В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев

«При правильном сочетании действий тральщиков с поддерживающими их линейными танками и саперами они представляют собой мощное средство при прорыве оборонительных полос противника. Кроме того, движущийся по минам тральщик оказывает большое моральное воздействие на наши войска, повышая их наступательный порыв, и деморализует обороняющегося врага»[12].

В прорыв, образованный войсками 8-й гвардейской армии, ринулась бронированная лавина 1-й гвардейской танковой армии. С этого момента организованное сопротивление гитлеровцев все более ослабевало, а наши мощные подвижные группы выходили на оперативный простор.

Действуя в оперативной глубине как линейная танковая часть, полк тральщиков одним из первых врывался в города Нове-Място, Лодзь, Кутно, Конин.

Продвижение наступающих советских войск осуществлялось в таком неслыханном темпе, что опережались все сроки выхода на рубежи, намеченные планами операции. Мы, штабники, едва успевали заменять листы топографических карт и обеспечивать ими своих офицеров.

Настроение у всех было приподнятое; чувствовалось, что наша окончательная победа не за горами. Но мы понимали, что и в этот успешный период требуется повышенная бдительность, не умаляется роль разведки и охранения. Поэтому колонну главных сил полка круглосуточно сопровождали боевые разведывательные дозоры, головная и тыловая походные заставы. Организацией разведки и охранения занимался лично я вместе со своими помощниками капитанами Иваном Гавриловичем Петренко и Михаилом Ефимовичем Яхнесом. Петренко отрабатывал оперативные вопросы, Яхнес был помощником по разведке. Этот смуглый, с густой шевелюрой ленинградец прибыл к нам летом 1944 года в звании старшего лейтенанта. А уже вскоре зарекомендовал себя тактически грамотным и вдумчивым штабным офицером, хорошим организатором разведывательной службы и стал капитаном. Основную часть времени Михаил Ефимович находился то с разведдозорами, то с головной походной заставой, постоянно доставляя в штаб развединформацию и сообщения о том, как выполняют боевые задачи выдвинутые вперед экипажи. Вот, например, что мы узнали от него о действиях боевого разведдозора под командованием лейтенанта А. М. Ветлугина в районе Нове-Място. Дозор состоял из танкового взвода, отделений разведчиков и саперов.

Антон Матвеевич Ветлугин, подтянутый и энергичный двадцатичетырехлетний свердловчанин, отличался чрезвычайной смелостью и быстротой реакции на изменение в обстановке. В бою действовал отважно и решительно. Командирами танков в его взводе были дальневосточник лейтенант Илья Степанович Жлудов и костромич младший лейтенант Андрей Петрович Костин. Оба были ровесниками своего взводного и, как и он, — комсомольцами.

На подступах к Нове-Мясту дозор встретил огонь двух противотанковых орудий. Мгновенно оценив обстановку, Ветлугин пришел к выводу, что силы прикрытия противника здесь очень незначительны. Тогда он развернул танки в боевой порядок и скомандовал своему механику-водителю:

— Вперед, к перекрестку дорог!

— Подожгут, товарищ лейтенант, — услышал в наушниках голос механика-водителя сержанта Гринева.

— А ты — вдоль посадки, и меняй курс. Жми!

— Есть!

Боевые машины, на ходу ведя беглый огонь по засеченным вспышкам выстрелов, ринулись в атаку. Танк Жлудова шел справа, через придорожную посадку, Костина — слева, бросками, от укрытия к укрытию. Танк Ветлугина шел в центре, зигзагообразно, галсами, прижимаясь к посадке. Вместе со Жлудовым взводный стремился создать у гитлеровцев впечатление охвата их позиций с фланга. Ветлугин представил себе, какое чувство неуверенности и обреченности должны испытывать вражеские артиллеристы и те, кто оставлен в качестве заслона.

Огонь вражеских орудий не прекратился, хотя, казалось, несколько ослабел. Ветлугин вместе с башенным стрелком младшим сержантом Корниенко уничтожил противотанковое орудие и бронетранспортер, а сопровождавшие его разведчики — двух фаустников, когда вдруг «тридцатьчетверка» вздрогнула от сильного удара. Внутри башни мелкими брызгами разлетелась краска. Но машина продолжала идти как ни в чем не бывало.

— Гринев, жив? — спросил лейтенант по танковому переговорному устройству.

— Живой, а как вы?

— Ничего, дышим…

В боковую смотровую щель лейтенант увидел танк Жлудова, выскочивший из посадки прямо на гитлеровцев с фланга.

«Молодец, Ильюша! Громи! Я — с фронта!»

— Механик, дуй на всю железку! — закричал он Гриневу и выпустил несколько длинных очередей из пулемета. Он видел, как пытались бежать и падали скошенные пулями вражеские артиллеристы, как налетевшая вихрем «тридцатьчетверка» Жлудова похоронила под гусеницами противотанковое орудие.

А где-же Костин? Неужели подбили? Командир взвода тревожно посмотрел в левую боковую щель и ничего не обнаружил. Глянул вперед — и здесь увидел боевую машину Костина в тылу у немцев, где она разносила в щепки укрытые в одном из дворов повозки с боеприпасами. В прицел заметил вспышку выстрела каким-то образом уцелевшей еще одной противотанковой пушки. Тщательно замаскированная, она затаилась за решетчатым заборчиком ближнего дома.

— Влево, на забор! Полный газ! — бросил Ветлугин механику-водителю, успев послать в сторону огневой точки осколочный снаряд. «Тридцатьчетверка» с ходу подмяла под себя забор вместе с пушкой. Спасаясь от наших танков, гитлеровцы бросились бежать вдоль улицы. Лейтенант ударил вдогонку им несколькими короткими пулеметными очередями, навсегда припечатав их к земле. Сбив вражеский заслон, боевой разведдозор не понес никаких потерь.

Впереди путь нашего полка, как и всей армии, пересекала река Пилица, которую предстояло преодолевать. Мы заблаговременно выслали туда саперов, чтобы они оборудовали переправу. Покрытая льдом Пилица имела ширину до 70 метров и глубину 1,2–1,4 метра. Перейти ее с ходу танки не могли: мостов здесь не было, а лед толщиной 20–25 сантиметров не выдерживал тяжести танков.

К 20 часам 15 января полк подошел к реке южнее Могельницы. Командир саперного взвода лейтенант И. Т. Симаков доложил Лукину, что на противоположный берег по льду переправились передовые стрелковые подразделения и захватили там плацдарм и что наши саперы немного задерживаются с поисками в темноте брода для танков.

— Товарищ полковник, прошу дать мне еще один час, и переправа будет подготовлена, — закончил доклад Симаков.

— А вы установили, где самые мелкие участки?

— Так точно!

— Характер дна?

— Здесь везде песок.

— А есть у вас взрывчатка?

— Так точно.

— Учтите, чтобы никаких ледяных нагромождений у берегов. Особенно на выходе, — добавляю я.

— Все будет сделано.

— Действуйте, — махнул рукой Лукйн, отпуская лейтенанта.

— Есть!

Симаков бегом отправился к своим солдатам. А мы с Лукиным проследили за тем, как сосредоточены и замаскированы танки в ожидании переправы.

Из темноты вынырнул техник-лейтенант Г. И. Павлов и доложил, что одна «тридцатьчетверка» требует ремонта, а заодно попросил разрешить ему остаться с экипажем танка, если неисправность не удастся устранить к началу переправы.

— Когда думаете восстановить машину? — спросил Лукин.

— Думаю, часа через два, — неуверенно ответил Павлов.

— А что, нельзя раньше?

— Не получится. Там электрооборудование надо как следует проверить. А мы прикатим сразу за вами.

Не могли мы с Лукиным тогда знать, что техник-лейтенант замыслил провести боевую машину не через брод, подготавливаемый саперами, а прямо по льду, считая, что лед выдержит. Решил поэкспериментировать…