Возвращение «Стопкрима» - Василий Головачев

– Это визитка «чистилища»… чёрная метка…

– Что ещё за «чистилище»?

– Существовала такая организация лет двадцать назад, «Стопкрим» или «Контркрим», его называли «чистилищем», устраняла проворовавшихся чиновников.

Нинель Олеговна выпустила клуб дыма.

– Похоже, вы с ним сталкивались.

– Я тогда работал в министерстве финансов…

– Не помню никакого «Контркрима», – сказала Шмалько.

– Вам тогда была лет двенадцать, дорогая Диана Петровна. – Иванов аккуратно положил чёрный прямоугольник на стол. – Что пишут?

– Тут и про вас много чего, – стукнула прокуренным пальцем по диску министр. Она перевела взгляд на заместительшу. – И про вас, душечка.

– Что?!

– Компромат, разумеется, – поворочал шеей Иванов, будто ему стал внезапно тесен воротник рубашки. – Перед тем как показывать чёрную метку, «чистильщики» выкладывали в Интернет весь компромат на чиновника, и если тот не следовал их совету…

– Заканчивайте?

– Летальный исход, – растянул бледные губы в подобие улыбки Юрий Яковлевич. – Наверно, и сейчас будет то же самое. Разрешите почитать письмо?

Нинель Олеговна выпустила ещё один клуб дыма, подвинула стопку листов к краю стола. Иванов взял, быстро пробежал глазами все три страницы, отдал письмо министру. На лбу его заблестели капли пота.

– Да-а…

– Вот именно, – с иронией проговорила Краник.

– Я подаю рапорт об увольнении. – Он встал, поклонился, побрёл к двери, глядя перед собой ничего не видящими глазами, вышел.

Женщины смотрели ему вслед, не пытаясь остановить.

– Что с ним? – пробормотала Шмалько.

– Шок, – усмехнулась Краник. – За ним столько грешков прячется – на вышку тянет.

– Что будем делать? – неуверенно проговорила Диана Петровна.

– Ничего, работать как работали, – нехорошо улыбнулась Нинель Олеговна. – Они ещё пожалеют, что посмели нам угрожать.

– Но Юрий Яковлевич…

– Юрий Яковлевич трус! Пусть уходит, мы найдём ему замену.

– Жаль, он хороший специалист. А можно узнать, что там в письме… про меня?

Министр вложила диск из письма в дисковод, развернула монитор.

– Читай.

Однако прочитать весь материал дамы не успели.

Через пару минут в кабинет без стука ворвалась секретарша:

– Нинель Олеговна… Юрий Яковлевич… застрелился!

Министр хотела что-то сказать в ответ и не смогла, так и осталась сидеть с косым провалившимся ртом, словно пригвождённая к креслу.

Глава 4. «Живокост» коррупцию не излечит

После встречи с Котовым у него дома Артур не собирался в Кремль, но президент сам позвонил ему поздно вечером и попросил приехать.

Размышляя над просьбой, вспоминая тон, каким были произнесены слова, поглядывая на часы – шёл одиннадцатый час, – Суворов сел в машину и поехал в центр столицы, к Александровскому саду, решив заехать на территорию резиденции главы государства со стороны Боровицкой башни.

Охрана Кремля знала его машину, однако соблюдала раз и навсегда заведенный порядок: остановка, предъявление пропуска, осмотр салона и багажника.

Артур поставил свой серый кроссовер рядом с президентским кортежем, у которого маялась охрана, и поднялся на второй этаж первого административного корпуса, невольно убыстряя шаг. Президент ждал его почти час, а он всегда ревностно ценил своё время.

Однако опасения советника оказались напрасными, в приёмной президента толпился народ: пресс-секретарь Данилов, выбритый до зеркального блеска, министр обороны в генеральском мундире и два парня в штатском, олицетворявшие особой личную охрану президента.

Артур поздоровался со всеми, вопросительно посмотрел на Данилова, и тот кивнул ему на дверь кабинета.

– Проходите, вас ждут.

Артур потянул дверь на себя за позолоченную ручку, вошёл.

Президент был не один, у стола возле окна стояли ещё двое: директор ФСБ Звягинцев Георгий Алексеевич, редко надевавший официальный генеральский мундир, и министр внутренних дел Никита Николаевич Кнышев, тучный, приземистый, краснолицый. Они, по-видимому, о чём-то спорили, потому что президент, стоявший у своего рабочего стола, морщился при каждом их слове и смотрел на монитор компьютера.

– Вам не кажется, уважаемый Георгий Алексеевич, – бросил он, – что эта структура пытается выполнять вашу работу? Да, методы её незаконны, да, она отрицает существующие нормы судопроизводства, да, наша высшая мера наказания – пожизненное заключение – для неё пустой звук. Но ведь казнит она не рядовых граждан, а настоящих моральных уродов! Представляя доказательства преступной деятельности, как и в случае с министерством здравоохранения. Разве не вы должны были это сделать?

Звягинцев, высокий, костлявый, с длинным лицом и бледно-голубыми глазами, моргнул, но сдерживать себя он умел и на тираду президента отреагировал спокойно.

– В таком случае надо менять Конституцию, Игорь Владиславович. Если мы живём в толерантном, правовом, демократическом государстве.

– Да в каком правовом! – с досадой махнул рукой президент. – У нас кто сильней, тот и прав. И толерантность здесь ни при чём. Вся история человечества – история нетерпимости, история сражений, информационных, идеологических и любых других, и Россия ничем в этом смысле не отличается от других стран. Так что ваша толерантность на фоне ненависти к нам западных политиков – соглашательство и гниение душ. Вы не задавали себе вопрос: был ли толерантным президент Украины Порошенко, отдавая приказ стереть с лица земли Новороссию, не считаясь с жертвами среди мирного населения? А был ли толерантным Христос, подаривший человечеству не мир, но меч?

Генералы переглянулись.

– Существует закон… – начал Кнышев.

– Да оставьте вы свои заклинания, Никита Николаевич! Против России развязана совсем другая война – война абсолютной ненависти, и нам, чтобы выжить, надо очистить страну изнутри, выжечь всю гниль и мертвечину, отрицающие наши нормы и этические ценности.

Артур кашлянул.

Беседующие оглянулись на него.

– Здравствуйте, господа. Может быть, я позже зайду?

– Проходи, Артур Владиленович, – сказал президент, отворачиваясь от экрана. – Товарищи, вы свободны.

Директор ФСБ и министр МВД вышли, кивнув гостю.

– Что за спор? – поинтересовался Артур.

Президент поморщился, ногтем подтолкнул к нему лежащий на столе чёрный прямоугольничек.

– Видели?

Артур повертел в пальцах прямоугольничек, рассматривая вытесненный на нём типографским способом серебряный кинжальчик.