2 - Герой - 2 - Сергей Антонов

Малиновое Зерно нарочито медленно отряхнул наколенники, поправил пояс, выгнал указательным пальцем пот из-под подшлемника на висках и, пройдя мимо техника, вежливо кивнул ему. Техника Зерно счел безопасным и не стал больше думать о нем, и оборачиваться к нему, несомненно, от нечего делать, поверх сигаретки, пялящемуся Зерну в спину: поза техника не внушала никаких подозрений, техник просто волынил и присел покурить вне поля зрения начальства… Зерно остановился в арке, ведущей из-под плиты предшлюзья в бортовой коридор, оснащенный, как и следовало ожидать, в каждом своем декомпрессионном сегменте приборами контроля и информатики. Зерно повернул за аркой направо, миновал три ограничника, крашеных в оранжево-черные аварийные полосы, раскрыл панель информатора № 6 (по номеру сегмента) и вызвал на экран ситуацию местоположения людей на крейсере, использовав для проникновения в киберспейс «Коня» карточку Ряхлова.

Основное скопление биомассы было в районах рубки и казарм. Помаргивала одинокой двойкой столовая… гауптвахта была, к сожалению, — JAMMED. Адресат Зерна Какалов находился там, неизвестно под какой охраной… но сейчас Малиновое Зерно искал прежде всего посылку. Зерно помнил надпись на табличке в той комнате, где его унизили, но по-русски читать Зерно не умел, и поиск архитектурного объекта произвел, введя лишь те несколько букв названия, в написании которых был совершенно уверен: КА-Ц-Е. Компьютер предложил ему на выбор 1) КАРЦЕР, 2) КАНЦЕЛЯРИЯ и 3) КАНЦЕРНЫЙ БЛОК ВОЗВРАТНОЙ СИСТЕМЫ, Зерно нажал на «2» и через миг получил на монитор трехмерную обезличенную модель квартиры Полугая.

В канцелярии не было никого, но в спальне двигалась от стены к стене зеленая (зеленый цвет обозначал не члена экипажа, члены экипажа горели ярким желтым) единичка. На панели задач схемы отсутствовала, перекрытая значком "Territory of commander — Present your tolerance!", команда "оптический допуск". Но Зерну уже и так хватало информации. Он знал куда идти, и знал, что делать.

Он определился по проводнику, перегнал маршрут в нарукавный компас, настроил звучок "холодно — горячо" компаса на тоненький звуковой пунктир, самому Зерну едва слышный, и отправился в путь по тропе войны к повторному обретению своей чести.

На полпути от рубки к канцелярии Полугай почувствовал себя плохо: он понял, что живота Светосранова ради не нужно ему, Полугаю, сейчас с Мон Хером Золотистым встречаться. А то живым Светосранову не быть. Хотя Светосранов и стоял на подозрении в пособничестве под номером один, но Полугай, полностью утративший среди сегодняшних событий границу возможного и невозможного, уже склонен был Светосранову верить не меньше, чем верил, например, уряднику Трепету. Полугай свернул в столовую.

Оскверненная папка жгла грудь Полугая, помещенная им за пазуху мундира. Однако жжение Полугай готов был терпеть сколько угодно, лишь бы никому она на глаза не попалась. Есть войсаул не хотел, но посидеть в тишине, попить кофе с ватрушками, полагал Полугай, куда как с добром.

Он сел за свой столик, сделал серву заказ. Папка мешала. Полугай сунул руку за пазуху с намерением папку устроить поудобнее, нащупал во внутреннем кармане какой-то пакет, зацепил его и вытащил на свет.

Приглашение на помолвку Маллигана Дона и Костанди Энди для Збышека Какалова, "великого и ужасного; варвара, стоящего на пути к оцивилизовыванию посредством безудержного поглощения эля и повсеместного восхваления огромных достоинств Большого Злобного Ирландца Музыкального Быка…" Полугая передернуло так, что он даже испугался. Откуда это? Он начисто не помнил. На бумагу упала тень. Полугай поднял голову, в полной уверенности, что перед ним стоит Маллиган.

— Кирьян Антонович, — сказал Баранов, склоняясь над войсаулом. — Вы разрешите соседствовать?

Полугай тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Прошу, Петр Петрович. Кофе вам заказать?

— Малиновый чай, если можно. Благодарю вас.

— Вы побеседовать, или просто так зашли? Постойте-ка, господин подъесаул. Вы же сейчас на дежурстве…

— Да, Кирьян Антонович, но у меня безотлагательный разговор к вам. Я подменился своим помощником. У меня есть основания для нарушения протокола, командир. Разрешите говорить неофициально.

— Что же заставило вас нарушить мой приказ? — холодно спросил Полугай. — Не представляю.

— Вы, господин войсковой есаул. Я прошу вас, как врач, прошу вас пройти со мной в медцентр для обследования. Сейчас.

Полугай сощурился. Однако Баранов выдержал его взгляд.

— Я мог бы и приказать, Кирьян Антонович, — сказал Баранов тихо.

— Верно, — согласился Полугай. — Но основания?..

Баранов открыл рот, чтобы закатить заранее отрепетированную речь. Сложность наличествующих обстоятельств натуры, ответственность правительственного задания, высокие принципы космонавтской взаимовыручки, тяжелое вооружение крейсера, политическая целесообразность медицинской акции… — и так далее, по тексту, но вдруг, опытный врач, Баранов обнаружил, что Полугай вовсе не собирается его слушать: челюсть у войсаула отвисла, глаза обратились внутрь черепа, — Баранов осекся, и вдруг Полугай поднес к своему носу плотный конверт, лежавший до этого на столе и быстро и тщательно его обнюхал. Баранов похолодел. Иглокол, боеготовный, находился у него в расстегнутой кобуре, но руки были на виду Полугая, по идиотской айболитской привычке крутили вокруг друг друга большими пальцами — над скатертью… Обнюхав таинственный конверт, войсаул схватил себя за бороду, подергал ее вниз-вперед-вверх, забрав в ладонь и вдруг, треснув кулаком рядом с чашкой кофе (чашка чудом удержалась от расплескивания), засмеялся.

— Господин войсковой есаул! — только и сказал Баранов.

— Что, Баранов? — неласково спросил Полугай, явно собираясь вставать. — Ну что ты, подъесаул, сепетишь? Спятил, думаешь, батька? Хрен вам! — с удовольствием сказал Полугай. Он стоял над Барановым и Баранов ясно видел, что батька абсолютно здоров, весел и осознанно энергичен. Нарыв лопнул, решение найдено, теперь все пойдет по плану, и даже еще лучше. — Чуть не спятил — это верно. Задачка была сложная. Так. Кого мы имеем в пределах досягаемости? — прямо спросил себя Полугай. — Подъесаул Баранов, слушай мою команду.

Баранов вскочил по стойке "смирно".

— Начинаю новый этап операции "Стратокастер"! — заявил Полугай. — Лично вас назначаю ответственным за охрану задержанного Какалова и за его передачу курьеру Генерального Штаба. Малейшие признаки сопротивления со стороны команды шипоносца — применять оружие, вести огонь на поражение. Протокол «мятеж» отменить, протокол «сверхмятеж» — задействовать. Приказ ясен? Выполняйте.

— Разрешите идти? — потерянно спросил Баранов.

— Так точно, идите, — сказал Полугай. — Баранов! — окликнул он врача. Баранов остановился в дверях столовой. — Я здоров, Баранов, — серьезно сказал Полугай. — Дело чести — слыхали про такое? — Баранов кивнул, ничего не понимая. — Вот и думайте, подъесаул, — посоветовал Полугай. — Продолжайте движение.

Баранов исчез. Полугай снова сел, аккуратно спрятал приглашение на помолвку во внутренний карман, отсоединил от пояса коммуникатор, положил его перед собой на стол и включил оперативную связь.

— Войсаул Полугай. Всем моим — слушать сюда.

Все-таки дважды по пути Зерну пришлось обезвреживать любопытных, а потом искать места и прятать там поверженных. К счастью, он никого не убил, иначе медцентр поднял бы тревогу. Второго зеваку Зерно прибил у шахты подъемника, которым собирался воспользоваться — этот подъемник находился ближе других к канцелярии.

Знакомство с Геной Ряхловым состоялось уже сорок минут как, и Малиновое Зерно спешил все больше и больше. Спешка, однако, не могла заставить его совершить и малейшую ошибку в скрадывании, слишком большое дело стояло на кону… Способ ухода со крейсера Зерно придумал, хотя и пришлось исключить немедленную встречу с Адресатом, за двумя стрелами, как говорится, только погонись — нож под сердце пропустишь…

Пустой холл, за ним арка, короткий коридор, разветвлявшийся надвое, — Зерну нужно было налево… Поворот. За поворотом, судя по ставшему непрерывным сигналу компаса, находилась искомое Зерном помещение, со стенами, видевшими его позор…

Зерно выглянул из-за поворота. У двери канцелярии стоял диванчик. На диванчике сидел казак в полном боевом. Как Зерно не был скор, откидываясь назад, казак его заметил.

— Кто там зырит? — раздраженно спросил казак. — А ну, выдь сюда! Ряхлов, гусила, ты там? Бегом ко мне, а то… Э, ты кт… А-ап!..

Зерно придержал оседающего, чтобы ничего не брякнуло. Нападать пришлось наотмашь, из неудобной позиции, наскоро, и в первый миг Зерну даже показалось, что он переборщил. Но пульс у казака благополучно бился, а вот припрятать тело здесь Зерно не знал куда… Потом. Он оставил его сидеть на диванчике. Дверь.