Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

«Что там сделала Бель, чтобы приручить своё чудовище?» – отстранённо подумала я. – «Кажется, она его полюбила».

— Только мы не в сказке, милая, — добродушно усмехнулся Этьен. – Ты должна поверить мне, что клетка тебе не угрожает… по крайней мере, физическая клетка.

— А… моральная?

—Красавица из сказки тоже не по своей воле пришла в замок чудовища, — покачал головой Валуа. – Но по своей воле туда вернулась, превратив бывшую тюрьму в уютный дом.

— Твоя стая…

— Тебе придется принять не только мою стаю, но и наши законы. Ты ещё ничего не знаешь об оборотнях, и то, что тебе кажется жестокостью, на деле просто законы дрессировки. Мы – хищники, а не люди.

Я осознавала, что мне только что протянули оливковую ветвь мира.

— Я… я понимаю. – Ответила я, принимая на себя обязательства.

— Хорошо, — кивнул Этьен. – Тогда в ближайшее полнолуние ты сама решишь судьбу Моник.

Я вскинула на Этьена недоумевающий взгляд.

—Всё просто, милая: либо ты отправишь её на казнь, либо в клетку, в которой она будет сидеть пожизненно – если, конечно, она не окажется истинной кому-то из оборотней.

Глава 19

Этьен

Меня беспокоил этот чересчур сладкий, приторный запах разложения — обычно так пахнет предательство. Чувствовать подобное в своём доме в день рождения своей дочери было особенно неприятно.

 Когда Таис рассказала мне про нападение Моник, я едва удержался на месте. Зверь требовал немедленно наказать наглую сучку и всех, кто мог быть в курсе этого нападения. Сама же наглая девка не заслуживала ничего, кроме казни… впрочем, Моник также решила и судьбу своего брата: я не мог доверить важную часть своей стаи этому волку. Но об этом потом… сейчас же, несмотря на порывы своего зверя, я попытался сдержаться, чтобы выудить у Таис объяснения, как подобное вообще могло произойти.

Впрочем, моя пара и тут не дала мне расслабиться. Я плохо слышал мыслеобразы, которыми её волчица пыталась обмениваться с моим зверем, но я чувствовал её страх — который, как и предательство – плохо пах.

Каким-то удивительным образом она сделала неправильные выводы насчёт детской.

Да, я попросил служанок не открывать пока двери, решив, что устрою ей сюрприз перед самыми родами. Тем более что моя жена сама не проявляла вообще никакого желания позаботиться о приданом для нашей малышки. Не скажу, что меня это сильно разозлило: я понимал, что Таис сейчас занимают куда более важные дела, чем кроватка и одеяльца, но эта маленькая деталь меня всё равно коробила.

А между тем моя пара…

… я не мог понять её поведения. То она, в пытке защитить дочь от стаи собственного мужа, сбегает к чужим оборотням, терпит там боль и лишения; выступает на Совете пред вожаками кланов, прося сделать немыслимое – дать ей свободу от истинной пары; и в то же самое время боится мне рассказать, что кто-то из наших оборотниц посмел поднять на неё руку.  И это всё притом, что она точно знает, как сильно я жду рождения нашей дочери.

Волк требовал как минимум отчитать глупую самку, поставившей своё здоровье и здоровье нашей дочери под угрозу, но я просто не мог на неё сегодня рычать. Её безжизненное тело всё ещё стояло у меня перед глазами. Напомнив волку о том, через что она прошла во время родов, я подавил своего зверя, и просто молча наблюдал за тем, как Тая осматривает комнаты нашей малышки.

Меня несказанно обрадовала её реакция!

Она вертела головой, восхищённо вздыхала, почти что трогала стены — и вообще замерла, когда увидела нашу дочь, спящей под присмотром тоже Жаннет. Не то, чтобы у нас не было служанок, которые могли выполнить эту задачу, но акушерка, принимавшая роды, сама попросилась во временные няни к нашей дочери, и я не стал ей отказывать.

Когда мы остались в детской одни, я надеялся, что материнский инстинкт подтолкнёт Таю к откровенности, и она, наконец, объяснит, почему не стала рассказывать об этом чудовищном происшествии с Моник.

Правда, разговор свернул в другую сторону… я решил, что подробности этого нападения выясню сам, без помощи Таис: несмотря на регенерацию оборотней, моя пара едва выжила после родов, и последнее, чего я хотел: заставить её переживать этот ужас заново.

К тому же, всё случившееся в замке было следствием проблем в нашей паре, и именно это следовало решить как можно скорее.

Я…

…я признавал, что мы плохо начали. Я не сдержался. Надавил силой больше, чем нужно. Обидел. Не понял.

Но я целых полгода вымаливал прощение у неё, находясь при Таис как комнатный песик возле своей хозяйки. Я почти не бывал в своей стае, забросил все дела и выполнял не только пожелания Таис, но также прихоти и чудовищные условия, которые выставил Бай.

Я окружил её заботой и вниманием, как полагается законному мужу.

Я даже пару – тройку раз точно пожалел этого злосчастного бету Сирильо, хотя тот просто напрашивался на то, чтобы мой волк его растерзал. Наглый ублюдок.

Впрочем, сама Таис, уже поверив и приняв меня, за одну ночь вдруг полностью изменила своё решение. Вместо того, чтобы спокойно разобраться в прошлом, предпочла просто сбежать, одним своим поступком перечеркнув все полгода нашей семейной идиллии.

Я зверел, когда она пыталась играть в независимость; зверел, когда она не хотела меня или моё королевство; зверел, когда она отрицала нашу связь.

Тая же размышляла о Чудовище из старой сказки.

Чудовище? Что ж, я и не отказываюсь.

Оставаясь снаружи человеком, герцогом из старинного рода, внутри я был именно им – жестоким зверем, который нашёл самое дорогое из своих сокровищ и не собирался выпускать это самое сокровище из своих рук.

Она должна была зависеть от меня, дышать мной, жить мной, спать подо мной – и править вместе со мной.

— Девушка из сказки тоже не по своей воле пришла в замок чудовища, — заметил я, одновременно с этим с помощью своей силы обращаясь к её притихшей волчице. – Но она сумела найти общий язык со всеми обитателями замка.

— Наверное, дело всё же происходило не во Франции, — пробормотала Таис, рассмешив меня своей искренней жалобой. – Твоя стая не воспринимает меня.

— Тебе придется научиться договариваться с ними, — покачал я головой. – Используй своё положение Луны Стаи, чтобы продемонстрировать им свою силу. Начни с наказания виновной оборотницы.

— Я полукровка!

—Тебя никто не заставляет оборачиваться в волчицу, чтобы наказать Моник. Приказывай. Используй своё положение. Пойми, наконец, что мы не люди. Тебе это может казаться жестокостью, но на деле это основа нашего мира.

— Жестокость? – нахмурилась Тая.

— Зверь без дрессировки становится смертельно опасен, — ухмыльнулся я. – А мягкость хищники принимают за слабость.

Таис моргнула и перевела взгляд на дверь, соединяющий нашу спальню со спальней нашей малышки.

Я надеялся, что сейчас моя девочка сделает правильный шаг: если она действительно любит дочь, она попробует договориться.

Таис меня не разочаровала.

— Я понимаю, — тихо произнесла она, наконец-то принимая мои правила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—Хорошо, — сдерживая ликование своего волка, медленно протянул я. — Тогда в ближайшее полнолуние ты сама решишь судьбу Моник.

Тая замерла на месте.

— Что?

— Ты пострадала из-за неё. Из-за неё могла также пострадать наша дочь, — поморщился я. – Так что вариантов не много: либо клетка, либо казнь.

Моя жена жалобно заглянула мне в глаза.

— Этьен, ты хочешь, чтобы я судила …. Именно я?

—Именно ты, — кивнул я. – Покажи им, что ты хозяйка стаи. Пусть привыкают.

Почувствовав напряжение Таис, я на всякий случай уточнил:

—Ты не должна решать её судьбу прямо сейчас. У тебя есть время до самого полнолуния.

Кивнув, моя пара тяжело вздохнула, а затем снова перевела взгляд в сторону дверей.