Бояться поздно - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

А Володя — вот он. Настоящий. Застенчивый. Страшный.

Странно, что теребить его Аля сообразила только теперь, но лучше хоть когда-то, чем никогда. Часики-то тикали. Наверное. Точно Аля не знала — в игру войти она могла теперь лишь разок из пяти или шести, уже и сама не помнила. Остальные четыре или пять раз Володя ее убил. Дважды тихо и сразу, один раз опять вместе со всеми, и еще дольше и больнее, и еще один или два — а, нет, три, значит, всего семь было, — он просто засмеялся и вышел из кухни, из комнаты, со двора — да, Аля подкарауливала его с вопросами везде — и ни догнать его, ни дождаться, ни заметить, куда он делся, не получилось, а потом Аля проснулась лбом в спинку кресла. Так и не поняв, как и чем убита. Спасибо хоть безболезненно. Кем убита, гадать не приходилось.

Осторожные расспросы не срабатывали, наезды не срабатывали, попытки навалиться всей толпой, обездвижить и допросить как следует не срабатывали — Володя был как будто не человек, а робот или прибор, знающий всего два режима: добродушно-угодливый в любой нормальной ситуации либо истребительный — в любой ненормальной.

Из этого правила нашлось всего одно исключение — на седьмой, вот этот, раз.

Аля додумалась поменять условия. Не бегать по навсегда затверженному маршруту от вешки к вешке, пытаясь раскачать какую-нибудь из них, а попробовать убрать хотя бы одну из вешек. Ребята согласились соучаствовать удивительно быстро, даже Тинатин. Они вообще с каждым разом быстрее улавливали суть: то ли аргументы Али огранились и отшлифовались до уровня fatality, то ли падали, как на старые дрожжи, в следовые остатки прежних витков.

Ребята смогли заменить всё съестное и выпиваемое в пакетах мусором и поленьями, а продукты и напитки вынести под одеждой к карьеру. Аля и Тинатин сразу вернулись, чтобы понаблюдать из-за дальнего забора за тем, как Володя без куртки и с непокрытой головой мечется по двору, взрывает сугробы и заглядывает в кабину внедорожника, пытаясь разглядеть, не выпал ли эдак случайно и незаметно на пол салона пуд соли и прочих яств. Тинатин наблюдала, держа телефон наготове, чтобы не выдать себя сигналом, когда Володя догадается позвонить ей как начальнице. Але хотелось орать и плакать: сквозь нелепые метания Володи то и дело проступала чеканность движения, которая до сих пор оборачивалась болью и смертью. Больше ничем.

Володя не позвонил. Он вернулся в дом, вскоре вышел уже одетым, неторопливо повел подбородком от плеча к плечу, будто фиксируя панораму, — Аля и Тинатин с трудом удержались от того, чтобы присесть, хотя сразу ведь условились не двигаться, потому что в статике малозаметны, а движение он точно засечет, — вышел со двора и поскрипел к выезду с базы.

— Проследим? — вполголоса предложила Тинатин.

— Нет, — сказала Аля. — К сообщникам он точно не приведет, если и встретится с ними, то за воротами где-нибудь, вызвонит, чтобы подъехали. А нас заметит, с гарантией.

— Ну и заметит… — начала Тинатин, запнулась и деликатно продолжила: — Аль, больно.

Аля посмотрела на свои пальцы, стиснувшие запястье Тинатин, поспешно разжала хватку и извинилась.

— Ладно, — сказала Тинатин, растирая запястье. — По пути к карьеру деталей добавишь. А Володя, если такой имба[15], как ты рассказываешь, может, к нашему возвращению новый хавчик раздобудет, больше и лучше прежнего.

К возвращению ребят Володя ничего не раздобыл и сам не вернулся. Телефон его был выключен.

Тинатин прошла сквозь гостиную к кухне и обратно, позаглядывала в разные углы, неравномерно освещенные косыми пыльными лучами, и спросила:

— Растяжек, мин-лягушек, кассетных бомб надо опасаться?

Аля пожала плечами и предположила:

— Им естественность нужна. Утечка газа, пожар, отравление, в таком духе.

Карим потопал проверять газовый баллон и котел. Марк, пробормотав: «Снег можно растапливать, наберу сейчас», рванул было во двор, но Тинатин удержала его за рукав.

— Ща администратору звякну, чтобы новые баклажки привез. Скажем, эта вода стухла.

Спустившийся со второго этажа Карим доложил:

— Я не эксперт, но там вроде все штатно, подогнано, не болтается и без лишних элементов. По ходу буду еще посматривать.

— Дежурство ночью организуем, — сказал Марк.

— Так не будет ночи, — напомнила Алина глумливо-сочувственным тоном, заметила, что Алю аж перекосило, и примирительно добавила: — Ночью спать надо. А спящих людей сделать мертвыми без криминального следа непросто.

Доживем — увидим, подумала Аля и в который раз выглянула в окно, за которым всё это время очень ярко представляла себе то Володю, то троих в угольном камуфляже.

— Воду через пятнадцать минут привезут, — сказала Тинатин, убирая телефон. — А пока давайте отделять чистое от нечистого. Затаскивайте хавчик, смотрим упаковку. Если фабричная и нетронутая, можем жрать, если ручная работа — лучше не рисковать. Потом я еще в лавку сгоняю, подкупим, чего не хватило.

— Тормозной шланг проверь, — посоветовал Карим.

Безвредного хавчика оказалось немало — на легкий перекус точно хватит, а догнаться можно овощами и фруктами. Марк поныл, что шашлык тоже может быть безопасным и от одного шампурчика ничего не будет, а он готов лично пожарить и снять пробу, причем прям с сырого кусочка. Громче всех на него рявкнула, как ни странно, Алина, и Аля опять почувствовала неловкость от того, что так долго ее недолюбливала. Алина знать об этом не могла, но Аля должна помнить — и стыдиться.

— А как мы умирали? — спросила Алина, по третьему разу протирая и обнюхивая яблоки и груши, сполоснутые с «Фейри».

Аля, подумав, сказала:

— Спасибо хоть быстро и безболезненно.

— Странно, — сказала Тинатин. — Уснули, типа, и всё, глазки закрыли и уплыли?

Аля кивнула, передернулась и снова кивнула. Тинатин это не смутило.

— Очень странно. Даже от сильного яда последствия прям невооруженным глазом видны. А если они нас травили не цианидом или «Новичком» каким-нибудь, а пытались пищевое отравление разыграть, то мы, прости, ублеваться должны.

— Не факт, — возразила Алина.

— Погугли.

— А толку гуглить, если это ненастоящий гугл?

— В смысле? — спросил Марк.

— Мы согласились с объяснением Али, так? Аля ходит по кругу, ну или внутри стеклянного шарика — новогоднего такого, со снегом как раз, знаете, да? — в который замкнута ограниченная часть пространства, времени и персон. Выходит из него Аля через компьютерную игру.

— Не всегда, — сказала Аля.

— Как правило. Через игру, плюс-минус. Значит, входит она тоже в компьютерную игру, к которой тамбуром таким прицепилась часть сеттинга, имитирующего реальность. Лор такой.

— То есть мы, как это, NPC[16]? — уточнил Карим, одобрительно разглядывая Алину.

— Это в лучшем случае.