Вечный Рим. Первый свиток. Император - Анатолий Анатольевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помпей давно стремился стать первым среди граждан Рима, лучшим и самым авторитетным. Он ревностно следил за успехами остальных триумвиров, готовясь перехватить у них любое дело, удачное выполнение которого может принести славу и почести. Однако настоящей решимости Помпею все же не хватало. Он хотел власти диктаторской и в тоже время боялся ее. Но ситуация сложилась так, что власть сама шла ему в руки, но власть ограниченная. Помпей, конечно, добивался именно того, чтобы его провозгласили диктатором. Ему хотелось править, как Сулле. Но Катон и его соратники поняли его заветную цель. Поэтому и провели в сенате предложение избрать Помпея единственным консулом, чтобы тот, удовольствовавшись таким более или менее законным единовластием, не добивался диктатуры. Решение это, в равной мере не устраивавшее до конца обе стороны, и сенаторов, и Помпея, позволило на время сохранить согласие между ними. Которое еще более сплачивали общие враги, основным из которых был Красс. И Помпей продолжил сколачивать армию, собравшись из Капуи в Брундизий, в который также должны были прибыть первые корабли с войсками из Азии.
Вечером последнего дня пребывания в Капуе к сидевшему в таблинуме Помпею пришел отвечавший за прием добровольцев на службу трибун Луций Гелий Попликола.
— Приветствую, император, — поздоровался трибун с Помпеем.
— И тебе здравствовать, Гелий Попликола, — ответил ему Помпей. — Пообедаешь со мной? Заодно расскажешь, что за заботы привели тебя ко мне.
— С удовольствием отобедаю, мой император. — обрадовался трибун. — Дело же у меня… необычное. Уже второй день в твой легион просится древний старик.
— Старик? — удивился Помпей. — Ветеран? — уточнил он.
— Ты как всегда прозорлив, император. Старик утверждает, что воевал с тобой в Испании и хочет вернуться в строй, — невозмутимо продолжил Луций Гелий. — Я несколько раз пытался объяснить ему, что он уже достаточно послужил Риму. Жаль обижать ветерана, поэтому не мог бы ты сам объяснить ему нелепость его просьб? Он здесь, ждет в атриуме, — пояснил трибун.
— Ладно, позови, — махнул рукой Помпей.
Вошедший человек действительно оказался немолод, что явно доказывали глубокие морщины, избороздившие лицо, шею и руки. Однако спину ветеран держал прямо и вошел в таблинум нормальным бодрым шагом воина, а не шаркающей походкой старца.
Консул несколько мгновений всматривался в старика, пытаясь припомнить, где он его видел.
— Не думаю, что ты сможешь узнать меня, Помпей Великий. Честно признаюсь ты тоже сильно изменился. Похоже, жизнь в Риме никому не идет на пользу.
— Не угадал, — засмеялся Помпей, — настоящий герой не забывается. Я тебя помню. Ты Квинт Дорабелла, центурион принцип из Шестого легиона, награжденный стенным венком** во время взятия Клунии в Испании.
— У тебя отличная память, император. А ведь меня не узнали даже старые боевые товарищи, с которыми мы вместе сражались еще у Клузия против марианцев. Теперь я вижу, что не зря сам Сулла назвал тебя Великим.
** Стенной венок (corona muralis) — римская награда
для тех, кто первым взошел на стену
и ворвался во вражеский город
— Сколько же тебе лет, Квинт? — еще раз осмотрев стоявшего перед ним ветерана, спросил Помпей.
— Шестьдесят, император, но моя рука еще тверда, как и в сорок лет. Я еще могу сразиться на мечах не только с тобой. Но если пожелаешь, и с твоим трибуном тоже, — Квинт кивнул в сторону Кассия.
— Но все же в твои годы…
— Годы изрядно потрудились над всеми нами. Ты достиг многого и мог бы, получив невиданные почести от граждан, мирно доживать свой век на одной из роскошных вилл. Но ты продолжаешь бороться, несмотря на достигнутое богатство, — заметил Квинт Дорабелла. — У меня также есть неплохой дом, земля, виноградник, рабы и все необходимое, чтобы в достатке и без забот встретить смерть. Сулла позаботился о своих ветеранах. Но, видят боги, чем дольше я живу такой жизнью, тем неспокойнее и тревожнее мне становится…
— В чем же причина твоей тревоги? — удивился Помпей.
— За долгие годы службы Риму ни один мужчина нашего рода не окончил свои дни в постели, все полегли на полях сражений с оружием в руке. Негоже мне нарушать славную традицию предков. Лары фамилии*** зовут меня разделить их судьбу. Я лишился сна, утратил всякий интерес к жизни. Если ты, Помпей Великий, откажешь мне в праве умереть в рядах легиона, я пойду в обозе за твоим войском.
Слова старика растрогали Помпея.
— Твое место не в обозе, доблестный ветеран. Принимаю тебя эвокатом*** в мое войско с двойным жалованием центуриона примипила. Я дам тебе центурию новобранцев, и прошу сделать из них легионеров, хотя бы немного похожих на тебя.
* * *
Лары фамилии — разновидность
божеств-покровителей
— ларов,
покровители семьи.
Эвокат — ветеран,
добровольно вернувшийся на службу
Первые мили пути в Брундизий Помпей пребывал в хорошем настроении. Случай с ветераном, совпавший с решением Сената, показался ему предзнаменованием грядущих успехов в комплектовании легионов и грядущем противостоянии с Крассом. Чтобы там не писали о его успехах в Галлии, он прежде всего купец, а не воин считал Помпей. Красс, был уверен Гней, не решится воевать с Римом и с ним, прославленным полководцем, самим Суллой названным Великим.
И тем неожиданней оказались привезенные гонцом из Рима новости о появившимися перед воротами Города войсками Красса…
Примечание (необязательное, для тех, кому интересно):
В главе использованы слегка отредактированные автором с учетом альтернативной исторической ситуации цитаты из Плутарха и книги Г. М. Левицкого «Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие». В нашей реальности похожее противостояние между Цезарем и Помпеем развернулось после смерти Красса. В происходящих событиях авторитет Луция Кассия Лонгина не столь велик, как авторитет Цезаря,
