Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев

оккупации, я боялся увидеть мой дом разрушенным. Но еще издали, к моей величайшей радости, я заметил, что мой дом и рядом с ним стоящие уцелели. Но тревога не покидала, сердце замирало при мысли: «Что с моими родными, живы ли они?» Я подошел к дому и долго не решался постучать в дверь. На мой стук вышла наша соседка, а за ней – моя мама. Я не буду описывать, сколько слез было и радости при нашей встрече. Это и так понятно.

5 мая 1945 года – День освобождения концлагеря Маутхаузен-Гузен-1. Этот день я считаю своим вторым днем рождения.

Возвратившись из ада фашистского плена, я первое время восстанавливал подорванное здоровье, старался мобилизовать свои силы, чтобы жить полноценной жизнью. Немного окрепнув, я работал на электроремонтном заводе, пошел учиться в вечернюю школу, чтобы наверстать упущенные знания.

Мы с мамой – Еленой Ивановной Моисеевой после войны

Потом я учился в Ростовском горноспасательном техникуме. По окончании по распределению работал в городе Балашиха Московской области на заводе № 24 «Главстроймеханизации», сначала мастером цеха, а потом инженером по оборудованию. Но через два года, из-за тяжелой болезни отца, прикованного к постели, вынужден был переехать в Ростов, где много лет проработал на заводе «Ростсельмаш», сначала на должности мастера цеха, а позже – старшего инженера отдела главного конструктора. Одновременно учился на вечернем отделении Ростовского машиностроительного института (ныне Донской государственный технический университет). С 1965 г. по 1968 г. я работал конструктором первой категории СПКБ треста «Ювмонтажавтоматика», а потом старшим инженером подготовки производства.

Последние 25 лет моей трудовой деятельности я работал в Центрально-технологическом институте «Оргтяжстрой» Министерства строительства предприятий тяжелой индустрии СССР. Работа в институте «Оргтяжстрой» была связана с частыми командировками. Мне пришлось побывать во многих городах и республиках Советского Союза. И везде, где бы я ни был, я обязательно находил время для встреч с бывшими узниками концлагерей. Со многими из них я вел переписку и по возможности встречался.

Глава 31. Мы создаем свою секцию бывших узников

Великая Отечественная война длилась тысяча четыреста восемнадцать дней и ночей. С первого дня и самого первого часа войны наша страна превратилась в единый боевой лагерь. Жестокая борьба с иноземными захватчиками еще теснее сплотила трудящиеся массы. Ненависть к гитлеровским полчищам, у которых была одна цель – порабощение народов Советского Союза, вызвала патриотизм широких масс населения нашей страны.

Без этого патриотизма мы не смогли бы сокрушить врага, защитить не только народы своего государства, но и народы Европы.

В Ростове, как и на всей Донской земле, истерзанной бомбами, снарядами, пришлось не один год восстанавливать разрушенные предприятия, объекты, магазины, дома мирных граждан.

Население Ростова было мобилизовано на восстановление города. Школьники и взрослые, молодые люди и люди пожилого возраста – все, вне рабочего времени на производстве, занятий в учебных заведениях, самоотверженно работали, расчищая от руин здания, дороги.

Повсюду на улицах можно было увидеть людей с носилками, тачками, лопатами, граблями. Я, как и все горожане, мои родные и друзья, принимал активное участие в восстановлении своего любимого города. Но меня, как, впрочем, и многих моих товарищей по концлагерям, с кем я продолжал общаться после войны, не покидала мысль о том, что мы обязаны рассказать всем людям о существовании в годы войны концлагерей смерти и о тех ужасах, которые там творились.

В те послевоенные годы у населения не было телевизоров, да и телефонная связь была далеко не во всех домах, поэтому люди часто встречались, общались между собой в парках, скверах, домах культуры, кинотеатрах.

В парке имени Горького все чаще стали собираться бывшие узники концлагерей. У нас были общие воспоминания и общие задачи и интересы. Другого места общения у нас не было. По разным причинам нам никто не решался предоставить хоть какой-нибудь уголок в школе или клубе: в то время отношение к тем, кто побывал в плену, было неоднозначно.

Однажды мне представился случай встретиться с редкостным человеком, благородным, очень отзывчивым, душевным и грамотным краеведом. Я часто навещал своего школьного учителя и старшего друга – биолога, коллекционера, прошедшего всю войну в качестве фотокорреспондента, Михаила Ивановича Шоя. О нем я уже рассказывал ранее. Вот у него я и познакомился с работником Ростовского областного музея краеведения, заведующим отделом советского периода, участником Великой Отечественной войны Семеном Ивановичем Куликовым.

Узнав, что я почти три года провел в трех фашистских застенках смерти, он глубоко заинтересовался темой концлагерей. С огромным вниманием он выслушал мой рассказ о судьбах людей, оказавшихся в фашистской неволе, и пригласил в музей на встречу со школьниками. Как я потом узнал, ему часто приходилось общаться с молодежью и рассказывать о войне.

Наши встречи повторились. Я познакомил Семена Ивановича с моими соратниками Леонидом Алексеевичем Руденко, чей комсомольский билет стал экспонатом музея, Тимофеем Васильевичем Прохоровым, Сергеем Терентьевичем Слезкиным, Александром Ароновичем Печерским, Валентиной Николаевной Крупениной, Григорием Иосифовичем Сапожником, Александром Васильевичем Лапиным, Иваном Федоровичем Мирошниченко… Моя встреча с Семеном Ивановичем Куликовым была значимой не только тем, что я обрел в его лице верного, порядочного друга, но и тем, что благодаря ему и, конечно же, руководству музея, к которому он обратился, а именно директору К. А. Величко, нашей группе бывших узников концлагерей была выделена в его здании небольшая комната на втором этаже.

Наконец у нас была крыша над головой и теперь уже сплотившуюся группу единомышленников – борцов антифашистского Сопротивления – можно было назвать секцией бывших узников концлагерей смерти. Руководить секцией было предложено мне, но я отказался по причине тяжелых семейных обстоятельств, боялся подвести своих товарищей и предложил на эту роль незадолго до этого ставшего членом нашей группы Федора Федоровича Михайличенко – грамотного, спокойного, порядочного человека, бывшего узника концлагеря Бухенвальд.

В актив группы вошли А. А. Печерский, С. Т. Слезкин, В. Н. Крупенина, Е. В. Моисеев, Г. И. Сапожник, Л. И. Горбанева, А. В. Лапин, В. И. Гурняк, К. М. Бондаренко, Л. А. Руденко. Это был 1963 год. За все годы существования секции бывших узников концлагерей, а ныне Ростовской ассоциации борцов антифашистского сопротивления, проделана грандиозная плодотворная работа по патриотическому воспитанию молодежи.

Я с благодарностью вспоминаю всех, кто начинал и до самой своей кончины самоотверженно, с чувством патриотического долга встречался с молодым поколением и сообщал правду о зверствах фашистских концлагерей.

Сейчас в группе Ростовской ассоциации борцов антифашистского сопротивления остались единицы бывших узников концлагерей смерти. В ее ряды вошли те, кто пережил немецкий плен на принудительных работах, и энтузиасты, неравнодушные к судьбам переживших фашистскую неволю. И мало кто из них знает, как создавалась группа борцов антифашистского сопротивления, с какими трудностями нам пришлось столкнуться,