в ложе Фредди опровергло это: ничто в его поведении не говорило о хоть каком-то желании вернуться в ложу леди Марии. Он остался в их ложе, весело болтая, а когда Китти, которой стало неуютно под упорным взглядом из ложи напротив, спросила его, не боится ли он оскорбить леди Марию, его брови взлетели вверх, и он воскликнул:

– Разумеется, нет! Как это может быть? Я рассказал ей, что здесь присутствует моя кузина… кузина, которую я много лет не видел!

– Да, но она выглядит очень недовольной, – заметила Китти.

– Я не слишком хорошо знаком с леди Марией, но мне кажется, что у нее часто бывает плохое настроение, – ответил он с комическим видом. – Я не должен так говорить! Я получаюсь неблагодарным! Она была так добра к тому, у кого в Лондоне нет друзей и… но, вы понимаете, мои уста запечатаны!

– Все это очень х-хорошо, – проговорил мистер Стоунхауз, когда с взаимного молчаливого согласия они с мистером Станденом удалились из ложи, чтобы прохладиться в коридоре, – но если у него в Лондоне нет друзей, зачем он сюда приехал? Он в-ведь не связан с посольством? – и торопливо добавил: – Я не х-хочу сказать, что он не комильфо. Просто мне в-вдруг показалось это странным! – тут он увидел возникшую на пути долговязую фигуру и поднял к глазам монокль: – О, Долфинтон! Как поживаете?

Лорд Долфинтон обратился к своему кузену коротко и по делу. – Мама сказала, чтобы вы привели Китти в ее ложу, – и добавил:

– Фредди, я ведь не знал, что ты собираешься привезти Китти в город. Неужели все это правда?

Хотя у мистера Стандена вызвала раздражение переданная кузеном команда, он не мог остаться глухим к призывам о помощи, звучавшим в голосе лорда Долфинтона.

– Нет, что ты! – успокаивающим тоном проговорил он. – Во всяком случае, не знаю, что тебе известно, Долфи, но не надо заводиться, старина! Сейчас уже слишком поздно вести Китти к тете! Пойди к ней и объясни это! Приведу ее после следующего действия! – затем он мягко обнял своего родственника и повернул к выходу, заметив мистеру Стоунхаузу, когда Долфинтон побрел прочь:

– Это ребенок, знаете ли. Лучше вернуться и предупредить Кит!

– Фредди! – задержал его мистер Стоунхауз. – Что все это значит? Я имею в виду мраморы Элджина… Вестминстерское аббатство… Ты что, собираешься жениться?

– Нет, нет! – невольно возразил Фредди. Опомнившись, он добавил: – Я имею в виду… только помолвлен! Держим пока в секрете, Джаспер! По семейным причинам!

– О, – проговорил крайне озадаченный мистер Стоунхауз. – Конечно, если ты не х-хочешь, чтобы это стало известно, я н-никому н-ничего не скажу! Но почему… – Занавес поднимается! – прервал его Фредди, отступая в ложу с видом кролика, за которым гонится терьер.

10

К их большому удивлению и немалому облегчению, леди Долфинтон встретила позднее вечером обрученную пару с редкой и неожиданной для этой женщины приветливостью. У нее были резкие черты лица и хищный рот, глаза никогда не улыбались, а держалась она, как очень значительное лицо. У нее не было добрых отношений с родственниками покойного мужа, потому что она сама была надменной и недоброй. К людям, которых считала ниже себя по положению, она относилась с оскорбительным высокомерием, а сына тиранила и беззастенчиво использовала для достижения своих целей. Даже леди Леджервуд, которая всегда видела в людях самое хорошее, не смогла полюбить Августу. В ее глазах Августа была плохой матерью, чье отношение со своим туповатым сыном, по ее мнению, лишь увеличивало его слабоумие. Хуже она ни о ком сказать не могла. Юные члены семьи боялись ее, когда были детьми, и избегали, став взрослыми. Мистер Пениквик терпеть ее не мог. Он не делал секрета из своей уверенности в том, что Августа виновна в преждевременной смерти его племянника, и открыто высказывал убеждение, что и его внучатый племянник свои странности унаследовал от Августы. Он говорил, что у Скирлингов не все дома, и мрачно добавлял, что не может винить их в том, что они распустили слух, будто старый Джеймс Скирлинг утонул во время рыбной ловли в одном из шотландских озер. Не могли же они, говорил он, объявить на весь мир, что члена их семьи пришлось заключить в одной из верхних комнат и приставить к нему двух служителей, чтобы он чего-нибудь не натворил.

Зная, как должна была рассердиться на нее графиня за отказ выйти за Долфинтона, Китти с трепетом отправилась в ее ложу, так крепко сжимая руку Фредди, что он попенял ей на это. Она извинилась и выразила надежду, что ее милость не скажет ничего особенно ужасного. Он, казалось, удивился.

– Господи, Кит, неужели вы ее боитесь?

– Н-нет. Во всяком случае… да, немножко! По-моему, она злобная! И она может говорить такие жестокие вещи!

– Если она что-либо скажет, повернемся и уйдем, – объявил Фредди.

– О, Фредди, неужели вы осмелитесь? – осторожно рассмеялась она.

– А что тут осмеливаться: это ведь так просто!

– Фредди, она же просто взбесится! – Китти пришла в ужас при одной мысли об этом.

Но практичный мистер Станден пугаться отказался.

– А какая нам разница рассердится она или нет? Нас там уже не будет, – резонно заметил он. – Не трепещи: я не дам ей запугать тебя.

Это неожиданное хладнокровие просто потрясло мисс Чаринг, впрочем, она не пожалела, что ей не пришлось испытать Фредди. Графиня встретила их морщинившими ее лицо улыбками, лукавыми пожеланиями счастья Фредди и бурными поздравлениями Китти, которые так и лились с ее тонких губ. Китти даже было позволено поцеловать щеку ее милости. Она с изумлением узнала, что графиня несказанно обрадована новостью о ее помолвке.

Пока его мать ошеломляла Китти своей доброжелательностью, Долфинтон, крепко схватив Фредди за полу, старательно дергал ее. Настороженно глядя на тетушку, Фредди сперва не понял, что кто-то пытается привлечь его внимание, но когда дерганье стало слишком настойчивым, отреагировал на него не так, как хотелось бы лорду Долфинтону.

– Долф, прекрати это! – возмущенно воскликнул он. – Первый раз я надел этот костюм, и вот – сначала Китти, а теперь ты… – он замолчал, встретив умоляющий взгляд кузена, и закончил, – ох, ну ладно! В чем дело, старина?

– А ты не говорил мне, что собираешься привезти Китти в город, – жалобно произнес Долфинтон.

– Конечно, не говорил! Почему я должен был тебе это говорить? – откликнулся Фредди.

– Он мне ничего никогда не говорит, – обратился Долфинтон к своей родительнице.

Она рассмеялась, но, как позже заметила Фредди мисс Чаринг, ее смех не предвещал ничего хорошего.