Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Несмотря на это, командование, напуганное потерей «штук» от советских истребителей, продолжало посылать их на задание только под прикрытием «мессершмиттов».

Над аэродромом повис августовский зной.

— Сейчас бы лежать где-нибудь на берегу реки, — скавал Эрвин, выбрасывая огрызок яблока, — а не лезть в кабину, раскалившуюся как сковородка, на которой в аду жарят грешников.

Карлу тоже не хотелось выходить на солнцепек из-под крон яблонь, увешанных зрелыми плодами. Но он не показывал этого:

— Ничего не сделаешь, мой друг, на то мы и солдаты, — и, крикнув летчикам: «По самолетам!», первым вскочил на горячую плоскость «мессершмитта». Запуская мотор, оглянулся на ведомого и изумился: «Неужели Бюттнер решился на такое кощунство?» Ему показалось, что ведомый залез в кабину в одних трусах. Проверить это Карл не мог из-за дефицита времени. Подумал: «Прилетим, и если это так — задам взбучку».

Вырулив на взлетную, Карл подождал, пока подрулят остальные самолеты группы. «Мессершмитты» медленно ползли по скошенной траве, словно гигантские кузнечики или саранча.

— Взлет!

Звенья стартовали в ясное небо и, построившись в двухъярусный строй «небесная постель», направились к аэродрому «юнкерсов».

Заметив подошедших истребителей сопровождения, пикировщики начали взлетать тройками. Собрались в журавлиный клин и потянулись к линии фронта. Подойдя поближе к ведущему группы, Карл покачал крыльями. Пилот, приоткрыв форточку, приветливо помахал рукой. Вот уже который раз они встречаются так в воздухе, а на земле еще не виделись ни разу. Пожалуй, с этих парней, что летают на «штуках», уже давно причиталась за прикрытие хорошая выпивка.

Вот и линия фронта, обозначенная грязно-желтыми облачками взрывов, стелющихся над изрытой окопами землей. «Сейчас будут заходить на цель», — подумал Карл, но «юнкерсы» прошли дальше. Минут через десять ведущий Ю-87, словно коршун, распушив перья щитков-закрылков и тормозных решеток, опрокинулся в отвесное пике. Массивные обтекатели неубирающихся шасси придавали самолету вид птицы, державшей в каждой лапе по огромному яйцу. Снайпер-пикировщик положил бомбы точно в железнодорожный мост. Остальные сбросили по запасной цели — на женщин в пестрых платьях, которые рыли окопы.

Если в первый год войны немецкие летчики проявляли некоторую сдержанность в отношении мирного населения, то после налетов на Роттердам и Англию они начали бомбить все подряд: и города с кафедральными соборами, и толпы беженцев, заполняющих прифронтовые дороги. В России же они зверствовали без ограничений. Сам фюрер наставлял их на это: «Гигантское пространство должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего это можно сделать путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд на немца».

Карл успел выпрыгнуть из кабины, когда его ведомый прожигал свечи перед выключением двигателя.

— Кругом, марш! — отправил он механика, спешившего к самолету с командирским комбинезоном в руках.

Появление фон Риттена у самолета было неприятным сюрпризом для Бюттнера. Пригнувшись в кабине, он делая вид, что устанавливает барометрическое давление на шкале высотомера.

— Не стесняйтесь, фельдфебель, можно выходить. Полет закончен, — пригласил его Карл.

Сконфуженный Бюттнер открыл фонарь. Действительно, на летчике не было ничего, кроме трусов и парашюта. На шее его и груди остались потеки пота.

— Вы где находитесь, фельдфебель, в плавательном бассейне или на аэродроме? — вежливо поинтересовался Карл. — Что-то не вижу, где ваше личное оружие?

Бюттнер молчал, нагнув голову.

— Где знаки различия и документы, удостоверяющие вашу принадлежность к германским ВВС?

Краска с лица Бюттпера перебросилась на уши.

— Что бы вы делали, если бы вас посадили после задания на другой аэродром? Над «Гончими псами» потешались бы все люфтваффе. Позор!

Карл оглянулся. Из-за всех самолетов на них смотрели улыбающиеся летчики и механики. Вид Бюттнера был настолько живописен, что о предмете командирского разговора не нужно было ломать голову.

«Пожалуй, достаточный урок зазнавшемуся юнцу», — подумал Карл и сказал:

— Хотел арестовать вас суток на двое, но ограничусь внушением. Можете идти одеваться. Второй вылет буду делать с Хенске. А вы, фельдфебель, посидите на земле и почитайте те параграфы устава, где говорится о правилах ношения формы.

Бюттнер лихо повернулся кругом, так что парашютный ранец, отделившись, хлестнул его по ягодицам, и зашагал строевым шагом.

Глядя на насмешливые рожи авиационных специалистов, Бюттнер злился на себя за нерасторопность. Подрули он чуточку раньше — и фон Риттен не застал бы его без штанов.

Август шел к концу. В заброшенных садах с деревьев падали зрелые фрукты. Жара пошла на убыль. Стали прохладнее ночи. А они все ходили каждый день по нескольку раз на сопровождение пикировщиков. «Штуки» так примелькались летчикам, что стоило только ночью сомкнуть веки, и они были тут как тут: нахохлившиеся, растопырившие для погашения скорости на пикировании всю механизацию крыльев.

Вот и сегодня Карл вел два звена на прикрытие пикировщиков. Сзади выше, как всегда, шла четверка Эрвина Штиммермана. Когда он висит там, Карл спокоен. Едва ли кто прорвется в заднюю полусферу к ним незамеченным.

При подходе к линии фронта «юнкерсы» перестроились в правый пеленг и, поочередно переворачиваясь через левое крыло, начали круто пикировать на небольшую высоту, освобождаясь от бомбовой нагрузки. Зигзаги русских окопов закрыло дымом и пылью от разрывов. Бомбили «штуки» не спеша, тщательно прицеливаясь, как на учебном полигоне. Им никто не мешал. В небе было пустынно, словно на казарменном плацу после отбоя: ни советских истребителей, ни зенитных разрывов, ни густых пулеметных трасс из счетверенных «максимов». Только кое-где кудрявилась барашками мелкая кучевка, которую синоптики называют «облаками хорошей погоды».

«Не хотел бы я сейчас оказаться в тех окопах», — думал Карл, описывая мелкий вираж выше «юнкерсов» и глядя на их работу по высотке, о которую третий день разбивались все атаки дивизии СС «Викинг».

Не успели «штуки» отойти от цели, как на поле боя появились немецкие танки. Сухопутные командиры выполняли установку, которую они считали залогом успеха пехоты: «Танки вперед, артиллерию назад, авиацию наверх!» К удивлению Карла, высота, на которой, казалось, не осталось живой души, встретила огнем наступающих «викингов». Несколько танков уже горело, а остальные, ведя огонь с ходу и коротких остановок, стремились ворваться на советские позиции.

Перестроившись в клин, «штуки» потянулись на запад. Скоростенка у этих «птичек» с неубирающимися шасси была маловата для истребителей прикрытия. Теперь заботой Карла, как ведущего группы «мессершмиттов», стало стремление удержаться в задней полусфере сопровождаемых пикировщиков. Чтобы не проскочить вперед тихоходных «юнкерсов», пришлось убрать газ и лететь по зигзагу.

Отходя от цели, Карл посчитал «штуки» и своих. Все были на месте.

«Сегодня пикировщики могли бы сходить и без нас», — подумал Карл, но тут же услышал голос Руди Шмидта:

— Нас атакуют!

Карл оглянулся. «Мессершмитт» из звена Эрвина валился вниз, чадя сероватым дымом. Выше его белел парашютный купол, а километрах в двух от него уходил на восток крутым пикированием зеленый биплан И-15.

Первой мыслью было развернуться и догнать нахала, но он не имел права сделать этого. Истребители не должны были оставлять без прикрытия пикировщиков в прифронтовой полосе. Появись здесь «миги» или «яки» — и от «юнкерсов» полетят только клочья.

— Усилить осмотрительность! — передал Карл и поинтересовался: — Кто прыгнул?

— Опять «триста сорок восьмой», — ехидно ответил Руди Шмидт, не любивший своего ведомого, назначенного вместо Фрелиха.

К вечеру сбитого летчика привезли на аэродром.

Лейтенанту Адольфу Гауффу в боевых вылетах постоянно не везло. Этот флегматичный увалень, поклонник темного пива «Дунклес» и других более крепких напитков, мало подходил для ремесла летчика-истребителя. На фоне пилотов авиагруппы он выглядел неотесанным лесорубом, попавшим в компанию кинозвезд.

Карл фон Риттен все чаще подумывал о том, не пора ли сплавить Гауффа в военно-транспортную авиацию. Он однажды пытался поговорить на эту тему с лейтенантом, но этот флегматик, к его удивлению, встал на дыбы:

— Герр гауптман, на Ю-52 сяду только в качестве пассажира. Я назначен служить в авиагруппу истребителей и буду в ней служить до конца.

— Но ведь вас убьют в следующем вылете. Нельзя летать на воздушный бой с такими длинными, коровьими рефлексами! — вспылил фон Риттен.

— Мои рефлексы здесь ни при чем, — обиделся Гауфф. — Просто я спокоен, в то время как другие начинают дергаться, увидев разрывы русских зениток.