Птица не упадет - Уилбур Смит

— Положение таково, Шон. Очень трудное положение. У меня есть данные полиции, которые я намерен изложить кабинету министров сразу после того, как соберется парламент. Но предварительно я хотел лично обсудить это с вами. Мне снова нужна ваша поддержка, старина Шон. Мне нужно, чтобы на этом заседании вы были со мной.

— Рассказывайте, — попросил Шон.

— Во-первых, мы знаем, что они вооружены современным оружием и что они готовят отряды из рабочих-шахтеров, обучают их и натаскивают. — Ян Сматс быстро и четко говорил в течение двадцати минут, а когда умолк, посмотрел на Шона. — Ну что, старый друг, вы со мной?

Шон мрачно подумал о будущем; он с болью представил, как землю, которую он так любит, вновь раздирают несчастья и ужасы гражданской войны. Потом он вздохнул.

— Да. — Он тяжело кивнул. — Я с вами. Вот моя рука.

— Вы и ваша бригада? — Ян Сматс пожал его большую костлявую руку. — Как министр правительства и как солдат?

— И то и другое, — согласился Шон. — Во всем.

Марион Литтлджон читала письмо Марка в туалете, сидя на закрытом крышкой унитазе, за запертой дверью, но ее любовь преображала окружающее, заставляя забыть о журчании и бульканье воды в ржавом бачке на стене у нее над головой.

Она прочла письмо дважды, с заплаканными глазами и нежной улыбкой на губах, потом поцеловала подпись в конце письма, тщательно сложила и убрала листки в конверт, расстегнула лиф и спрятала письмо между аккуратных маленьких грудей. А когда вернулась на рабочее место, письмо у нее на груди образовало заметную выпуклость. Ее начальник выглянул из своего застекленного кабинета и многозначительно посмотрел на часы. В конторе существовало непреложное правило: отвечать на требования природы быстро, отсутствие ни при каких обстоятельствах не должно было занимать больше пяти минут рабочего времени.

Остаток дня показался Марион вечностью, и каждые несколько минут она притрагивалась к комку под корсетом и тайком улыбалась. Когда наконец наступил час освобождения, она побежала по Главной улице и успела как раз к той минуте, когда мисс Люси закрывала свой магазин.

— Я вовремя?

— Входи, Марион, дорогая. Как твой молодой человек?

— Я сегодня получила от него письмо, — гордо ответила Марион, и мисс Люси кивнула серебряными кудряшками и ее глаза за серебряной оправой очков улыбнулись.

— Да, почтальон мне говорил. — Ледибург не такой большой город, чтобы жители не интересовались делами его сыновей и дочерей. — Как он?

Марион стала рассказывать, раскрасневшись, блестя глазами; одновременно она в который раз разглядывала набор из четырех ирландских льняных простыней, которые придерживала для нее мисс Люси.

— Они прекрасны, дорогая, ты будешь ими гордиться. На них у тебя получатся отличные сыновья.

Марион снова покраснела.

— Сколько я вам должна, мисс Люси?

— Сейчас посмотрим, дорогая… Ты заплатила два фунта шесть шиллингов. Остается тридцать шиллингов.

Марион открыла кошелек и тщательно пересчитала его содержимое, потом после некоторой внутренней борьбы решилась и выложила на прилавок блестящую золотую монету в полсоверена.

— Значит, остается один фунт.

Марион немного поколебалась, снова покраснела и выпалила:

— А можно я возьму одну с собой?

— Конечно, девочка, — сразу согласилась мисс Люси. — Ты ведь заплатила уже за три. Сейчас раскрою пакет.

Марион и ее сестра Линетт сидели рядом на диване, склонив головы над шитьем. Каждая начала один край простыни; вышивальные иглы в их пальцах при свете лампы двигались так же быстро и свободно, как сыпались слова с язычков.

— Марка больше всего заинтересовали статьи о мистере Кортни, которые я ему послала, он говорит, мистеру Кортни в его книге будет уделено больше всего места.

На другом конце комнаты муж Линетт работал над разложенными на столе юридическими документами. Он недавно приобрел пенковую трубку и сейчас негромко сопел с каждой затяжкой. Его волосы, смазанные бриллиантином, были расчесаны на пробор, так, что посередине виднелась полоска белой кожи, прямая, как линейка.

— О Питер! — неожиданно воскликнула Марион; ее руки застыли, а лицо осветилось. — У меня явилась замечательная мысль.

Питер Боутс оторвал взгляд от бумаг, и его лоб прорезала легкая морщинка раздражения: мужчине мешает работать глупая болтовня женщин!

— Ты так много работаешь на мистера Кортни в банке. Даже бываешь в его большом доме, правда? Он даже здоровается с тобой на улице, я сама видела.

Питер важно кивнул, попыхивая трубкой.

— Да, мистер Картер часто говорит, что мистеру Кортни нравится моя работа. Думаю, в будущем я буду вести больше дел.

— Миленький, а ты не поговоришь с мистером Кортни? Расскажи ему, что Марк пишет о нем книгу и очень интересуется им и его семьей.

— Послушай, Марион, — неопределенно махнул трубкой Питер. — Не думаешь же ты, что такой человек, как мистер Кортни…

— Вот увидишь: он будет польщен тем, что появится в книге Марка. Ну пожалуйста, голубчик! Я знаю, мистер Кортни тебя выслушает. Ему это может понравиться, и он будет тобой доволен.

Питер задумчиво помолчал, взвешивая возможность произвести своей значительностью впечатление на женщин и перспективу откровенного разговора с мистером Дирком Кортни. Он о таком даже подумать не мог. Дирк Кортни внушал ему ужас, и в его присутствии Питер всегда говорил раболепным, заискивающим тоном; он понимал, что это одна из причин, почему Дирку Кортни нравится с ним работать; конечно, он к тому же был очень неплохим и дотошным стряпчим, но главной причиной было его подобострастие. Мистер Кортни любил, чтобы подчиненные его уважали.

— Пожалуйста, Питер, Марк столько работает над этой книгой! Надо хоть как-то помочь ему. Я только что рассказывала Линетт, что Марк взял на работе месячный отпуск и отправился в экспедицию к Воротам Чаки, собрать факты для книги.

— Он пошел к Воротам Чаки? — Питер удивился и даже вынул трубку изо рта. — Зачем? Там ничего нет. Дичь и глушь!

— Не знаю, — призналась Марион, но быстро добавила: — Я уверена, это важно для книги. Мы должны ему помочь.

— А чего именно ты хочешь от мистера Кортни?

— Попроси его встретиться с Марком и рассказать свою историю. Представь себе, как это будет выглядеть в книге.

Питер сглотнул.

— Марион, мистер Кортни занятой человек, он не может…

— Пожалуйста! — Марион вскочила и подошла к нему. — Пожалуйста, ради меня!

— Ну, — пробормотал Питер, — попробую.

Питер Боутс, как часовой, стоял у края длинного стола, украшенного позолоченной бронзой, напряженно сгибаясь в поясе, когда требовалось перевернуть страницу.