Набат - Александр Гера

Денис растворился в пространстве. Чара пыталась удержать его руками, схватить, как в детских жмурках, и тщетно. Она очнулась вдруг, натолкнувшись на что-то, стащила повязку с глаз: «Натка, ты как сюда попала? Денис где?» — «Меня мужики не интересуют, тем более импотенты». — «О чем ты говоришь? Он настоящий мужчина!» — «Вот дура! Смотри туда!» Наточка засмеялась, сделала ласточку, и Чара взглянула по направлению вытянутой руки. К ней шла сест-' ра, широкий ремень через шею удерживал перед ней лоток. «Катя! Что это?» «Нас сократили, — печально ответила сестра. — А жить надо. Вот Геннадий делает, а я продаю. Только нашим такие вещи не нужны. Может, купишь, тебе такие вещи нравятся?» «Какая мерзость!» — воскликнула Чара: на лотке лежали мужские детородные органы. «Чара, успокойся! — просила сестра. — Лучше скажи мне, как дочурка моя? Отпусти ее к нам. Только пусть панталончики теплые наденет, здесь так прохладно вечерами». — «А где мой Денис?» — «Будь он проклят, твой Денис!» — «Что он сделал вам плохого?» — «Еще узнаешь, С каким страшным человеком ты связалась…»

Она рванулась прочь с холма, потом вверх по насыпи, к Денису. Нет, не Денис стоял там: Эльдар смотрел на нее с укоризной.

4 — 19

Григорий Лаптев бесцеремонно поднял Судских в шестом часу утра.

— Игорь Петрович, без извинений, доброе утро. Срочно приезжайте в контору.

— А ты чего в такую рань поднялся? — осмысливал звонок Лаптева Судских.

— А я и не уезжал. Часов с двух ночи машина стала такое выдавать, что чаю попить забыл.

— Вот как? — прогоняя остатки сна, протирал глаза Судских. — Архиважные новости?

— Приезжайте. Гриша Лаптев любимого генерала зря не подымет. Машина за вами вышла.

Гудки отбоя означали одно: удовлетворять любопытство шефа Григорий не собирался по телефону.

Проснулась жена, включила ночник.

— Спи, спи, — потушил его Судских.

— Ни сна, ни отдыха, — зевнула она. — Ох, Судских, Судских, не будет из тебя путного мужика, — посетовала она, зарываясь в подушку. — А старика и вовсе…

«До старости еще дожить надо», — хотелось ответить ему. А стоит ли затевать пикировку? Спит человек без волнений и пусть спит, не знает всего и незачем.

В прихожей заметил, надевая полусапожки, что левый носок надел шиворот-навыворот.

«Бить будут, — вспомнил примету Судских. Присел, вывернул носок, обулся. — Теперь не будут».

Утренняя Москва встречала промозглой взвесью в воздухе. И не снег, и не туман, а черт-те что, как и сама жизнь. На дворе апрель, а весной не пахнет.

«Лет десять назад казалось, когда большая часть московских заводов практически бездействовала, что дышать станет легче, смога не будет, а оно вон как вывернулось наизнанку, — поджидая машину, размышлял он. — А вывернулось наизнанку то, что коммунальные службы будто вымерли, антисанитария царила полнейшая, по грудам мусора среди дня вольготно разгуливали крысы, а свалки приблизились к Москве, как вермахт в сорок первом, к тому же взяли столицу коммунистического режима в кольцо. Полнейшая победа, город в блокаде, со дня на день десант заразы, а мы полны оптимизма», — подытожил размышления Судских.

Подъехала машина, прямо к бордюру напротив входа.

— Доброго здоровьичка, Игорь Петрович, — приветствовал Судских водитель. Охранник предусмотрительно держал заднюю дверцу открытой.

— Привет тем, кому спать не дают, — ответил Судских, усаживаясь на заднем сиденье джипа. Охранник вскочил следом рядом с водителем.

Еще месяц назад Судских завел бы свою «волжанку» и поехал в Ясенево, спокойно размышляя в одиночестве. Со вчерашнего дня выполнялся его приказ о передвижении только группами и запрете на открытые переговоры по спецсвязи. В конце марта обстреляли машину Бурмистрова в черте города часов около восьми вечера. Ехал сам, не заметил, откуда и кто палил. К счастью, самого Бурмистрова не задело, очередь прошла ниже сиденья. Чьих рук дело? Бурмистров ехал с оранжевым пропуском на лобовом стекле по форме один, разрешающий проезд везде и в любое время суток. Ссылаться на разбойное нападение не приходилось, на акт возмездия мафиозной структуры тем более: все группировки ушли в глубокое подполье после облав годичной давности, когда очищали Москву в плане подготовки к выборам. Перестреляли и перекурочили более пяти тысяч человек. Облавы проводила только что созданная «милиция нравов» и явно перебила больше невинных да бомжей, чем крутых мафиози. Стало ли спокойнее в Москве? Тише стало, но потому, что москвичи не высовывались из домов позже восьми вечера, лишь те, кто как-то связан с органами милиции, дружинники и стукачи, сама милиция моталась по городу, сжигая бензину больше, чем весь Аэрофлот. Как в том анекдоте: «Вот тебе охрана, ты ее пои, корми, одевай и под ноги не суйся».

На оперативке решили: обстрел Бурмистрова — дело рук дуболомов Христюка. Вспомнили другой случай, когда у джипа Бурмистрова, припаркованного на полчаса у жилого дома, прокололи все четыре ската и разбили лобовое стекло. На «Ниве» Левицкого вскрыли дверцу, изрезали сиденья. Собралось еще несколько случаев. Отличительная особенность всех — наличие оранжевого пропуска. Подленькая месть. Но за что? Президент благоволил к УСИ, считая Управление Судских сильным во всех отношениях. Оснащены лучше, подготовка и вооружение лучше, кадры толковее. Руководство МВД неоднократно жаловалось на скудные оклады и ветхую технику. Разбирательство президентской комиссии показало, что субсидии всем силовым ведомствам выделяются в равных пропорциях, согласно бюджету, и истрачены они, по сведениям самих ведомств, на технику и повышение окладов личному составу. В Думе руководители МВД оправдывались неубедительно, хотя фракции коммунистического большинства обеляли их; тогда оппозиция зачитала справку, где конкретно перечислялось, куда на самом деле ушли деньги из бюджета. В основном на нужды самих руководителей. Откуда документ? Из УСИ, вестимо. Полетели головы. Сменили сплошь начальство вплоть до районного. Новый шеф «милиции нравов» генерал Христюк обещал показать работу, но просил субсидий не менее пылко, а тут как раз президентские выборы, волна землетрясений и стихийных бедствий, не до субсидий милиционерам. Новый президент дал слово подбросить кое-что из новых зарубежных кредитов, но, сделав ставку на УСИ, МВД оттеснила от Кремля большая часть окружения президента, хотя Шумайло и Гуртовой поддерживали Христюка, а знаменитая фраза президента: «Свои дрязги решайте сами», — послужила сигналом для сведения счетов ФСР и МВД в целом. Пока делались мелкие пакости, Судских отмалчивался, после обстрела машины Бехтеренко он приказал выезжать только группами.

Первого апреля, в праздник всех дураков, Судских назначил рейд по выявлению бесчинств «милиции нравов». На всякий случай он позвонил тридцать первого марта Христюку: «Федор Семенович, ты меня знаешь, я жаловаться не буду, лучше прекрати свои козни». Нет бы тому замириться со всесильным шефом УСИ, так Мастачный оказался при разговоре в кабинете, подогрел страсти, и Христюк ответил: «Не пойман — не вор».

«Будем ловить», — положив трубку, подумал Судских.

И с каким же удовольствием смаковали ведущие всех программ радио и телевидения результаты первоапрельского рейда! Празднику всех дураков радовались москвичи и гости столицы: «На московских рынках отловлено службами ФСР более пятисот вымогателей-милиционеров, на привокзальном шмоне — около трехсот, на въездах — до сотни, человек двести попались в магазинах и прочих точках. Набралось более тысячи стражей порядка!» Судских велел всех доставить на стадион в Лужниках, известив о мероприятии все службы массовой информации. Вход на зрительские трибуны бесплатный.

Пожалуй, матч с легендарным Пеле не собрал бы такого количества зрителей. Судских предполагал зрительский наплыв, но такого… Его отдельные посты не могли удержать массы народа, стекающегося к Лужникам. Немедленно вызвали казацкие наряды. Казаки одинаково не жаловали и милицию, и ГБ, считая только себя Христовым воинством. В ряде стычек досталось от казацких нагаек и людям Судских, и милиционерам, и больше всего зрителям, которые одинаково не любили власти вообще. Лишь благодаря оперативному вмешательству Судских удалось предотвратить хладнокровное избиение, избежать жертв. Он заранее через Воливача договорился с командованием МО, и хмурые солдатики, которым вообще все было одинаково противно, врезались в толпы, идущие со стадиона, предотвратив давку.

Христюк попытался списать свой позор на массовые жертвы, но таковых не оказалось. Как бы там ни было, праздник вышел на славу. Отставка Христюка состоялась. Пока подыскивали замену, бразды правления взял Мастачный. Это был первый случай, когда он перепрыгнул через голову шефа, чему радовался открыто.