Будь со мной - Джоанна Бриско

Я вопросительно поднял бровь.

Наслаждаясь прохладой ночи, я под присмотром матери Лелии направился к навесу, где был накрыт шведский стол для гостей. Порывы холодного воздуха были напитаны запахами вечерней сырости и выхлопных газов машин с соседних улиц. Ветви жасмина гладили меня по лицу, когда я неторопливо шел по усыпанным мелким гравием дорожкам, вокруг которых в тени деревьев во множестве цвели колокольчики. На самом деле мне в ту минуту больше всего хотелось народных танцев под песни какого-нибудь деревенского музыканта, чтобы все накурились травки, чтобы была атмосфера всеобщего пьяного веселья. Но в Центральном Лондоне, как своевременно напомнила мне Лелия, это было неосуществимо. Более того, я, естественно, слишком уж романтизировал свои юношеские годы с их всеобъемлющей скукой, дешевым сидром и мотоциклами с колесами в комьях навоза.

Как бы то ни было, раз уж народные танцы отпадают, думал я, наблюдая, как гости напиваются все больше, говорят все громче и все сильнее рвутся в парк бегать среди деревьев, именно о такой свадьбе я мечтал. Белоснежные маргаритки на газонах в сумерках были похожи на сотни маленьких фонариков. Кто-то обнаружил, что небольшой сарай, непонятно зачем находившийся здесь, был не заперт, и теперь туда то и дело шныряли люди. Из него доносился смех, внезапно обрывающийся тишиной. Я лениво думал о том, что сейчас в кустах, наверное, занимаются случайным сексом парочки, что на ближайшие несколько дней обеспечены скандалы и сплетни и что в общем царит здоровая атмосфера пьянства и плохого поведения (в этом можно было положиться на МакДару). Несколько коллег и еще одна приглашенная со стороны Лелии (она отказывалась говорить, кто именно), очевидно, уже вырубились в туалетах. Я был рад, что все так быстро выбросили из головы правила хорошего поведения. Меня беспокоила только Лелия. В общем она была весела, но что-то явно беспокоило ее. Я огляделся по сторонам, но ее нигде не было видно. Вообще-то я уже довольно давно не видел ее. Снова осмотрелся, напряг глаза, чтобы лучше видеть в темноте. Опять безрезультатно. Расстроившись, я попросил Вики, жену Рена, найти ее.

От земли паром поднималось отдающее бензином дыхание трав. Под лимонным деревом одна из моих сестер о чем-то спорила с братом. Отец просто слонялся без дела. Уж не знаю, как они с матерью решали, кому из них ехать, только отношения у них были слишком натянутые, чтобы вместе присутствовать на одном мероприятии. Странно, но матери мне не хватало сильнее, чем когда бы то ни было. Мне бы очень хотелось, чтобы на мою свадьбу приехала она, а не мой старик. Несколько лет, прожитых в атмосфере взаимных обид и исключительной несовместимости, привели к разводу, который был для нас очень болезненным. Нас просто развели в стороны и заставили выбирать, так что следующие десять с лишним лет я своим присутствием пытался скрасить жизнь матери, заставлял ее забыть, что это эмоционально ограниченный муж своим поведением заставил ее бросить его. Мне хотелось защитить ее, укрыть от всех невзгод. Я остановился и отослал ей праздничную эсэмэску.

Впереди по газону прошла Сильвия Лавинь. Грудь пронзило невероятной болью, и я испугался, что у меня случился сердечный приступ. Несколько секунд я в оцепенении наблюдал за ней, потом парализованное тело пришло в движение.

— Какого черта?! — воскликнул я и двинулся к ней. Не останавливаясь, прошел прямо перед ней и направился к клумбам с розами в центре парка. Она последовала за мной на некотором расстоянии, поэтому мне пришлось остановиться и обернуться к ней, чтобы поговорить. Она стояла в нескольких футах от меня в легком платье.

— Я не стану осуждать тебя в духе Джен Эйр, — сказала она. — Не беспокойся.

— Какого… — начал я, но посмотрел на нее и осекся.

— Я знала, что ты удивишься, — продолжала она.

— Как ты сюда попала?

— Лелия пригласила меня.

— Лелия? — удивился я.

— Да, — просто ответила она.

— Нет, не может этого быть…

— Спроси у нее.

— Сильвия. Сильвия, дорогая, тебе нельзя здесь находиться, — мягко заговорил я и почувствовал, что на глаза вот-вот навернутся слезы.

— Я тоже так думала. Я знаю, что нельзя, но все-таки пришла. Все будет хорошо. Я люблю тебя. Я благословляю тебя, Ричард, возлюбленный мой, — сказала она и улыбнулась, но глаза у нее остались печальными. После этих слов она ушла.

Я остался на своем месте, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Хитросплетение противоречивых эмоций перемешалось у меня в голове с воздействием вина. Глядя пустыми глазами в ночь, я громко рыгнул. Потом рядом с шатром я заметил Лелию. Двинулся прямиком к ней через травяной газон, взял ее за руку и сказал:

— Хочу поговорить с тобой. О тебе.

Она улыбнулась. Волосы у нее выглядели не так, как раньше.

— А у нас весело, правда? — ее голос показался мне лучом солнечного света среди освещенного электрическими лампами всеобщего веселья.

Я забрался на стол и изо всей мочи закричал. Начала собираться толпа. Люди, продолжая трепаться, выходили из посадки. Лелия, безумно красивая, стояла в чем-то восхитительном, темно-розовом и смотрела на меня; я в первый раз заметил, насколько увеличился у нее живот. Сильвия появилась из-за ряда лимонных деревьев с другой стороны сада. МакДара, который тоже стоял неподалеку, посмотрел на нее, тут же отвел взгляд и стал внимательно всматриваться в шатер.

Страшная догадка сверкнула у меня в голове и осела где-то в кишках. Небо замерло: бордовые облака перестали двигаться, кинолента с вечеринкой задрожала и оборвалась. Я раскрыл рот, сделал большой глоток вина. Сильвия с бокалом в руках остановилась рядом с МакДарой и как ни в чем не бывало поглядывала по сторонам. МакДара, наихудший актер на земле, изо всех сил старался не смотреть на нее. Его рот напрягся, а лицо словно свело судорогой. Гребаный тупорылый ублюдок! У меня, наверное, что-то с головой, подумал я. Слабоумие. Хроническая тупость. Тот почерк — мелкий, неразборчивый, робкий. Она даже цитату из Шекспира МакДаре в ежедневник написала! Я мысленно прикинул, долетит ли бокал вина до его морды, если я швырну, но подумал, что расстояние все же слишком большое. Начал импровизировать, речь получилась безрассудная, рискованная, но дикая ярость добавила мне красноречия. Потом под одобрительные выкрики и редкие аплодисменты я одним головоломным шагом спустился со стола, схватил МакДару за руку, потянул за дерево и изо всех сил саданул ему кулаком по лицу.

Мне всегда хотелось сделать это с кем-нибудь. Смачный хруст костяшек о твердую плоть заставил меня почувствовать необычайное, почти сексуальное возбуждение. Это ощущение я запомню навсегда. У МакДары из носа хлынула кровь.

— Ричард, что ты делаешь? — закричала Лелия, подбегая к нам. Несколько больших капель крови попали ей на платье. «Вода морских пучин от крови покраснеет»[48], — беспрерывно повторял я про себя, как сумасшедший. Повернулся ей навстречу с открытым ртом.

МакДара стоял, покачиваясь. Из ноздри выдулся пузырь, на воротнике кровь. Вокруг уже толкались гости. Странно, но МакДара не издал ни звука. Мне хотелось продолжения, поэтому я снова поднял кулак, но он тоже занес руку. Между нами вклинилась Лелия.

— Что вы делаете, идиоты?! — закричала она. Из ее глаз текли слезы. — Прекратите!

Я заколебался.

— Как ты можешь? — крикнула она мне.

— Держи свои вонючие руки подальше от нее! — рявкнул я МакДаре.

— Что? — опешила Лелия. Я обнял ее за талию.

По толпе зрителей прошел шумок. Кое-кто стал переводить взгляд с МакДары на Лелию. На лицах стало появляться карикатурное удивленное выражение. Мне пришла в голову идея. Надеясь на спасение, как приговоренный к смерти с накинутой на шею петлей, я решил воспользоваться ситуацией.

— И пошел вон отсюда, чтоб я тебя не видел! — рыкнул я МакДаре. Мы оба тяжело дышали и смотрели друг другу в глаза. Во мне бурлила дикая ярость. Весь подбородок у него был в крови. Наконец он вытерся.

— Что случилось? — Лелия уже не плакала, она гневно смотрела на меня.

— МакДара — полный урод, — начинал успокаиваться я. — Как он мог…

— Только не на свадьбе, — зашипела Лелия. — Что бы это ни было, отложи до завтра.

— Послушай, — не унимался я. — Он вообще забыл, кто он такой. — Я схватил ее за плечо и развернул.

— Что ты делаешь? — возмущенно закричала она, когда я потащил ее в сторону от деревьев.

— Ты видела, какими глазами он на тебя смотрел? — в отчаянии понес я, и ложь лилась по-детски легко.

— Что за глупости!

— Я тебе говорю. Этот недоносок прямо слюни пускал.

— Да не было ничего такого! Ричард, не будь идиотом, я в жизни не давала ему повода на что-то такое надеяться.

— Я думаю, он в тебя влюбился, — меня прямо-таки распирало от негодования.