В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Сокол!» «Сокол!» Я — «Волга». Курс — на горящую копну сена!
Секунд через пятнадцать-двадцать в наушниках шлемофона звучит ответ:
— Вас понял. Курс — горящая копна.
Вскоре боевая линия самоходных установок приблизилась к тральщикам на расстояние зрительной связи. «Значит, действительно сбились. Видит ли их Лукин?»
В это время слышу по рации команду для командира дивизиона САУ:
— Зрительной связи не терять! Прикрыть огнем фланги!
Это уже Лукин. Значит, контакт установлен. Теперь все надежно.
Первая позиция преодолена. Остановить особый эшелон на второй позиции противнику также не удалось. Теперь обе группы Антипова действуют вместе, единой ротой.
Перед третьей позицией гитлеровцы ввели в бой танковую дивизию из своего второго эшелона.
Увидев большие силы немецких танков, притаившиеся за насыпью железной дороги и на опушке леса, связываюсь по рации с начальником штаба армии и прошу его «организовать» удар гвардейских минометов по квадрату 25–40. Одновременно на всякий случай ориентирую командира полка. Лукин и сам отлично все видит. Он передает обстановку командиру армейской танковой группы, наступающей следом, и приказывает командирам рот отвести боевые машины чуть назад, чтобы приготовиться к отражению контратаки огнем с места из-за укрытий. В разгоревшейся дуэли наши экипажи вывели из строя шесть вражеских танков. Два «панцерника» подбил Михайлин, но и его машина расстелила гусеницу, правда, повреждение удалось устранить. А над нашими танками уже с шумом проносились снаряды и плотно накрывали боевой порядок контратакующей дивизии.
Подошедшая армейская танковая группа с ходу врезалась в третью позицию противника. Тральщики стремились не отставать от линейных танков.
На одной из высоток стояла замаскированная в окопе «пантера». Поначалу наши танкисты ее не заметили, и в результате попала под удар боевая машина Усова: раскаленная болванка пробила люк механика-водителя и, шипя, упала на пол боевого отделения. Танк замер. Но Усов продолжал бить из пушки с места. Вторая болванка угодила в левый угловой шов «тридцатьчетверки» Бобылева. От такого удара внутри машины тысячи искр образовали огненный фейерверк.
Увидев на корме дым, старший лейтенант приказывает:
— Тушить! — Но не слышит собственного голоса, как никто не слышит и его — экипаж оглушен.
Тогда он выскакивает из машины и, схватив саперную лопату, начинает забрасывать землей очаг пожара. Шебалин тут же работает огнетушителем, заливая корму пенной струей. Дым исчез. Опасность миновала.
— Володя, в танк! — кричит Бобылев и бьет рукой по башне: может, тот не слышит. — Дай трассу! Дай трассу! — продолжает он отчаянно жестикулировать, показывая, куда давать трассу.
Башнер кивает головой, скрывается в люке и посылает из пулемета три длинных очереди трассирующими пулями в направлении засады фашистского танка. Самоходчики приняли целеуказание и одним залпом зажгли «пантеру».
В это время командирам танковых рот была передана по рации команда Лукина отцепить тралы и оставить их на месте для погрузки на студебеккеры технической службы. Приказ тут же был выполнен. А возле машины Усова уже хлопотал вызванный мною полковой врач Нагибин со своими санитарами.
Отъединяя трал, Бобылев и его экипаж увидели, что их танк остался без левого крыла, с пробоиной в переднем угловом шву и заклиненной башней. Картина была довольно печальная, но старший лейтенант не пал духом. Он сказал своему экипажу;
— Боеприпасы у нас есть, значит, еще повоюем. Будем действовать как орудие сопровождения пехоты. Станем на время артиллеристами. Так, орлы?
— Так точно! — дружно прозвучало в ответ.
— И Михайлин рядом. Его «тридцатьчетверка» в полном порядке. Всегда выручит. Верно, Петро? — Это уже был вопрос к только что подошедшему лейтенанту Михайлину.
— Командира и его экипаж мы в беде никогда не оставим, — уверенно ответил Михайлин. — Это — закон танкистов, тем более, в нашем полку. Вы, может, товарищ старший лейтенант, перейдете в мою «коробку»? А я в вашу?
— В этом пока нет необходимости. Будешь неподалеку, держи в поле зрения.
В ожидании подхода своей пехоты Бобылев и Михайлин отошли в сторонку, к кустарнику, и закурили. Вдруг в зарослях что-то зашуршало, и оттуда появилось четырнадцать немецких солдат с поднятыми руками. Поначалу Бобылев, как он позднее сам в этом признался, немного струсил и сразу схватился за пистолет. Он прикинул: если это маскарад, то соотношение сил никак не в пользу его и Михайлина.
— Шмайсер хир! — показал он рукой перед собой.
Немцы послушно сложили автоматы. Бобылев вручил одному из них пропуск — красную открытку, где указал, сколько пленных и кем приняты. Такие пропуска, единые для всего фронта, имелись в частях для использования в подобных случаях. А подобные случаи все учащались. В ходе Висло-Одерской операции-солдаты противника порой сдавались в плен сразу взводами и ротами.
С подходом пехоты наши боевые машины начали действовать в ее боевых порядках как танки непосредственной поддержки. Вместе с нашими танками продолжали действовать огнеметные танки. Самоходно-артиллерийские установки были переброшены на другое направление.
Перед населенным пунктом Игнацувка стрелковый полк, вместе с которым наступали наши подразделения, выбил вражескую пехоту из окопов и занял их. Но противник цепко оборонял деревню. Из общего двора, из амбразур, с чердака били пулеметы, от крайнего дома со злобным визгом летели мины, посылаемые шестиствольными минометами.
Наши стрелки залегли, а танки стали за их боевыми порядками в укрытиях. К машине Бобылева подошел полковник-общевойсковик, вызвал командира.
— Танкист, сможешь зажечь общий двор и крайний дом?
— Постараюсь, — ответил старший лейтенант, ныряя в люк башни.
Бобылев выпустил несколько зажигательных снарядов. Одновременно ударили огненными струями два скрыто подошедших огнеметных танка, и вражеские объекты вспыхнули факелами. Наши боевые машины вместе с пехотой устремились в решительную атаку. Гитлеровцы не выдержали и, решив, что отрезаны с тыла, обратились в бегство. При этом они бросили шестнадцать автомашин, столько же шестиствольных минометов и десять пулеметов. Деревня была освобождена, боевая задача выполнена.
Вражеская главная оборонительная полоса трещала по всем швам.
К исходу дня 14 января, преодолев сопротивление противника и проложив восемь проходов в минно-взрывных заграждениях, полк вышел на назначенный рубеж Косны — Студне. Тральщикам удалось провести по проходам через минные поля линейные танки без потерь.
Многие солдаты и офицеры полка были отмечены орденами и медалями, в том числе Бобылев награжден орденом Красного Знамени, а члены его экипажа — орденами Красной Звезды.
Оценивая действия тральщиков при прорыве обороны с магнушевского плацдарма, начальник инженерных войск 8-й гвардейской армии полковник В. М. Ткаченко позднее докладывал
