Чемпион - Валерий Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малой принялся корчить ему рожи.
За этим делом контору запалил санитар, выросший как черт из под земли — в руках таз, в тазу четыре огромных клизмы.
— Молодые люди, у нас в этой палате лежачие, не шумите, им нужны тишина и покой.
— А к-клизмы вам зачем? — захихикал Малой.
— У больных настало время процедур.
Какая процедура Аркадий Степаныч не сказал, но клизма в тазу с огромной пластиковой насадкой все сказала вместо него.
У Цыгана округлились глаза при виде санитара с клизмами, и при понимании, что все это видят два его злейших врага. На лице Васьки застыло выражение безысходности. Самое стремное для пацана, что только может быть — манипуляции, связанные с пятой точкой. Как клизма в заднице, но ещё стремнее, когда за манипуляциями с жопой могут наблюдать Саня и Сёма!
Пацаны переглянулась и заржали.
Санитар зашёл в палату к Цыгану и захлопнул да собой дверь.
А потом из палаты начали доносится неприятные звуки.
— Пойдём?
Вернулись в палату. По пути хихикая.
— Сань, а Сань, чем бы ты этому придурку челюсть проломил? — поинтересовался Сёма.
Пельмень достал и показал Малому кастет, которым нанёс удар. Надел кастет на руку, сжал кулак.
— Вот этим.
— Ни фига себе… — Сёма выпучил глаза и присвистнул. — Блатата, дай подержать, а?
— Бери че, только не поранься.
Пельмень снял кастет, сунул Сёме. Тот с трепетом надел железяку на себя. Довольно закивал, замахнулся. Кастет, конечно, ему малость не по размерчику.
— Уть… а мне такой подгонишь? Ну п-пожалуйста!
— Разберёмся.
Саня забрал кастет у Сёмы, который уже начал им беспорядочно размахивать, в своём воображении кроша челюсти шпаны.
— Короче Малой, я че надумал.
— Че?
— Хреново мы с тобой живем. Бабок нет, тачки нет… не жизнь, а лажа полная.
— Бабы таким лошкам не дают, — вздохнул Малой.
— Это тоже, — согласился Саня. — Короче, братец, как очухаешься, предлагаю нам свою банду сколотить. И начать заниматься реальными делами. Сдюжишь?
— Я то, — Сёма нахорохорился. — Спрашиваешь!
— Давай короче сколотим банду, как у Лехи Грузовика и заживем она полную катушку. А?
— Крутяк! Трупов возить будем… слышь, Пельмень, я тачку у бати могут взять, надо? Она у него без дела в гараже стоит.
— Ну трупов возить я так то не планирую, — покачал головой Саня. — А вот тачка может понадобиться в самое ближайшее время.
— А погоняло мне поменяем, Пельмень? — с надеждой спросил Сёма.
— Ну погоняло к тебе уже пристало, походишь пока так.
Понятно, что банда о которой говорил Пельмень — вещь условная, но подельник Сане нужен заправду.
— И какие первые дела, П-пельмень? — спросил Сёма.
— Выписывайся из больнички и узнаешь.
— П-понедельник выпишут!
— Договор.
На этом разошлись.
Сёма, если так по хорошему, по прежнему чувствовал себя не важнецки. Но к послезавтрашнему дню вполне мог окончательно прийти в себя.
Попрощались и Саня пошёл из больницы вон, тем более к Сёме в палату уже дважды заглядывал санитар и демонстративно кашлял в кулак. Мол — гостям любезным пора и честь знать. А Сему настало время процедуры делать, благо не клизму в задницу.
Собственно, все что хотел, Пельмень сделал. Сёма в порядке, Васька Цыган тоже жить будет. Все целы и почти здоровы.
Однако выходя из палаты Сёма столкнулся с неожиданностью — в коридоре стояло четверо цыган. Те самые дядья Васьки, коих довелось видеть у дома. Они о чем то переговаривались на своём языке. Злые такие, раздражённые. Один из них пошёл в палату, за Васькой, дабы выкатить его на кресле каталке в коридор.
Пельмень быстро смекнул, что отсюда надо валить пока ходят параходы.
Правда на выходе из лифта Саню ждал ещё один сюрприз — на первом этаже он увидел уже хорошо знакомого опера Казанову, вертевшегося неподалёку от входа. Он изучал или делал вид, что изучает информацию на стендах рядом с неработающей сегодня регистратурой.
Вот мудила то, только его здесь не хватало.
Мимо опера Пельменю удалось проскочить незамеченным. Но напрягся Саня жутко.
Глава 17
Глава 16
«С меня сходило семь потов,
Семь шкур и семь обличий,
Когда я в зале бил свою заносчивую тень.
Победа в ринге — результат
Моей победы личной,
Когда повержены испуг, сомнение и лень»,
певец Трофим.
Саня поначалу переживал, что кто-то из дядьев Васьки Цыгана нагрянет к нему во двор. Посадить на перо толстого мальчика.
Но обошлось.
Час, другой — никто не пришёл.
Мента Казановы тоже видно не было. Значит никаких новых подробностей опер не выведал и не пронюхал. Тем лучше.
Ну или все куда проще — сегодня суббота и у бандюков и ментов тоже есть выходные.
Потому Пельмень покипишевал ради приличия, а потом хрен забил. Че тягу гонять? Дел полно, вот ими и следует заняться. Ну а если кто придёт — проблемы будем решать по мере их поступления.
Выходные шли ровно и без скрипа, по крайней мере их оставшаяся часть. Саня почти до конца свыкся со своим новым телом и теми нюансами, которые шокировали в первый день. Приноровился, так сказать и нюансы теперь воспринимались как должное.
Вот и зашибись.
Вечером субботы Пельмень решил провести первую силовую тренировку, правда поначалу пришлось включить воображение — как треньку в коммуналке провести. Тут тебе ни штанги, ни утяжелителей. Да ни хрена нет, кроме 1,5 килограммовых батиных гантелек, которые Пельмень тотчас обозвал зубочистками. Такими только запястья можно тренировать и то, если чутка изловчиться.
Пришлось пошевелить извилинами. Дабы смастерить себе инвентарь своими руками.
Саня побродил туда сюда по коммуналке, ну и по ходу пьесы разошёлся. В уборной нашёл деревянную швабру и решил одолжить ненадолго черенок.
Тупо черенок из швабры вытащил.
Зашёл в кладовку, обнаружил там пару ржавых металлических вёдер. Постоял над ними, повтыкал и сообразил насыпать в ведра картошки, хранившейся там же в мешках.
Приволок ведра себе в комнату, положил. Сбегал на кухню за ножом и вернувшись забацал с двух сторон черенка глубокие насечки. Пришлось помучиться — кухонным тупым ножиком разве что грязь из под ногтей выковыривать, да в жопе ковыряться. Но ничего — через 15 минут с двух сторон черенка оказалось возможным подвесить ведра.
Вот тебе и штанга.
Хэнд-мэйд, но на первое время — пойдёт.
Если долго мучиться, что-нибудь получится, как говорится.
Потом почесал репу и достал с полки
