Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твои уж все собрались, — разрушил стройный ряд мыслей грубый голос. — Ждёшь кого али так, задумался?
— Гонишь меня? — нахмурившись, Велибор обернулся, всмотрелся в серые глаза.
— Нет, — безразлично ответила богатырша. — Хочешь, ещё постой, подожди, покамест гроза начнётся. По грозе-то скакать веселей.
— Сварливая ты баба, — покачал головой воевода. — Перемолвиться хотел, да Рагдай теперича тенью твоей обратился. Отчего ты главой ихней не стала, ведь были те, кто тебя воеводой звал?
— Воевода дружиннику роднее отца быть должен, — рассматривая лик друга, ответила Рода, — роднее матери. С кем-то из них я воевала с Аримией; кто-то знает меня как дочь Акима-Горы да встречал, когда я к отцу наведывалась; а кто-то меня вовсе не знает. Рагдай же всем им старший брат уж не один десяток лет. Посему быть ему воеводой, а я подсоблю, коли попросит.
— Вижу, уже попросил, — ухмыльнулся Велибор.
Рода вмиг изменилась в лице, брови сдвинулись, придавая воительнице грозный вид.
— А что прикажешь ему? Он при отце с отрочества, во всём опора. Да токмо, сам знаешь, одно дело быть воином, другое — за всех ответ держать… за каждую смерть повинным быть. Посему Рагдай помощи моей ищет, а мне не с чего ему отказывать.
— Ладно, — буркнул Велибор. Помолчав, взял её руку, поглаживая нежно, спросил: — Ничего ты от меня не скрыла? Ничего, что знать мне положено?
— Ничего, — невозмутимо отозвалась Рода. — Здесь буду, Рагдаю подсоблю. Наворопники мои разведают, что на уме у ариман… Коли ариманы удар нанесут, то нанесут его по острогу, посему большее войско здесь должно остаться.
— Да знаю я, — отмахнулся Велибор, — чай, говорили уж о том.
— Тогда чего спрашиваешь? — ухмыльнулась богатырша.
— Провожай меня, — шепнул тангутский воевода, сжав крепче её руку.
— В добрый путь, — безучастно отозвалась Родослава.
Гневно фыркнув, Велибор резко развернулся, зашагал вперёд, но, всё же решившись, вернулся.
— Два десятка лет, — прошипел он, — Рода. Два десятка лет! Я не видел тебя, не знал, что с тобой… Да ничего не изменилось, душа твоя чёрствая, а сердце всё такое же каменное…
Обвив его шею, Родослава прильнула к губам, прекратив поток негодования. Чувствуя, как сильные руки сжимают талию, не пыталась отстраниться, ждала.
— Не откликаешься на мою ласку, — шепнул в её губы Велибор, — холодная.
Подушечками пальцев коснувшись её щеки, воевода всмотрелся в дым серых глаз. Не найдя в них ответа, разжал объятия.
— Ты же хотел, дабы я так тебя проводила? — изогнув бровь, богатырша озвучила его мысли.
— Нет, — устало выдохнул воин, — не так. Не откликаешься на мою любовь, что с летами не меркнет, не принимаешь меня.
— Я тебе дала всё, что токмо могла, — всё так же спокойно проронила Рода, — даже больше. То ты меня не принимаешь, Велибор. Два десятка лет прошло, а ты ничего не понял.
— Куда мне, — рыкнул воевода и зашагал к коню.
Запрыгнув в седло, он подал знак дружине и помчался во весь опор прочь от острога. Родослава долго смотрела ему вслед, пока массивные врата не сомкнулись, укрыв друга от её глаз.
Развернувшись, воительница жестом велела кому-то следовать за собой. От тени дружинного дома отделилась фигура, не выходя на свет, направилась к избе Акима. У крыльца колол дрова Рагдай, пытаясь скоротать время ожидания. Подойдя к нему, Рода опустилась на сложенные у избы брёвна.
— Сказала ему? — отбросив расколотое полено и вонзив топор в пень, спросил Рагдай.
— Нет, — бросила она, высматривая в небе Каркуна.
— Отчего?
Рода пристально взглянула на него, ухмыльнулась:
— Да он токмо про Навь услышит, разразится пуще грома да из острога не уедет… А он в крепости надобен, не должно быть бреши в границах наших.
— Оно верно, — вздохнул Рагдай; заприметив Каркуна, вытянул руку. Ворон плавно опустился на его предплечье, уставился на хозяйку.
— Можешь подойти, — рассматривая ворона, проронила Рода.
Из-за поросшей мхом стены вышел Марун, сел рядом с воительницей. Вытянув руку, присвистнул. Каркун встрепенулся, чиркнув крылом по лысой голове Рагдая, перелетел на руку Маруна.
— Слушаю тебя, мати, — сказал наворопник, поглаживая спину ворона.
— Через три дня пойдёшь со мной, — тихо заговорила она, — дорогу запоминай, ибо как она сложится, сама не ведаю. Оставишь меня в лесу да сюда воротишься. Время придёт, я за тобой Каркуна отправлю.
— Всё сделаю, — кивнул Марун.
Смоляная прядка, выскользнув из-за уха, зацепилась за его стриженую бородку. Заприметив это, Рода привычным жестом заправила прядь обратно, пригладила кудри. Юноша вздохнул, но ничего не ответил на её заботу.
— Знаю, что ты уж не чадо, — улыбнувшись его мыслям, шепнула Рода.
Не разделяя беззаботного настроения богатырши, Рагдай нахмурился. Её замысел о походе в навь не понравился новоизбранному воеводе сразу, как только был озвучен. Подавшись к ней, Рагдай выпалил:
— Может, мы к тебе наведываться станем? Сколько ты в Нави бродить станешь? Может, пробудить тебя дня через три?
— Не можно туда соваться, — продолжая гладить ворона, сказал Марун. — Мати, в Навь уйдя, врата открытыми оставит, посему любая душа в них кануть может. Времени в нави нет, посему когда настанет пора воротаться, мати тебе тоже не скажет. А от сна навьего пробудить мы её не в силах. Так что сиди, воевода, в остроге.
— Умный у тебя ученик, — сплюнув, заключил Рагдай.
— Посему слушай его, друже, — пристально глядя на воеводу, вкрадчиво сказала Рода. — Из Нави можно не вернуться вовсе. Коли меня не станет, Марун верно служить тебе будет, умей слышать его, верь ему.
* * *
Разгуливая по лазурному небу, подставляя ладони под жаркие лучи Ярилы, гнал облака Стрибог. Проносясь над Ламским морем, покачивал белую пену, надувал паруса, подгоняя торговые ладьи. Там вдали серебристой лентой в Ламское море впадала река Охота. Склонившись над величавой дивой, владыка ветров подхватил с
