Ошибка, которую я совершила (ЛП) - Дейли Пола

— Спасибо, — ответила она и подняла окно.

Они задержались в машине еще ненадолго, и когда вошли в клинику, я уже поставила чайник и открыла окно, чтобы проветрить затхлое помещение. Теперь я была более или менее готова.

— Есть новости? — спросила я.

— Уэйн Геддес официально признан пропавшим.

— А раньше расследование было неофициальным?

— Не совсем. Мистера Геддеса обвинили в краже у его работодателей. Владельцы клиники подали заявление в полицию, и мы расследовали это дело.

Судя по ее тону, она не ожидала, что недостача небольшой суммы денег превратится в дело о пропаже человека.

— Значит, денег вы не нашли? — неуверенно спросила я.

— Нет. И Уэйна Геддеса тоже.

— Его действительно нигде нет? — глупо переспросила я.

Черт возьми, куда он мог деться? Конечно, я ожидала, что после нашего неудачного свидания Уэйн на несколько дней заляжет на дно. Преодолеет смущение, разберется с мыслями и все такое, но теперь сержант полиции говорила мне, что его нигде не могут найти.

Он не мог бросить свой дом и сбежать, я была почти уверена в этом. В этот дом было вложен слишком много денег. Он бросил все, что имел. Свою безопасность, свое обеспеченное будущее. Бессмысленный поступок.

— Его мобильный телефон не использовался, — сказала сержант Эспинелл.

— А кредитки? — спросила я.

Она покачала головой.

— Хотя для человека, желающего исчезнуть, это частая практика. Люди знают, что над банкоматами и кассами в магазинах обычно стоят камеры. Обычно в таких случаях затишье длится около месяца. Особенно, если у беглеца есть достаточная сумма наличных, как у мистера Геддеса.

Но у него ничего не было. Эти деньги были давно потрачены. Не им.

— Между прочим, ваши упражнения помогли, — сказала она.

— Что?

Собака мордой вверх, — пояснила она. — Упражнение йоги. Моя шея уже так не болит. Я сразу почувствовала разницу. Теперь я без проблем могу развернуть машину задним ходом.

— О, хорошо, — побормотала я. — Приятно слышать. А вы проверяли дом Уэйна?

— Конечно. Сразу после нашего с вами разговора.

До сих пор молчавший сержант Куигли, поднял блокнот на расстояние вытянутой руки, как делают все дальнозоркие люди, и подтвердил, что дом осматривали.

— И раз вы здесь, то его там не было, — заключила я. — Но хоть что-нибудь нашли?

— Насколько я могу судить, дома никто не бывал и…

— То есть вы не заходили внутрь? — удивилась я.

— На тот момент у нас не было полномочий. Для осмотра чужой собственности нужен ордер, миссис Туви. Мы не можем ломать двери.

— А его машина была на месте?

— Кажется, да.

И снова быстрый взгляд на напарника, который через секунду подтвердил ее слова.

— Итак, мы хотели бы осмотреться здесь, миссис Туви. Возможно, что-то подскажет нам, в каком направлении искать. Это был его стол, так?

— Да, он сидел здесь большую часть дня.

— Какие еще помещения могут быть актуальны?

— Кухня, — сказала я. — Он часто варил кофе. И он отвечал за расходные материалы и хозяйственные принадлежности. Честно говоря, он бывал везде.

Куда подевался Уэйн после того, как я уехала от него в субботу? Мои воспоминания были в лучшем случае обрывочными. Оставались провалы в памяти, которые я просто не могла заполнить. Могла я что-то сказать или сделать Уэйну? Я помнила, как проснулась в пустом доме. Но что, если это было не так? Что, если мое сознание просто исключило его, как источник стресса?

Господи Иисусе.

— Во сколько приходят клиенты? — спросила сержант Эспинелл.

— Пациенты. Мой первый будет через пятнадцать минут.

Детективы приступили к осмотру. Я подозревала, что ничего интересного они не обнаружат, но спорить не стала. Они задали еще несколько вопросов: упоминал ли Уэйн о каких-либо финансовых трудностях? Собирался ли встретиться с кем-либо в пятницу? Видел ли его кто-нибудь в выходные? Он говорил, что хочет уехать из округа?

Нет, нет и нет.

Когда я решила, что они закончили, то спросила, почему Уэйн официально объявлен пропавшим без вести только сейчас, а не раньше. Что изменилось?

— Его кузен подал заявление, — ответила сержант Эспинелл. — Он не мог связаться с мистером Геддесом и потому вошел в его дом. Он осмотрелся и забеспокоился. Он сказал, что такое поведение очень не характерно для мистера Геддеса.

— Значит, кузен считает, что Уэйн не мог уехать, никому ничего не сказав? — спросила я.

— Он говорит, что это исключено. Он говорит, что мистер Геддес ни за что не уехал бы, не предупредив его. Его рыбки требуют постоянного ухода.

— Ой, — сказала я. — Конечно. Рыбки.

— Да, — ответила она, пристально глядя на меня. — Они сдохли.

*

ГЛАВА 29

Исчезновение Уэйна выбило меня из колеи, вот почему, хоть я действительно хотела позвонить Генри, я много раз брала свой телефон, переходила к списку контактов, а затем отключалась. Я просто боялась. И не могла подобрать нужные слова.

Генри тоже не выходил на связь после нашего свидания на прошлой неделе. Возможно, он неверно истолковал мою растерянность после его обличительно речи как отсутствие интереса. И когда я говорю, «возможно», я имею ввиду: «определенно».

Должно быть, у Генри сложилось впечатление, что он мне не понравился. Но я не могла отказаться от него. Даже сейчас.

Он снял трубку на десятом гудке.

— Генри, — сказала я.

— Роз, — ответил он.

— Я уже не думала, что ты ответишь.

— А я уже не думал, что ты позвонишь.

— Генри… — начала я и остановился.

— Что случилось, Роз?

Я перевела дыхание.

— Петра рассказала мне о твоем сыне, — сказала я, — и я хочу извиниться. Мне очень жаль. В четверг я вела себя грубо и бесчувственно. Я бы не сказала тебе, что ты не должен давать советы по воспитанию детей, если бы…

— Ты не знала, — прервал он меня резко, но без обиды. — Не вини себя.

— И все же я ужасно себя чувствую.

— Я не хотел, чтобы ты узнала. Во всяком случае, не сразу. И это случилось шесть лет назад, так что ты ни в чем не виновата.

Наступила тишина. Я слышала тяжелое дыхание Генри, как будто он быстро идет.

— Каким он был? — тихо спросила я.

Генри молчал еще несколько секунд, но затем невесело рассмеялся, и я тут же пожалела о своем вопросе.

— Извини еще раз, — сказала я. — Генри, прости, я не должна была…

— Нет, — ответил он, потом вздохнул. — Не в этом дело. Просто никто никогда не спрашивает меня о нем. Всех интересует, как я себя чувствую. Как я справляюсь. Все хотят знать обо мне, но никто не интересуется Эллиотом.

— Это потому, что им страшно, Генри.

— Я знаю.

— Эллиот… — сказала я. — Расскажи мне об Эллиоте.

— Я любил его.

Его дыхание стало тише, и я поняла, что он остановился. Остановился прямо посреди улицы, чтобы подумать о своем сыне. Я молчала. Ждала.

— Слушай, — сказал он, — не хочешь встретиться? Потому что я действительно хочу рассказать тебе о нем. Черт, — решительно заявил он, — мне очень хочется о нем поговорить. Обо всем. Я больше не могу молчать. И, наверное, это никого не касается, но иногда мне кажется, что… Я не могу говорить о нем с Надин. Она сразу начинает плакать.

— Конечно, — мягко сказала я. — Я хочу поговорить о нем с тобой, Генри.

*

Мы встретились через два дня. Мне не с кем было оставить Джорджа. Уинстон был в Ньюквее, его мать делала вид, будто не знает, где он, пока я не сказала, что звоню не ради денег. Тогда она призналась, что он уехал с какой-то блондинкой с грязными спутанными волосами (подозреваю, она имела ввиду дреды), с которой работал в летнем лагере.

— Он вернется в пятницу, — заверила она меня.

Одним словом, это было не совсем то свидание, которое я планировала с Генри, и поэтому он зашел в дом, а затем мы вместе с Джорджем и его другом Олли пошли на качели.